Дочь

   Ей девятнадцать. Ей отнюдь не просто - и с ней отнюдь не просто даже нам. В пустыне бездуховности и прозы она живёт - бегущей по волнам, по гребням строк, по впадинам мелодий и по прозрачной штилевой слюде. Но до добра, признаться, не доводит чудесное хожденье по воде. Не хиппи. Не из эмо или гОтов. Нельзя в чужие рамки, ну никак. Зато читает Гессе, учит Гёте на русском и немецком языках. Она не верит в призрачность идиллий, она порой не помнит слова стоп. Но не дошла пока до карпе дием, до после нас, ребята, хоть потоп... Поэт без лиры, кормчий без кормила, святой в миру (трагический эксцесс!), она ещё не выросла из мира русалочек, царевен и принцесс...
   
   О, лишь бы не пришлось летать бескрыло и петь осанну медному грошу. Лишь только не дошло бы до "обрыва...", до безнадёжного "я к вам пишу...", о бедная (тургеневская?) Лиза, и так бывает: прежний мир постыл, твоя любовь - сродни максимализму - тебя же подвела под монастырь. Эх, девочка, любовь не пронесётся, а клюнет ядом в гордые уста. Листаем дальше: чеховские "Сёстры": трагедия, тоска и пустота. О лишь бы только отметать плохое, хоть невзаправду, редко и во сне, звучать, как девушка в церковном хоре. Вся в белом. В первозданной белизне. На русых волосах её покоясь, сияет луч, спадая на виски. Высок и чист её летящий голос, и помыслы чисты и высоки...
   
   Ей хочется выплёскивать наружу всё то, что душит накипью в груди. Ей хочется копировать подружек с замашками гламурных кинодив: интим, гулянки, брачная карьера! спецы тату, эксперты по шмотью! Похожие на лопес и орейро, но никогда - на девочку мою... Они - правдоподобные эрзацы. Ты не эрзац. Ты грозовой раскат. Как долго до "найти и не сдаваться"! Как тяжело "бороться и искать..."! Быть исключеньем, жить на грани риска, пилить себя - но всё же это плюс. И я тобой горжусь по-матерински, по-матерински за тебя боюсь.
   
   Бесхитростна. Ассоль в тоске по Грею. Скромна. А всё ж у быдла на виду. Ты стала продолженьем галереи (последняя в классическом ряду). Оно само собою разумелось, жестокая судьба, жестокий суд... Но се ля ви. Но это современность, где классика канает за абсурд.