2.
Мы все тогда сгрудились перед ним
Мешаясь - моряки и буканьеры,
Из черных трубок развивался дым,
Плескались кружки золотистым элем.
Он говорил, и скрипы кораблей,
Чьи остовы давно на дне уснули,
Борта вздымали с глубины морей,
Забыв пробоин в своих трюмах сумрак.
Его лицо кружилось и плылО
И сквозь него как сквозь дыру кафтана,
Нам чудилась вдруг палубная плоть,
Костяк рангоута и сухожилий ванты.
Качался пол, подпрыгивал доской,
Морскою качкой в мышцах отзывался,
И раздавался сердца бой глухой,
Как если бы стучали об кирасу.
И кровь на саблях и на палашах,
Гремящих в абордажных схватках сталью,
Забрызгав перья треугольных шляп,
В ладони к нам как будто бы стекала.
И верилось как в святость древних книг
В известную авантюристам странность -
«Кто смерти жизнь предпочитать привык,
Тот самый первый с жизнью расставался».
И кровь на саблях и на палашах
© Copyright: Паладин Огня, 2012
Свидетельство о публикации №112101107582
Свидетельство о публикации №112101107582
Рецензии