На скамейке станции метро Таганская...

        На скамейке станции метро Таганская кольцевая одиноко сидел пожилой мужчина и плакал. Увидев его, я невольно остановился. Не часто увидишь плачущего мужчину, да ещё в метро, да ещё в час пик, когда волнообразный поток озабоченных, усталых людей возвращается после трудового дня в свои благоустроенные гнёздышки. На его лице, прикрытом рукой, сквозь пальцы виднелись припухшие, покрасневшие веки и мокрые от слёз щёки. Поношенные джинсы и рубашка на выпуск были в меру помяты, но чисты, и не вызывали ощущения брезгливости, как от бомжа. Возле ног лежала большая чёрная сумка с застёжкой молнией и широким ремнём для плеча.
Не решаясь подойти, я некоторое время стоял  поодаль. Наконец, набрался смелости и присел рядом. Моё появление не привлекло  его внимания.
Что могло заставить мужчину плакать? Внезапная смерть близкого человека, измена любимой женщины, предательство друга?.. Но из-за этого, если уж и плачут, то наедине с собой, не показывая слёз посторонним, и, конечно же, не в метро. Его горе казалось мне искренним, не наигранным. Он плакал для себя.
-Вам плохо?- дотронулся я до его плеча.
Преодолевая спазм, он достал скомканный носовой платок, вытер глаза, взглянул на меня и, как бы оправдываясь, с придыханием, почти шёпотом  сказал:
- Она... умерла...
Помолчал немного и, уже  окрепшим голосом, продолжил:
- Она умерла от болевого шока через час после операции. В открытых глазах застыл вместе с болью и страданием укор. Укор мне, человеку, который не смог уберечь её  от смерти...  А она так верила...
- У вас есть собака? – спросил он после небольшой паузы.
- Нет, - удивился я.
- Никогда не заводите себе собак. Приручая их, мы привязываемся к ним, очеловечиваем. Наши поступки во благо, к сожалению, часто оборачиваются им во вред. Собачий век короток, а болеют они так же, как люди. И не всегда ветеринарное вмешательство способно вылечить. Анастезию животным не делают, а обездвиживают и режут на живую... Слишком поздно я узнал об этом, иначе не согласился бы на операцию, - голос его дрогнул.
- Милосерднее было бы усыпить... Всего один укол  избавил бы её от боли, а меня от чувства вины и угрызений совести.
Он встал, повесил тяжёлую сумку через плечо:
- Малый пудель, девочка... Надо похоронить...
И,  попрощавшись,  пошёл  к  переходу  на  Таганско - Краснопресненскую линию и скрылся в очередном потоке людей.

Август, 2006г., г. Москва.