Разговор с Владимиром Далем

6 октября - дата кончины Владимира Даля.

Я пришла на "Стихи.ру" в ноябре 2011 года - в том ноябре, когда исполнилось 210 лет со дня рождения Владимира Даля – удивительной личности, чей вклад в развитие русского общества ещё предстоит оценить. И сегодня хочется поговорить о Дале. И хочется поговорить с ним самим.


Кажется, мы знаем о Дале всё: каждый понемногу. Школьники знают сборники пословиц. Писатели хоть раз, да листали его «Словарь». Этнографы, ботаники, зоологи, историографы, краеведы, лингвисты, хирурги могут ссылаться на его научные труды. Даже гомеопаты: ведь одну из первых статей в защиту гомеопатии в России написал тоже Даль.


Но, если сложить все наши знания о Дале – мы поразимся той грандиозной картине, что предстанет перед нашим воображением: гениальная личность, в чьей судьбе сплелись титанический земной труд и волшебная небесная мистика, тайнозримость ладонных линий и цели-пути, определённые этим скромным человеком для себя самого. Высокие цели.


Даль – один из двенадцати  учредителей Русского Географического общества. Человек, знавший шесть языков, понимавший тюркские языки, один их первых тюркологов.


Писатель, автор многих томов рассказов и повестей, печатавшийся под псевдонимом, прославляющим родной народ и родной город.


Друг Пушкина, объехавший с поэтом всё Оренбуржье: один изучал историю пугачёвского бунта, другой – флору и фауну. Кто на кого влиял? Они были рядом пять лет: с 1832 года. Оба – выдумщики: Иван свет Белкин да Казак Луганский. Оба – писатели. Оба – сказочники. Оба – провидцы и политики, ладившие свои судьбы для России.


Но один из них был ещё и хирургом, военным лекарем действующей армии, в русско-турецкой и польской баталиях. Он как врач и был у смертного одра другого, он сказал последние слова ободрения, он получил в дар из рук друга талисман: перстень с изумрудом и арабской вязью,  словно дар – соратнику и соавтору. И передал потом своё собрание народных песен – Киреевскому, а собрание народных сказок – Афанасьеву. Словно бы не хотел после гибели друга владеть этим богатством сам, подписать своей фамилией… Да, принадлежащее народу собирали они вместе: сказки, песни, историю, язык. Речь России. Судьбу России, явленную народу в речи, в  языке. Даль и Пушкин.


После гибели Пушкина Даль прожил ещё  33 года, до даты 1872. Всего  53 года жизни работал он над «Толковым Словарём Живого Великорусского Языка».


В «Словаре» - 4 тома, более 7000 страниц, набранных мелким шрифтом. Дано подробное толкование более чем двумстам тысячам слов.  Таково наиболее полное издание Словаря, выпущенное лишь однажды, в 1903-1909 годах под редакцией профессора И.А. Бодуэна де Куртенэ. Издательство «Терра» выпустило репринтное издание в 1998 году. Сокращённые же издания лучше не открывать, и тем более не иметь дома, дабы не портить свой вкус и не ввести в заблуждение детей: так они пресны, скучны и обычны. Вы представляете себе сокращённое сокровище? И, если вы видели однотомник под названием «Словарь Даля» на развалах – не обольщайтесь: «Толкового Словаря Живого Великорусского Языка», собранного Владимиром Далем, Вы не видели. Хотя бы раз в жизни стоит открыть этот труд любому жителю России, тем более медработникам и врачам: это же труд коллеги. Кстати, первый том фолианта вышел при жизни Даля, в 1863 году, и царь Александр Второй, увидев этот том, распорядился все расходы по изданию «Словаря» оплатить из своих личных средств.


В.И. Даль ушёл в отставку, чтобы всё время посвятить работе над следующими томами. (словарь был подготовлен да буквы «П», это 3700 страниц, половина работы, и сделал это Даль в период службы хирургом - в своё домашнее свободное время).


Но, и уйдя в отставку, поселившись в Москве и работая только над словарём, Даль оставался медиком. В Петербурге помнили его, как знаменитого хирурга, офтальмолога ( с 1832 года он служил ординатором в Петербургском военно-сухопутном госпитале, его биограф П.И. Мельников упоминает: «Особенно он был известен как хирург-офтальмолог. Замечательно, что его левая рука была развита настолько же, как и правая». Мельников повествует, что Даля часто приглашали другие хирурги на сложные, требующие ювелирной точности операции.)


И членом-корреспондентом Петербургской Академии наук в 1838 году его выбрали за естественно-научные труды. Когда позже, при слиянии Петербургской Академии с Российской,  Даля перевели в Отделение русского языка и словесности, Владимир Иванович внутренне не согласился с этим, признавшись в письме к академику, маститому учёному, языковеду-лингвисту Якову Гроту: «Академия наук сделала меня членом-корреспондентом по естественным наукам, а во время соединения Академий меня, без ведома моего, перечислили во второе отделение».


В этом смиренном «без ведома моего» всё-таки прочитывается досада Даля: и то сказать, бывших медиков не бывает. Он знал цену своему труду языковеда. Его словарь непревзойдён до сих пор. А его сорок операций удаления катаракты, его врачевание сотен военных ран, конечно, незаметны на весах истории. И его диссертация «Об успешном методе трепанации черепа и о скрытом изъязвлении почек» канула в Лету, улеглась в архивы, уступив место чьим-то более современным разработкам.


«Никто, кроме меня» - вот девиз работы над «Словарём».


«Не я, так другой перевяжет эту рану, причинит эту боль, сделает, что возможно, в интересах больного, запишет и проанализирует историю болезни», - в медицине незаменимых, строго говоря, нет. Один лучше, другой хуже, - но постараются лечить, как надо, на то и врачи. Так почему же Даль внутренне противился своей «звёздной» роли «филолога», предпочитая считать себя по-прежнему врачом?


И что отличает врача как личность от человека любой другой профессии?


Мне повезло: я не стала врачом, став физиологом, преподавателем анатомии, а потом и вовсе уйдя в гуманитарии – и моё сердце не затронули страдания множества людей, текущие на лекарских глазах, и мой разум не помутился от всего, что не должны видеть женщины и дети, да и остальные люди тоже, но что для медика неизбежно входит в понятие повседневности.
Но, не став медиком, я не знаю ответа! Ни сердце, ни разум не подскажут: что отличает? Моё стремление дружить с врачами ничем мне не помогло: даже в бане я не вижу между собой и врачихами особых различий. Но знаю, что они есть. Я чувствую, что они есть.


Доктор Даль должен был проявить себя даже в «Словаре» иначе, чем просто филолог-Даль. Он должен был хоть где-то «проговориться» о своей сути, о своей природе, о своей медицинской натуре. Как каждый медик, он слишком ценил принадлежность к этой «особой» касте, чтобы не обмолвиться хоть где-то.  Как каждому истинному врачу, эта принадлежность далась весьма дорогой душевной ценой.


И я задам ему вопросы. А он мне ответит – строками своего «Словаря». Ведь словарь составлялся не бесчувственной машиной, а  эмоциональным человеком; титанический труд был проделан в одиночку. Множество бессонных ночей, что отдаёт врач заболевшим, страдающим, отдал Даль словам, порой уходящим в забвение, в небытиё, в небыль… На страницах словаря Даль порой записывает личное, в объяснениях слов пишет то, что отвечает его представлениям о мире.


 Вот и спросим у «Живого Словаря»: доктор Даль, что Вы скажете нам о себе?


– Обо мне, что ли, речь? Я тут! Жив Бог, жива душа моя!

– Доктор Даль, Вам выпал огромный дар.  Дар, талант – что это?

– Талант – это по-тюркски счастье, удача, а также: рок, судьба, участь. А также: барыш, прибыток. Есть о чём задуматься, чтобы не сказать на закате дней: «мой талан ушёл по горам, мой талан съел баран». Талан не туман, не мимо идёт. Всякому талант на роду написан. Надо не лениться, распознать. И трудиться на благо своего таланта, хоть и трудно это, кто же спорит? Говорят же в народе: « Чужой талан скоро растёт, а наш – ни ползёт, ни лезет!»

– Но, как медик, вы – человек долга?

– Человек долга? Это относится к каждому. Общий долг человека вмещает долг его к Богу, долг гражданина и долг семьянина. Исполнением этих обязанностей он в долгу…

–А что такое счастье?

– Счастье – часть и участь, то, что покоит человека и доволит его. Но не может русский человек быть счастлив в одиночку, ему нужно участие окружающих. А без этого он не будет счастлив.

– Вы сами счастливы?

– Бог не без милости, казак не без счастья. Я подписывался «Казак Луганский», в Луганске родился.  А «казак» - войсковой обыватель, поселенный воин, всегда готовый к вызову на службу. Как врач, как учёный. Так что и я не без счастья.

– Сейчас у нас стремятся возродить понятие благородства. Школы манекенщиц переименовывают в «школы благородных девиц». А как понять – благородство?

– Всё просто. Это поступки, понятия, поведение и чувства, согласные с истиною, честью и с нравственностью. Благородный человек – согласный с правилами чести и чистой нравственности; честный, великодушный, жертвующий своими выгодами на пользу других.

– То есть, по-нашему, добрый человек?

– Добрый человек – хвала двусмысленная: не видно, есть ли воля и ум. От добрых людей мир погибает, от потворщиков. В высшем значении добр один Господь…

– По-вашему, воля и ум – основа личности?

– Разум – это духовная сила. Дух человека двуполовинчат: ум и воля. Ум – способность мыслить; вторая же половина духа – это нрав, нравственность, хотенье, любовь, страсти… Своя воля - либо рай, либо ад. Только малый да юродивый не в разуме, сами не понимают, что делают. Время разум даёт. Птице – крылья, человеку – разум. А вы как считали: человек рождён для счастья, как птица для полёта? Нет, разум – душе на спасенье, а Богу на славу. Дух, душа человека – союз ума и воли, что в животном слито в одно и разумеется под словом побудка. Брюхо больного умнее лекарской головы…

– Мне вспомнилось шукшинское  «Нравственность есть правда»… Он читал ваш «Словарь»?

– Разумеется. Правда – истина на деле, истина во благе.

– Вы – врач или писатель?

– Писатель? Всюду писак более, чем писателей…Как нет души, так что хошь пиши! Может быть, и писатель… Вот только писателей-граждан, правду сказать, терпеть не могу; так рука и чешется! А медицина иначе зовётся «врачебство», «врачевство», «врачебнословие». Так что я –врачебнослов, это точно!

– Скажите что-нибудь врачебнословное о любви…

– Союз истины и любви рождает премудрость.

– А какие качества отличают истинного врача?

– Благоразумие и милосердие. Но включает милосердие в себя многое. Это сердоболие, сочувствие. Это надёжность: надёжный человек подаёт верную надежду. Надёжный человек – верный, несомненный, прочный, твердый, крепкий.  Милосердие – любовь на деле, готовность делать добро всякому; ну и жалостливость, мягкосердость тоже… Без благоразумия тоже никак: и на милость разум нужен.

–  Благоразумие – это рассудительность?

– Да, в словах и в поступках. Житейская мудрость, полезная осторожность и расчетливость. Благоразумие – особая одарённость человека.

– Я так и думала! Истинные медики – особо одарённые люди. Дар можно развить, только получив его свыше. А мне так хотелось быть медиком…

– Наташа! Но и поэтический дар – тоже Божий дар, только иного свойства. Поэт – человек, одарённый способностью чувствовать, сознавать поэзию и передавать её словами, творить изящное. Но поэзия – не только изящество в письменности; это всё художественное, духовно и нравственно прекрасное, выраженное словами, притом более мерною речью. Поэту дано умение отрешаться от насущного, возноситься мечтою, воображеньем в высшие пределы, создавая первообразы красоты. Это даровано свыше. Этот дар издавна волнует людей: одни считали поэзию рабским подражаньем природе; другие – видениями из духовного мира; третьи видят в ней соединение добра и истины. Соединение любви и истины.

– То есть, по Вашим же словам, поэзия – это премудрость?

– Да. Высшая мудрость, согласующая плотскую жизнь человека с бытиём духовным.

– А как  в плотской жизни сохранить здоровье?

– Живи с разумом, так и лекарей не надо. Сон дороже лекаря. Где много лекарей, там много и больных. Чем ушибся, тем и лечись. Да, сон лучше всякого лека.

– Ну, и пожелайте мне чего-нибудь на здоровье!

– Здоровому лечиться – наперёд хромать учиться. Пожелаю по-крестьянски,  как хозяйке дома: будь здорова, как корова, и здорова, как вода! Будь богата, как земля,  плодовита, как свинья!

– Спасибо!

– Я отвечал искренне: всеусердно, прямо, открыто, нелицемерно.