третьяковка

По ступенькам поднимаюсь,
На люстры светлые смотрю,
Цветы, листочки зажигаю
И света чистую струю.
Меня встречает, провожает
Ценитель русской красоты,
К своим шедеврам приглашает –
Он рад, что мы сейчас пришли.
Меня встречает Ангел Божий –
Марии лик с ангельской кожей,
Слегка головку наклонив
И взглядом душу обнажив.
Богата, принята в домах,
Носить готовы на руках.
Ей все идет – улыбка, стан,
Но как не завести роман?
Ей лет семнадцать здесь, не боле.
Но какова досталась доля!
Муж не любим, богатства нет.
Восьмнадцать лет – ее уж нет.
Остался только лишь портрет.
С Лопухиной прощаюсь я.
Пройдемте медленно, друзья.
Вот зал другой и вот портрет.
Его сегодня с нами нет.
Убит заезжим гастролером.
Не отсырел в пистоле порох.
За честь отдал он жизнь свою.
И перед честью я стою.
Нас ждет «Онегина» создатель,
Неутомимый донжуан,
Певец страны и обожатель,
Любитель светских легких дам.
К нему идут, словно к иконе,
Но не святой пред нами лик.
Скрестив персты, обвитый шарфом,
Спокойно на людей глядит.
Причину Пушкина таланта
Нам никогда не разгадать.
Арапчик черненький курчавый,
Но как красиво мог писать.
Представьте, с ним заговорил –
Так меня дьявол искусил,
Но говорил я сам с собой,
А он качал лишь головой.
Ну, раз пришел, откроюсь я.
Таланта нету у меня.
Ты знаешь, молодость моя
Была не в меру тяжела.
Арапчик бедный, нескладной,
Я был мальчишка озорной,
Смеялись часто надо мной,
Но я обидчиков прощал,
А в глубине души мечтал
Иметь семью, чтоб капитал
Трудом посильным прирастал.
О славе и не мог мечтать,
Не мог и рифмы составлять,
В лицее все учил науки,
А от латыни одна скука.
Бога молил талант мне дать,
Чтоб душу русских прославлять.
Друзья любили все меня,
Была одна у нас семья.
И Бог мне Ангела послал.
Я как-то спал, и вдруг во сне
Стихи приблизились ко мне.
Услышал тихое: «Пиши.
Полезно это для души».
Перо мне в руки положил
И тихо так проговорил:
Вечер ты помнишь? Помню все,
И небо звездное твое.
Писал иль чудилось в ночи,
А Ангел все шептал: «Пиши!».
Но он с рассветом умолкал,
А я сидел, писал, писал
Стихи, рожденные во сне.
Они и нравятся тебе.
Читал, смеялся и рыдал,
Их за свои я выдавал,
Но не гордился, а страдал,
Что рассмешу друзей своих,
Что не признают за мой стих.
Писал, писал, рука устала,
А Ангел тихо между тем
Шептал: «Пиши! У нас немало
Еще красивых чудных тем».
Так появилася Татьяна,
Святая русская душа,
Руслан с Людмилой и Оксана,
И голова богатыря.
За честь семьи стрелялся я,
Честь для меня выше стиха.
Меня мой Ангел не покинул.
Всех я любил и стал любимым.