За краем моря

Торжественно и плавно, словно продольная трещина на лобовом стекле автомобиля, пересекает одинокая чайка светло-голубое, почти белесое, пространство выгоревшего августовского неба над синевато-изумрудным морем. А люди глядят и глядят…
Радостью или печалью, или чем-то ещё, вовсе необъяснимым, но пронзительные крики чаек волнуют душу всегда, особенно там, где их самих и не видно, только голоса. Особенно на рассвете…
 Да что ж они так истошно кричат? Что ж они душу-то мне выворачивают? Это раньше когда-то было : «над седой равниной моря». Теперь иначе, теперь над мусорными баками да над помойкой возле тундрового поселка. Их уже и не чайками зовут. Иное прозвище нашлось – халеи, помойные птицы… Этим чтобы плодиться и процветать -  моря не надо.
Тащат рыбаки сеть к берегу. А чайки рыбу у них тащат. Бдительные. Всё рассчитают, не лезут на рожон, но и  спуску не дают, стоит только зазеваться. Оставят люди рыбью мелочь на берегу, чуть отойдут в сторону и… начинается извержение белоснежного облака чаек над пищей, делёж беспощадный, беспредельщина.
Есть такая восточная средневековая поговорка: «Убейте его! У него нет друзей!» Смысл её ясен: лучшая характеристика личности – её отношение к людям. Если у человека за всю его жизнь не появилось ни одного друга, значит, вот такой вот он человек, что никому от него никакого добра нет, только зло. А зло надо искоренять. Ради добра людям. Но когда следишь за белоснежным кипящим комом дерущихся чаек, убеждаешься, что количество в качество не переходит. Чаек много. Очень. Только друзей здесь нет. Одни враги. Все для всех враги. Наблюдаешь и радуешься мысли о том, что люди – не птицы. По крайней мере, не эти.
Образ чайки – образ мечущейся, страдающей, одинокой души в её кратком полёте над вечной стихией времени. «Море времени» . Есть такое выражение. Что если и в буквальном смысле время – это море? Огромное, безбрежное. Летит чайка-душа над бездной моря и всё пытается разглядеть: что в нём? И что там, за краем моря? И есть ли он – этот край?..