Покаяние. Глава 6. После Бала

                «Нежная Правда в красивых одеждах ходила,
                Принарядившись для сирых, блаженных калек.
                Грубая Ложь эту Правду к себе заманила:
                Мол, оставайся-ка ты у меня на ночлег…
                Выплела ловко из кос золотистые ленты,
                И прихватила одежды, примерив на глаз,
                Деньги взяла, и часы, и ещё документы,
                Сплюнула, грязно ругнулась и прочь подалась».
                В.Высоцкий.

Да, Бал окончен. «Царь Салтан»
В сребристой дымке растворился.
Совету в преньях старт был дан.
А «Мастер» чуточку гордился:
Доклад его имел успех,
«Царицей» «Маргарита» стала.
Но неожиданно для всех
Наина хитрая восстала
На мужа. Зрелою красой
Она ещё людей пленяла,
Главою с золотой косой
Свой гордый стан она венчала.
Далёк ещё был тот музей,
Где я с ней встретился впервые
И где со «Щукою» своей
Она общалась в «дни златые»…
Угрозу собственным правам
Она в том строе увидала:
«Как?! Нам за власть РЯДИТЬСЯ там,
Где власть нам с кровью попадала?
Ты хочешь их осиротить,
Несчастных, бедных и голодных!
Ты хочешь их заставить жить
Среди идей твоих холодных!
Но кто научит их всему,
Пока твой «гражданин» родится?
Свобода им – не по уму!
Не стыдно ль в ангела рядиться,
Когда ты хочешь их загнать
В рабы вчерашнего холопа?
Он, дикий, будет управлять?
Ах, наша бедная Европа!
Что ж будет с нею? Боже мой!
Уж лучше сразу яду выпить,
Когда ты хочешь этот гной,
Что в них течёт, на волю вылить!»
И так на целых полчаса
Наина в гневе распалялась
На бедного, пока коса
Её совсем не растрепалась.

Она напомнила ему,
Что труд ручной – основа рабства,
А не свободы. «Потому
Тебе не видеть в людях братства!»
Она сказала: «Без машин
Твои утопии бесплодны
(Как та, что здесь твердил один),
И люд останется голодным.
Машин же вовсе не создать
С попами в стенах монастырских.
А где науки нищим взять,
Коль нужен строй их богатырский?»

Был триумфатор удручён
Сим нападением сначала
И в мысли молча погружён
От критики, что прозвучала.
Его работа впереди
Ещё была. Ещё не ведал
Как «рвут рубаху на груди»,
Вопя проклятья «ткацким» бедам.
«Ну что вы, что вы, – говорил
Меж тем наместник. – Разве можно
На речи тратить столько сил?
Мы будем очень осторожны.
И не допустим мы картин,
Что в гневе вы нарисовали.
Пока здесь замысел один,
Не проработаны детали.
Но вы же слышали: он сам
Об этом просит у Совета…
И выбор сделан. Я не дам
Срывать всё. Просит кто ответа?

А Ленуалло, новый друг,
Смекнул: «Великого Атоса
Нельзя мне выпускать из рук,
Держаться надо за колосса…»
Амвросий встал – и стал вещать,
Пыля брадой, рубя ладонью
Перед собой. Как пятью пять,
Он в пух драконил примадонью:
«Нет, не могу я разделить
С Маргаковым его сомненья.
Такую гору своротить –
И чуть не звать нас к отступленью!
Так скрупулёзно разобрал
Он нам на части гражданина,
Что для решенья, я б сказал,
Хватило б нам и половины.
По сути дела, лишь на две
Мир разделён большие части:
С материею во главе
Плетётся дух – мораль и страсти.
Карл Афанасьич показал
Зависимость от матерьяльных
Потребностей, я б так сказал,
Всех личных качеств социальных…
- Ну а мораль?
- А что мораль?
Она что, хлеб или одежда?
Нет, тоже дух. Мне очень жаль,
Но мне вопрос задал невежда…
(Вопрос ему задал Роман,
Малец ещё в интриге тонкой.
Но Ленуалловский дурман
Уже учуял он печёнкой.)
…У вас моралью правит поп,
Что индульгенцией торгует,
Бездельник толстый, будто клоп,
Что присосался к богу всуе.
Над всем царит златой чертог,
Где Богу кланяются люди.
Нет, нам такой не нужен Бог,
Другого мы себе добудем.
От Бога больше нам вреда,
Чем пользы. Церковь освящает
Застой, стагнацию всегда.
- Стабильность, – Рома поправляет. –
Стабильность в вере. Ведь пустым
То свято место не бывает.
И богом собственным, ручным
Народ немедля заполняет
То место. Но суров закон:
«Не сотвори себе кумира!»
А разум ваш – лишь из пелён,
Смешно дать власть ему над миром!
Ведь бог ручной и страшен тем,
Что у него мораль – людская:
Не идеал она совсем,
И эластичная такая,
Что оправдать ей можно всё,
Лишь подноси побольше «богу»,
Что в храме. Это занесёт
Ваш мир в моральную берлогу,
Где смерть одна!
- Ну вот, опять!
Уж я у вас против морали!
Ну сколько можно повторять:
Морали мы не потеряли!
Ведь дух – вторичен. Разве он
Способен сам сопротивляться,
Когда велит ему закон
Во след за бытием меняться?
Чем больше разных мы вещей
Ему дадим в употребленье –
Тем шире будут средь людей
Распространяться те хотенья.
Захочет всем он овладеть,
Купить, попробовать. Одеться,
«Как люди», будет он хотеть –
И никуда ему не деться.
Свободный человек трудом
Приучен будет думать много:
Где деньги взять? Как сделать дом?
Какая у детей дорога?
Ну а привычка размышлять
В потребность превратится вскоре.
Пора бы это вам понять,
Товарищ Жилин, а не спорить.
Берусь я это доказать
Не выходя за рамки быта,
Чтоб вам понятней, так сказать.
Ведь тема вовсе не избита…»

И он пространно стал вещать
Про важность этих превращений.
Не буду всё я повторять –
Вы все читали, без сомнений.
Наплёл он про магнитофон
(На первый взгляд – всё очень ловко!).
Презревши логики закон,
Он сразу начал с подтасовки:
Предмет культуры, инструмент
Её – как будто все невежды! –
Он превратил в один момент
В подобье хлеба иль одежды!
И журналистов скучный строй
Ему внимал в благоговенье.
Так наш отчаянный герой
Всё «доказал» в одно мгновенье.
И не смотря на этот бред,
Имел поддержку наш повеса,
Но механизм его «побед»
Скрывала тайная завеса.

«…Теперь – история. Она
Не так уж неприкосновенна.
Там Бог – лишь видимость одна.
Давайте мыслить откровенно:
Где Бога видите? Пардон,
«Громовым голосом из бури»
Давно уж не вещает он
В своей божественной натуре.
И если было – то давно,
А может, и совсем не правда.
И человеку всё равно,
Кто правит плохо иль исправно –
Не видит бога человек
В царе, а видит только злато,
Что окружает трон весь век,
И что цари живут «богато».
И только поп им говорит,
Мол, кто у власти – тот от Бога.
Пусть хоть в огне твой дом сгорит,
Пусть голод бродит у порога –
На всё божественная власть.
Ха! Даже коль царя убили –
Так «Бог велел». За что же класть
На плаху, чтоб главу рубили?
И эта вся белиберда
Вам воспитает гражданина?
Всё это – вздор и ерунда,
Жаль мучить сей «наукой» сына!
И если нам на сём пути
Стоит столб истины избитой –
То, может, лучше обойти,
А не скакать через столбы-то?
Мне вообще не нужен Бог
Для объяснения причины.
Маргаков вскрыл закон – он строг
И в нём – все тайные пружины.
Чтоб научить людей, в чём суть,
И воспитать в них гражданина,
Мы новый предлагаем путь:
Всё – в экономике единой.
Во-первых, будет он твердить
Властям: «Я – налогоплательщик!
Извольте-ка меня ценить,
Я – гражданин, а не подстельщик!»
И никаких таких чудес,
Нам не нужны они ни сколько:
Царями правит интерес
Экономический – и только.
И вот истории  закон,
Которого уж не отменят:
Чтишь экономику – силён,
А нет – пардон, тебя заменят.
Компране ву? И этот путь
Привёл нас прямо к откровенью,
Что ТА история ничуть
Нам не нужна ни на мгновенье!
Великий маг и чародей
Нашёл решение задачи,
Открыв дороги для людей,
Которых не найти иначе.
Свободны люди создадут
Руками мощными богатство
И граждан к счастью поведут
Свобода, Равенство и Братство!»

И после звонких этих фраз,
Как от него не раз бывало,
Там тишина и в этот раз
В ушах звенящая, настала.
Он был в Совете новичок,
Не член Совета, приглашённый.
И не проник ещё «крючок»
В «печёнку», Гением вонзённый.
Юркольцин же был старый волк,
Политик – не где ставить пробу.
И только наш Амвросий смолк,
Он, затолкав в печёнку злобу,
Тайм-аут в преньях попросил
(«Пора обедать, все устали»),
Чтобы к борьбе набраться сил
Своими «острыми устами».
Не собирался Демон брать
«Царицу» под свою защиту.
«Атосу надо помешать,
Но только тайно, не открыто.
А этот тип мне дал предлог
Для осложнения задачи.
Попасться может на «крючок»
Он славы в случае удачи».
И размышляя, он сказал:
«Царь» принял по нему решенье
Не за красивые глаза,
Нет. У меня в том нет сомненья.
И здесь я сделаю упор
На безопасность от науки.
И инквизиции топор
Разрушит все Атоса трюки.»

И первым слово попросил
«И.О. Великий Инквизитор».
И «клюв кровавый навострил»
Сей новый главный Аудитор
По соответствию идей
Фундаментальному закону
О безопасности людей.
«Я беспощаден буду к звону –
Сказал он. – Можно проводить
Тогда лишь нам эксперименты,
Когда мы можем упредить
Там все опасные моменты.
Хотите «просвещенья дух»
Зажечь вы там? Но «сколько чудных
Открытий» сделают там вдруг.
А люди – дети. Очень трудно
Уравновесить интерес
И безопасность. Жду ответы,
Чтобы технический прогресс
Не стал фатальным для планеты.
И без гарантий разрешить
Я не могу работы этой,
Чтобы вопроса «быть – не быть?»
Не встало вдруг перед планетой.
Не стал бы я вас «потрошить»,
Но все отринув разговоры,
Хотите практикой решить
Теоретические споры.
Но чистотой сверкать должны
Науки нашей инструменты.
И мне гарантии нужны
По чистоте эксперимента…»
Вскочил Амвросий: «Гром разбей!
Пардон, но перебью теперь я.
Что ж, безупречный Корифей
Не стоит вашего доверья?
- Доверья стоит он. Но вы
Спешите дальше, чем Маргаков.
А автор – помните? Увы! –
Засомневался в том, однако,
На чём настаиваю я.
- Ну ладно, – молвил председатель
(«Шеф-Повар»), – ссориться, друзья,
Не будем. Скажет пусть создатель
Союза сирых, немощных,
Что дал чрез мытаря Ученье,
Чтоб от намерений благих
Не загреметь на излеченье.
А первый наш эксперимент,
Чтоб не несло нас всех по кочкам,
Мы ограничим на момент
Отдельно взятым островочком.
Ну, не «Буяне», например.
Там всё устроено и рядом,
Пусть он и будет пионер.
Так, Аполлон Сергеич, надо?
- Да, я не против островка.
А «чистота эксперимента»…
Что ж, поднатужиться слегка
Я попрошу своих студентов.
Ну а науки… Боже мой,
Нашли вы чем здесь торговаться!
Ведь «Лебедь Белая» со мной
И ей не трудно постараться.
И будет «Белка» и «Свисток»,
Хоть паровой, хоть электронный.
Мешать не надо им на срок,
Приказом данный, срок законный.

«Карл Афанасьич, вроде, прав –
Так Михаил Андреич начал. –
Мы не нарушим здесь Устав
И актуальна та задача.
Свежо решенье. И у нас
Ещё ни разу так не жили.
Я т-только попросил бы вас
В-вопрос не ставить – «или-или»:
Война за власть, пожалуй, тут
Необязательна, наверно.
Ведь Волны хаоса пойдут,
А остров мал. И это скверно:
П-посевы хаос разорит,
Народ останется без «хлеба»…
Король пусть плавно воплотит
Там демократию «от неба»…
«Не бог, не царь и не герой…»
Ах, Карл, зачем так торопиться?
Из-за морали той самой
Всё может и не получиться.
Давай-ка, брат, не торопись
И церковь привяжи к прогрессу:
Мол, труд – от  Бога! Не ленись –
И Бог поможет интересу.
Вот так тебя я поддержу
И помогу с моралью сладить:
Я с демократией дружу –
И с церковью смогу поладить.
Теперь История. П-прости
Меня, товарищ Ленуалло,
Но на предложенном пути
Ты встретишь трудностей не мало.
«Всё в экономике…» Ну-ну.
Но гражданин живёт не хлебом
Единым. Как бы вам ко дну
Не забурлить под ясным небом.
А впрочем, я уже сказал:
Часть первую я одобряю
И помогу, как обещал,
А что там дальше… Нет, не знаю.
- Что ж, инквизицию у нас
Сии гарантии устроят?
- Вполне. Я думаю, сейчас
Усилий эти цели стоят.»

И опустел Собранья зал.
А наш Вязанский, весь в сомненьях,
Ни сном, ни духом, Властью стал
И должен принимать решенья.
Железной волей наделён
Максимыч был, то – без сомненья.
Но… кроме воли, должен он
Науку знать! Тут мало рвенья!
Ведь он-то думал, что начнёт
Он править под десницей строгой,
Которая всегда вперёд
Направит правильной дорогой.
Что ж, назвался груздём – изволь
Уладить с бочкой отношенье.
Но почему же принял столь
Замысловатое решенье
Он по Атосу – «в окиян»
Отправить «сына» и «царицу»?
Да мало: «Так-де, царь Салтан
Изволил САМ распорядиться!»
Идею скользкую сию
Юркольцин подсказать изволил.
Он чаял выгоду свою,
Мечту о власти нежно холил.
Давно паучья сеть ему
Всю информацию носила:
Кто, где, за что и почему,
И у кого какая сила?
И он подсунул «Автоклав»,
Чужую, в общем-то, идею:
На островок, без всяких прав,
Глаз не мозолить ротозею.
(«А чёйта эта – «аф-та-клаф»?
- Ах, боже! Бочка пребольшая!
Какая разница вам, граф?
Зато никто там не мешает.»)
Так оказался новый строй,
Как в бочке, заперт океаном.
И – хошь-ни-хошь, а флот построй
И становися капитаном.

Отдел немедленно собрал
Великий престидижитатор:
«Нас ждёт, друзья, Девятый Вал,
Включим науки регулятор!
Маргаков грандиозный план
Внёс для рывка планеты нашей
И неожиданный фонтан
Идей обрушив, ошарашил.
Идеи эти мне близки
И за него я рад. Однако
В картине – грубые  мазки,
Как бы не сесть не в «Трон», а на кол.
За дело взяться там готов
Известный всем вам Ленуалло.
Он гнать события здоров
И как бы дров не «наломало».
Боюсь, там действовать начнут,
Махая шпагой, инсургенты.
И в жертву темпам принесут
Там чистоту эксперимента.
Привычный слёту городить,
Он ляпнул там неосторожно:
«Неразрешимую решить
Задачу практикой возможно».
Так вот, коллеги и друзья,
Пред вами ставлю две задачи.
Задача первая моя
Простая. Я хочу назначить
Своих людей на техпрогресс
На этом милом островочке,
Чтобы технических чудес
Побольше вынул он из «бочки».
Уаттов – силу пара дать,
И «быстрых разумом Невтонов»,
Ну, там, Джи. Томсона послать
«С сачком для ловли электронов».
Ну, и так дале. Будет век
Там электричества и пара,
Воздвигнут пусть плотины рек,
Чтобы вода текла не даром.
В Кардиффе уголь есть у них,
Лес тоже есть – и без изъяна.
Короче: для задач простых
Запасов хватит у «Буяна».
Не зря, видать, на островок
Загнал их: мол, мала природа –
Съедят всё за короткий срок,
Пока поднимут дух народа.
А без прогресса обречён
Эксперимент на неудачу,
Карл, бедный, так им увлечён…
Ну, всё про первую задачу,
Вы все свободны. __ И отдел
Он распустил кивком коротким,
За стол к Махневу подсел,
Потупя взор ребёнком кротким…
- Ну, что ж, Виктор, пора пришла
Закончить начатое дело.
Вишь, повернули как дела,
Борзо за власть он взялся зело.
Вы помните, я поручил
Такую странную задачу…
- Ту, про которую решил
Я: «Это шутка, не иначе»?
- Да. Но не склонен я шутить
И не шутлива эта тема.
Вопрос ведь острый: «Быть – не быть».
Готова ль к завершенью схема?
Твои «Петрарка» и «Пророк
Исайя» – очень мне по нраву.
Теперь настал свершенья срок,
Пускайте в дело ту «отраву».
Ведь вы – великий фантазёр
И ваша мысль – хитра и быстра!
Но коль решите – с этих пор
Достойны звания магистра.
А Ленуалло этот, шут
Гороховый, антинаучный,
Твердит всем, что дела пойдут
Неплохо и с такой подручной
Историей, что он создаст
Из экономики и права,
Грозит, что трёпку он задаст
Истории рукой кровавой.
От экономики она,
История, зависеть будет
И что она ему нужна
Не более, чем кость на блюде.
И чтоб у них у всех отбить
Охоту к трескотне небрежной,
Твоя задача – превратить
Науку в хаос безнадежный.
Но тем науку ту – спасти!
Не жаль создать и прецедента
Во имя чистой совести
И чистоты эксперимента».

И вот Махнев, сей нахал,
«Творец» истории всей нашей,
Науку ту перепахал
И заварил такую кашу…
И тщетно люди били лбы,
Пытаясь логикой расставить
Ориентиры, как столбы,
В истории, чтобы представить
Развитье наше без чудес
(Подобно «Греческому чуду»),
Чтоб не точил сомненья бес –
Всё было в туне. Не забуду,
Как удивлялся я всегда,
Уча «историю» истмата:
Рабовладения года,
А для искусства – горы злата!
Где в рабстве деньги? Их ведь нет,
И сам «истмат» тому порукой!
А тут – стремительный расцвет
Искусства наряду с наукой…