Бомбежка

из цикла "Что-еще"


«…Когда то было? Первую бомбежку
Я вспоминаю.… В восемнадцать лет…
Из-под крыла стеклянные матрешки
Швырял в дома паучий, черный крест.

И бомбы в высоте плясали самбу,
Как блесны, и глотала их земля,
И горла разворачивали дамбы
Сухие взрывы молний. По краям

Кровоточащих ран бежали люди
И ужас раскрывал им страшно рты –
Он был несносней смерти. Трупов груды
Взмывали на весах взрывной волны,

И падали обугленные лица
На вилы новых взрывов и огня,
Тела осколки рыли, словно спицы,
И женщина, стеная и кляня,

Шла в самый ад, сжимая крепко руку
Ребенка – кость ключицы…пустота…
Седела на глазах и выла сукой
Над мордами утопленных щенят.

Крушили череп каменные выхлопы,
Пронзали ливни пулеметных брызг
И летчики – железные холопы
В пике винтов сжигали тонкий визг.

Дымы, как пар из раскаленных трещин,
Выскальзывали, клокоча, шипя,
Сметая стены силою затрещин,
Обвалами шипя и грохоча.

А я – стоял. Глаза мои раскрыты.
Как будто – вечность. Не успел упасть
В канав отходных сточное корыто.
Как столб, как вкопанный стоял,
И в пасть

Смотрел меня напротив ставшей смерти.
Нас волос разделял, как полоса
Небытия и чувства круговерти…
Она меня-то, верно, и спасла…

Очнулся я от тишины и боли,
Чуть различимой через тонный бред.
Как устоял? Вот думать мало горя.
Смотрю на ноги, а одной-то нет…»

И он тряхнул сквозной, пустой штаниной,
Чтоб убедиться вновь – в последний раз,
Что нет её. С растерянности миной
Он нехотя, но кончил свой рассказ.

Опершись на костыль над стойкой длинной,
И, мелочь в сотый раз пересчитав,
Он скоро снова с бронзового пива
На землю пену ватную сдувал.

Ветра осенние под синеву взмывали,
Листва сухая таяла в дымах,
И мужики, как в омут, замолчали,
Стаканы сжав до хруста в кулаках…


***