Диван. Глава 4

         Поттер оказался в Саутгемптоне 20 августа 1878 года. Он понимал, что его предотъездные хлопоты пока не закончены, но уже виден горизонт. Но что значили эти хлопоты, по сравнению с  тем сгустком информации, которую ему наговорил Мосли. Он её запомнил, ибо знал, что Арчибальд ничего не делает зазря, но, видит Бог, временами ему казалось, что всё происходящее – не с ним. Он же врач? Может, он привыкнет?
         Подойдя к багажному вагону, Дэвид увидел, как приготовленные к морскому путешествию, большие деревянные сундуки с надписями – «Поттер Кресла», «Поттер Посуда», «Поттер ….» перегружаются из вагона в пакгауз.
         Вместе с упакованным кабинетом, сундуков оказалось восемь. Старший помощник капитана «Ньюпорта», крепкий рослый шотландец с прокуренными усами, встречавший Поттера в порту, сообщил, что шхуна здесь, у причальной стенки. Её не видно, так как она стоит позади громадного лайнера. Увидев количество сундуков, прибывших с Поттером, покрутил головой, хмыкнул, но промолчал, лишь заметив, что подавать корабль под погрузку и загружать сундуки в трюмы будут по прибытии мистера Мосли и всего груза.
         – И ещё, мистер Поттер. Сегодня пришло для вас телеграфное сообщение.
         Поттер взял в руки телеграфную ленту. Послание было от Арчибальда.
         – Уважаемый Поттер. По получении данной депеши, вам необходимо срочно прибыть в Лондон, чтобы проследить за упаковкой медикаментов. По вашему списку всё закуплено. Как только медикаменты будут упакованы, мы с вами немедленно выезжаем в Саутгемптон. Мои личные вещи, а также все посольские товары уже в пакгаузе. Мосли.
         Дэвид ближайшим поездом выехал в Лондон. Деревянные сундуки под лекарства и инструменты были сколочены, оставалось лишь всё уложить в них и составить опись, где что лежит и в каком ящике. Это Поттер и сделал, воспользовавшись копировальной бумагой – себе забрал оригиналы, а копии вложил в каждый из сундуков. Не забыл подписать сами сундуки - «Поттер Лекарства» №1, №2 и №3. Вечерним поездом они с Мосли уже были в Саутгемптоне. Сундуки с лекарствами прибыли на следующий день.
         Утром капитан «Ньюпорта» ожидал их в конторе порта.
         – Мистер Мосли, я, капитан «Ньюпорта» Джордж Нейрс. Рад приветствовать вас здесь, в Саутгемптоне. Имею приказ Адмиралтейства предоставить для вашей миссии «Ньюпорт» и быть в вашем распоряжении до прибытия в Санкт-Петербург. С отбытием прошу вас, мистер Мосли, поторопиться. Вы, как я понимаю, знаете почему.
         – Рад видеть вас, капитан. Знакомьтесь. Это наш врач, мистер Поттер.  Насколько я информирован, вы в Санкт-Петербурге должны забрать двух гидрографов, которые сейчас работают в России по приглашению Морского министерства? Это причина вашего беспокойства?
         – Да, мистер Мосли. Они работают совместно с российскими коллегами. Штабс-капитан Андреев из Гидрографического департамента проделал большую работу по составлению карт Ладожского озера.
         – Я слышал об этом, капитан, но не ожидал, что россияне смогли так далеко продвинуться в картографии.
         – Они у нас очень многому научились. Боюсь, могут и обогнать. Я это  говорю, мистер Мосли, не только как капитан, но и как гидрограф.
         Смотрите – в 1858 году Русское Морское министерство распорядилось сделать систематическую опись Ладожского озера, для чего Гидрографический департамент снарядил экспедицию, работавшую под руководством штабс-капитана Корпуса флотских штурманов А.П. Андреева восемь лет. Исследование Ладожского озера отнесено к крупным научным и практическим достижениям российской гидрографии: Русское географическое общество, не так давно, – в 1875 году наградило А.П. Андреева большой золотой и серебряной медалями.
         В этой работе принимали участие и двое наших гидрографов. Сейчас они заняты тем, что поднимают карты – есть такой термин, то-есть занимаются рисованием кроков наиболее характерных мест. Работы, по их информации, осталось на неделю. Я должен вас доставить, их забрать и, без захода в Британию, так как просто нет времени, уйти в Средиземное море. Начинаются осенние шторма, а впереди у меня Бискайский залив и осенняя штормовая Атлантика. «Ньюпорт», всё же, небольшая шхуна, вот и торопимся.
         – Когда мы сможем грузиться, капитан?
         – Я смогу вам доложить об этом в пределах часа. Позвольте спросить, разве вас будет только двое? Мне говорили о четверых пассажирах. Необходимо же заполнить документы на выход из порта, с указанием судовой роли каждого.
         – Нет, нас четверо. Вы правильно информированы. Двое наших коллег утром будут в Саутгемптоне. Завтра и заполните документы, роли у нас простые – пассажиры! Хорошо, капитан Нейрс, мы с мистером Поттером с удовольствием осмотрим порт и доки, через час встречаемся. Давайте сверим часы – у меня одиннадцать ноль семь. Я рад, что и у вас также. В двенадцать мы будем здесь.
         – Глядите, Дэвид, что делает с городом железная дорога – заговорил Мосли, когда они двинулись осматривать порт. – Ведь до сорокового года, Саутгемптон – захолустье. В сороковом году сюда пришла железная дорога из Лондона. Казалось бы – всего 75 миль, а город преобразился. Глубина бухты позволила разместить здесь современный док, к которому могли причаливать гигантские морские суда. И город стал развиваться! И появился прекрасный порт. Пойдёмте его осмотрим, заодно и док.
         – Арчибальд, почему вас так заинтересовали эти гидрографы, это первый вопрос, второй – кто они, наши коллеги, которые прибудут завтра. И третий – а где их вещи?
         – Гидрографы занимаются картой Ладожского озера. Мне эта карта тоже очень интересна. Это первое. Второе. Наши коллеги – из нашего отдела. Я с ними знаком несколько лет. Очень сильные работники. Мистер Макгрегори – консультант по культуре. Кто он на самом деле, Дэвид, узнаете позже. Госпожа Полежаева – переводчик. Она русская, но имеет британское гражданство. Мы с вами русский язык практически не знаем, или знаем очень плохо. Что вы на меня так смотрите? Это наша с вами легенда. Вещи Макгрегори и Полежаевой в пакгаузе. Они давно с багажом управились.
         – А почему мы выходим из Саутгемптона? Думаю, была возможность выйти из Лондона, Бристоля или Портсмута?
         – Нам не нужно афишировать свое отплытие. Глаза есть везде, поверьте, я это знаю. В тех портах, которые вы упомянули, мы были бы непонятной, лишней деталью на воде. Здесь мы будем грузиться, закрытые от глаз круизными лайнерами. После погрузки, ночью выйдем из порта.
         Что же представляет собой порт Саутгемптон? Мы находимся в устье реки Утяен, которая впадает в залив Саутгемптон-Уотер в проливе Ла-Манш. В заливе фарватер глубиной 42 фута в малую воду. Во время приливов – ещё глубже. Поэтому, именно здесь громадные доки для строительства круизных лайнеров и причальные стенки для лайнеров, приходящих из круизов. От ветров Ла-Манша Саутгемптон защищен островом Уайт и имеет удобный выход в открытое море. Смотрите, мы подошли к доку.
         Поттер увидел циклопических размеров сооружение, где как раз происходила торжественная закладка киля нового круизного лайнера.
         – Я такое вижу в первый раз, Арчибальд. Зрелище, конечно, фантастическое, ощущаю себя букашкой. Неужели кто-то, кроме нас, имеет такие доки?
         – Возможно, сейчас то же происходит в Санкт-Петербурге. Здесь река Утяен, там Нева. Здесь залив Саутгемптон-Уотер в проливе Ла-Манш, там Финский залив Балтийского моря. Поэтому-то и нужен нам за Россией глаз да глаз. Пойдёмте назад, Дэвид. Кстати, забыл у вас спросить. У вас кабинет, чьей фирмы? Хэмптон и сыновья? Нет, у меня очень старый кабинет, ещё от деда достался, зато это настоящий Хэпплуайт. Конечно, я тоже взял кабинет с собой. В Петербурге есть прекрасные мастера-краснодеревщики, англичане, соберут нам с вами наши кабинеты.
         В три часа пополудни «Ньюпорт» открыл трюмы для погрузки. Этой процедурой руководил старпом, который отдавал команды докерам и  матросам, не вынимая трубки изо рта. Судя по степени прокуренности его  усов, он с трубкой, вероятно, спал. Это нисколько не мешало ему виртуозно ругаться и быть мастером своего дела – ещё до захода солнца весь груз был в трюме.
         – Что значит, грамотно упаковались – удовлетворённо отметил Мосли. – Нам остаётся дождаться прибытия наших коллег. Они обещали быть утром. Капитан Нейрс, покажите нам наши каюты. С сегодняшнего дня мы живём на «Ньюпорте».
         Капитан показал Мосли четыре одинаковые каюты, где на койках лежала матросская форма.
         – Переодевайтесь, Дэвид. Всё подойдёт, я заранее сообщил наши размеры. Подсуетился, как говорят русские. Капитан Нейрс, мистер Поттер и я приглашаем вас посидеть у нас за столом за стаканчиком отличного виски. Вас не смущает, что вы, капитан, будете пить виски с людьми в форме нижних чинов? Не смущает. Это правильно!
         Макгрегори и Полежаева прибыли в Саутгемптон к трём часам дня, когда от утреннего солнца не осталось следа. Шёл дождь, который поначалу только накрапывал, как бы пробуя свою силу. Затем дождь полил так, как будто захотел смыть всех с причала. Порывы сильного ветра сбивали с ног. Мокрые, как мыши, Макгрегори и Полежаева с трудом, держась за леера, поднялись на борт. Когда коллеги переоделись и немного обсохли, Мосли представил им Поттера. Понятно, что для более близкого знакомства требовалось время, но первая встреча с коллегами прошла суховато, несколько настороженно.
         – Выйти из порта сегодня в день, или в ночь не удастся. В Английском канале сейчас высокая волна – отголоски западного шторма, – так в  четыре часа капитан Нейрс сокрушённо доложил Мосли о сложившейся ситуации. – Чтобы поднять настроение, предлагаю пассажирам пройти в кают-компанию, чтобы пообедать, а я смогу кратко рассказать о предстоящем пути.
         – Правильно, капитан Нейрс, нечего сидеть по каютам. Давайте обедать и просвещаться – все двинулись за капитаном, а Мосли захватил с собой бутыль с Bushmills.
      На стене кают-компании висела морская карта. Все расселись, и Нейрс, подойдя к карте, начал рассказ. Мосли, Поттер, Макгрегори немедленно набили трубки, закурили и  взяли в руки стаканы. Полежаева тоже закурила тонкую длинную папироску.
         – Мы с вами должны начать наш путь, выйдя из залива в пролив Ла-Манш, который мы с вами называем Английским каналом. На востоке, в самом узком месте, пролив носит название Па-де-Кале, по имени порта Кале на французском берегу. Мы называем этот пролив Дуврским, по имени города Дувр, понятно, на нашем берегу.
         Поттер слушал капитана невнимательно, пытаясь разгадать, что скрывается за весьма невозмутимой, незапоминающейся физиономией Макгрегори. Тот сидел, попыхивая табаком Virginia из дорогой бриаровой трубки, изредка пригубляя из стакана. Глаза его были полузакрыты. На вид ему было лет сорок, не больше. Роста он был, пожалуй, такого же, как и Поттер – чуть больше шести футов, но ноги и руки длинны непропорционально. Флотская форма на нём смотрелась смешно – и рукава, и брюки были коротки.
         – Понятно, что советник по культуре – это легенда, Кто же он есть? – Исчерпав попытки понять специализацию Макгрегори, Дэвид боковым зрением стал посматривать на Полежаеву, а капитан Нейрс продолжал. –
         Сотни больших и малых торговых судов под флагами всех морских стран мира ежедневно бороздят воды пролива Ла-Манш. Этот пролив, называемый нами, британцами, Английским каналом, - самое оживленное место судоходства на земном шаре.
         Трудно и опасно плавание в водах Ла-Манша. Приливные и отливные течения, отражаясь от извилистых берегов Англии и Франции, расходятся в разные стороны и достигают большой силы. Здесь бывают густые туманы, которые тяжелой пеленой на целые дни заволакивают скалистые берега. Нередки в канале западные и северо-западные штормы. Но главное, что затрудняет здесь плавание – это напряженность судоходства. Ла-Манш буквально кишит судами, движущимися в различных направлениях.
         Издавна Английский канал считался гигантским морским кладбищем кораблей. Десятки тысяч судов покоятся на его дне. Туман, течения, стихийные силы и ошибки судоводителей являлись причиной гибели многих судов в этих коварных местах.
         Так, в 1798 году на островах Силли погиб английский семидесятичетырехпушечный линейный корабль "Коллосус". В 1810 году почти на том же месте нашел свою могилу английский военный корабль "Уайтлборд". В 1875 году на прибрежных скалах этих островов разбился большой пассажирский пароход "Шиллер". С ним погибло более трехсот человек.
         Средняя и восточная части Английского канала также изобилуют подводными скалами, банками и мелями, на которых нашли свою гибель многие суда.
         В середине канала, ближе к французскому берегу, находится небольшой островок Гернсей. В 1807 году на его скалах погиб английский военный корабль "Бореас". Во время этой катастрофы из ста девяноста пяти человек команды остались живы только шестьдесят восемь.
         – Уважаемый капитан Нейрс. Я знаю, что у вас, как у давнего морехода десятки таких примеров. Я считаю, нам достаточно. Понятно, что Ла-Манш, это очень серьёзное препятствие, но, прошу вас, давайте двинемся далее.
         – Слушаюсь, мистер Мосли. Я буду краток. Итак, пролив Ла-Манш на востоке, в самом узком месте носит название Па-де-Кале.
         Его длина — 23 мили, наименьшая ширина — 20 миль, наименьшая глубина — 70 футов. Порты: Дувр, Кале, Дюнкерк.
         В этот время стюард доложил, что готов подавать обед.
         На обед был подан пудинг с мясным фаршем и отменные бифштексы. На десерт – сыр, фрукты. Затем все долго пили чай. Полежаева попросила кофе.
         Капитан Нейрс подошёл к карте: – после Па-де-Кале мы попадаем в Северное море, которое в это время часто штормит, а за ним мы пойдём проливами Скагеррак, Каттегат и Большой Бельт. Они соединяют Атлантический океан с Северным и Балтийским морями. Проливы неглубокие, интенсивность движения очень высокая. Государствам, использующим эти проливы, устанавливается свободный оборот торгового судоходства без взимания сборов.
         После Большого Бельта мы с вами уже будем в Балтийском море. Слева от нас, по ходу, берега Швеции, затем Финляндии. Зайдя в Финский залив и двигаясь в восточном направлении, мы подходим к острову Котлин, на котором находится город-крепость Кронштадт. Все корабли, прибывающие в столицу России, проходят здесь досмотр грузов и их таможенное оформление. Кроме тех, кто с посольским грузом. Мы, насколько я понимаю, по большой Неве подойдём к зданию биржи, около которой стоят знаменитые ростральные колонны. Там сейчас находится Санкт-Петербургский порт. Слева и справа от биржи большие пакгаузы. Скорее всего, там и будем разгружаться. Я окончил, мистер Мосли.
         – Спасибо, капитан Нейрс. Спасибо и за рассказ и за краткость его. Я думаю, что вы заслужили, кроме моей благодарности, ещё и большущий глоток доброго виски. Вы не возражаете?
         – Что вы, мистер Мосли. Я же моряк! Позвольте, я набью свою трубку и получу настоящее удовольствие и от виски и от табака! Кстати, мне доложили, что погода немного улучшается!
         ...Ещё в полутьме «Ньюпорт» отдал швартовы и отошёл от причальной стенки. Впереди, в Ла-Манше, шхуну ждали отголоски шторма, тяжелая килевая качка и множество препятствий, о которых так кратко, как бы между делом, доложил капитан Нейрс. Но времени ждать дольше, просто не было. «Ньюпорт» взял курс на Санкт-Петербург!