в поезде

Несмотря на безответные вопросы, теснившие мою голову, я все же села в свое купе. До отправления оставалось минут пятнадцать. Я положила на столик книгу и пакет с печеньем, убрала сумку под сиденье, выдохнула. Сразу же полезла обратно за сумкой, схватила книгу и ринулась к выходу. Из незастегнутого кармана выпала бумажка. Телеграмма от него. Я вновь опустилась на сиденье, пытаясь унять психоз. Глубоко дыша, я старалась стереть из головы слова. Сначала я зажмурила глаза, но это не помогло сконцентрироваться. Отодвинувшись к столику, я взяла печенье и, медленно пережевывая, начала рассуждать. 
" Вот я приеду. Выйду на перрон, а там никого. И куда я? Билет обратно дадут только на следующий день, знакомых там, кроме него, нет. Это значит я буду ночевать на вокзале. Уууууу!! Анжелка! Чтоб тебе провалиться! Зачем я тебя послушала!? Что ты вообще делала рядом с телеграфом! "
Проклиная свою подругу, я не заметила, что в дверях кто-то стоит да еще и спокойно переспрашивает одно и то же. 
- простите?.. Я что-то отвлеклась..
- я спрашиваю это 19 купе?
- ну да...
- странно. Я думала, что буду одна. Ну ладно. 
Девушка, с которой я вела разговор, затащила в купе небольшой чемодан. На ней был бежевый костюм, бежевый плащ перекинутый через руку. Она сама была вся какая-то бежевая и напудренная. Светлая ровная кожа, длинные кудрявые золотистые волосы. Я нервно поправила челку и уставилась на свои круглые колени. Моя соседка была ненамного старше меня, но явно богаче. И видимо из столицы. Она села напротив, закинув ногу на ногу, стряхнула с нежно-лимонного свитера невидимую соринку и посмотрела прямо на меня. 
- Таня. 
Это прозвучало как-то неожиданно. Ей бы следовало представиться как-то так:" Татьяна такая-то, королева южно-восточных островов Гренландии!". А тут на тебе- Таня. 
Я представилась в ответ. 
- что читаешь?- Таня кивнула в сторону моей книжки, которая валялась на самом краю сиденья. 
- а, да так.. Ничего особенного. Психология детей,- отмахнулась я, потянувшись за этим потрепанным библиотечным экземпляром. 
- мм! Это интересно! Изучаешь психологию?
- с этого года, да.. Я будущий мучитель деток,- я засмеялась, забыв о скованности. 
Поезд тронулся. 
- педагог, ты имеешь ввиду?- уточнила Таня.- ясно..
Она перевела взгляд на окно. Ее глаза быстро бегали туда-сюда, провожая сменяющиеся пейзажи. Мои глаза так же мотались из стороны в сторону, наблюдая за глазами Тани. У нее были ярко-голубые глаза! Как летнее небо на море. Я знаю о чем говорю! Этим летом я с Анжелкой ездили на море. Вот там было небо так небо!
Прошло часа четыре. Мне в конец надоело читать о подростковых комплексах. Они только лишний раз напоминали мне о своих. Я достала из кармана телеграмму. " приезжай ко мне! " . Уууу!!! Куда ж меня понесло! Куда!? Я его совсем не знаю! Прошло уже почти два месяца от нашей последней встречи и почти три месяца от нашего знакомства. И вот на тебе! Приезжай, говорит. В другую, фактически, страну! Мама меня задушит. 
- что-что?
Я удивленно подняла голову. Таня оторвалась от своей книги и изумленно смотрела на меня. 
- в смысле что?- переспросила я каким-то осипшим голосом. 
- чья мама тебя задушит?- усмехнулась Таня. 
Черт.. Видимо последнюю мысль я прошипела вслух. Я помотала головой, извинившись за мысли вслух. 
- едешь к парню своему?- Таня закрыла книгу, видать тоже наскучило. 
- ну да. То есть не совсем..- заспотыкалась я. 
Таня улыбнулась и опять уставилась в окно. Мне как-то не хватало смелости спросить, куда направляется она. 
- голову теснят сомнения?- не отрывая взгляда от горизонта, поинтересовалась Таня. 
- есть такое.. Уже сил нет!- призналась я, взяв еще печенья и предложив соседке. 
Она поблагодарила и положила свою долю     ближе к своему краю. Я решилась завязать  разговор. Таня охотно говорила, смеялась, очень часто благодарила за любое мое слово к ней, что было для меня непривычно. Видимо, она заметила мое удивление по этому поводу, и сказала, что это у нее в отца. Я призналась ей в том, что она мне кажется припудренной. Таня засмеялась. 
- а это в мать!
Я была права, Таня жила в Москве. Черт ее занес сюда не ясно. 
- я еду к бабушке. Она в Крыму живет,- ответила Таня на мой немой вопрос.- а ты все же к парню. 
Она не спросила, а словно дала указание. 
- мы не виделись давно..
- ну когда виделись, ты его любила?
- любила! Скажешь тоже!- усмехнулась я. 
Кто там любил.. Я утонула в нем, как ребенок в океане. От его стихов, переходящих из одного в другой, путая и мешая века и авторов, от его зеленых глаз и такого разного заикающегося голоса. Когда я увидела его впервые в столовой и потом смотря впоследствии во время наших прогулок, я кричала себе, что он безумно стар для меня! Длинные черные волосы и густая борода на все лицо. Куда меня несло?...
- тебя когда-нибудь называли вечным блаженством?- перебивая мои воспоминания, спросила Таня.- причем малознакомый человек.  
- да меня и хорошо знакомые так не звали,- хмыкнула я. 
- а если бы назвали, что бы ты подумала?..
- решила бы, что у него не все дома, и пошла бы дальше,- подумав с секунду, ответила я. 
- и как думаешь пересеклись бы ваши жизни лет, предположим, через пять?
- а они должны пересечься??- искренне удивилась я. 
Таня засмеялась и закивала. 
- Она с самого начала считала его чем-то недоступным. В новом коллективе ей, конечно, по началу все были недоступны, но Он как-то по-особенному. И услышать от него подобное восклицание было как минимум нежданно. 
Таня замолчала, смотря на облака. Я молчала тоже. Мне почему-то не хотелось спрашивать кто такая Она и кто такой Он и вообще, что это все такое. Я просто сидела и ждала. 
- ты знаешь, они поженились спустя восемь лет. 
Вот такого поворота я точно не ожидала. Крошки печенья застряли в горле, я закашляла. 
- это я просто к тому,- пояснила Таня, сев рядом и похлопывая меня по спине,-  что твое " кто там любил " вообще ни на что не влияет. 
Убедившись, что я не умираю, Таня села на свое место и вновь уставилась в окно. 
после предложенного обеда Таня решила проверить мои знания детской психологии. Закончилось все очень быстро моей истерикой. 
- для педагога ты абсолютно ненормальна,- подвела Таня, перестав смеяться.
- а ты чем занимаешься?
Таня ухмыльнулась, разглаживая cкладки на брюках. И словно не слыша вопроса, вышла из купе и вернулась только через полтора часа.
- это ты мощно вышла!- заметила я, приподнимаясь в сидячее положение.
- у предков была,- улыбнулась Таня.
В руке у нее был бумажный пакет, из которого она достала два яблока, пачку зефира и большую бутылку апельсинового сока.
- ограбила несчастных стариков?- засмеялась я, принимая одно красное яблоко.
Сразу же я вспомнила своих родителей. Cуровая, серьезная мать и мягкий, добрый папа. И именно от этой матери меня ждет огромный нагоняй, если она узнает, что я не в институте, а в поезде.
- несчастных? стариков?- Таня громко засмеялась.
Увидев мои непонимающие глаза, Таня махнула рукой и сказала, что у "стариков" все лучше, чем у нас. Я сразу представила статную пару в стиле самой Тани, эдакий звездный тандем. 
- нет,- вдруг сказала Таня,- они не такие.
Я промолчала. Слишком уж грустно прозвучали Танины слова. 
- мама категорически не хотела дочь,- начала Таня.- она так и сказала папе " сколько угодно детей, главное,чтоб ни одной девчонки!". И можешь представить ее радость, когда появилась я. У них уже был сын,мой старший брат, и когда мама носила меня,все уверенно пророчили еще одного богатыря..
Таня вновь уставилась в окно,замолчав. Я решила поддержать ее:
- у меня тоже мама вместо меня пацана ждала! Максимом хотела назвать. А в итоге у нее две дочери, я да Ленка.
Таня немного улыбнулась, отпила сок и заговорила:
- Она была старшим ребенком в своей семье. Бабушка, ее мама, всегда держала ее в строгости, пыталась сделать из нее совершенство. И она сделала! никто не спорит, а те,кто спорит-их дело. Но в ней абсолютно не было тепла. До появления в ее семье среднего брата, Она была уверена,что такое общение между родителями и ребенком нормально, то есть когда ребенок растет как б сам по себе, а родители его жестко контролируют. Но увидев неожиданную нежность к маленькому брату, в ней начала зарождаться чернота. Вся эта злость,конечно, вылезла не сразу. Постепенно. Сначала она начала устраивать  маленькие незаметные перевороты между девочками во дворе- перессорила всех и заставила дружить только с собой каждую по отдельности. Потом ей захотелось рыбки побольше. Она стала искать уважения у чужих родителей. И надо признать очень быстро его завоевала. В 14 лет Она перешла в другую школу. И надо сказать вовремя! Останься бы Она в своем гнезде,где все всего лишь за год прониклись к ней уважением, забыв как гнобили ее в начальной школе, от класса не осталась бы и следа- всё было бы в ее подчинении. В новом коллективе Она заняла позицию белой невинной овечки. И ты знаешь, все ее роли абсолютно не специально наигранны! Иначе бы была видна эта фальш. Она настолько вжилась и привыкла к маскам, которые позволяли скрывать ее обиду, что все ее игры были естественны-они были ее жизнью. Так вот белой овечки хватило на год. Она обжилась, узнала кто есть кто и с легкостью поставила себя выше всех. Так ненавязчиво и с извиняющейся улыбкой. И настал третий этап ее завоеваний- противоположнй пол. Ей ничего не стоило заполучить того, кого Она хотела. Пара во время сказанных слов, пара псевдо-неожиданных взглядов. Рецепт ко всем один. Да и отношения одинаковы, по плану. Поиграла в любовь, наигралась и,главное, успеть первой бросить. Все это Она с каждым годом лишь совершенствовала. Она росла на этих победах, каждая больше другой. И вот когда Она была на самом высоте, каким-то непонятным образом Она заметила его. Вообще, Она заметила его еще в эпоху белой овцы. Он не был таким, как все. Каким-то восьмым неосознанным чувством Она ощущала его дух, который не то что не ощущался у других, а напрочь отсутствовал. Спустя несколько лет, когда Она уже стала львицей, ей захотелось побороть его. Но что-то в ней ломалось, как только Она оказывалась рядом с ним. Все слова и загадочные взгляды куда-то испарялись, а взамен появлялось какое-то смущение и бессмысленный треп. Она не сразу поняла, что по-настоящему влюблена. Ведь все ее три этапа были победами во имя любви к ней самой! Она искала любовь везде, заполняла свою дыру, которую не заполнили родители. И когда к ней пришла настоящая любовь, которая могла дать ей все, что Она так долго искала, ей просто не хватило сил собраться с мыслями и схватить удачу. Она полюбила его сразу же. В ту самую минуту, когда услышала, как поет его душа. С нее посыпались все маски. И Она легко отпускала их: ведь они не нужны ей больше! И в тот момент, когда Она была почти абсолютно чиста, Он отказал ей. Настолько это было неожиданно для девочки, которой все давалось так легко, что даже заплакала Она не сразу, а только тогда, когда убедилась, что Он не видит ее. И как судорожно Она начала искать защиты раненному голому сердцу! И как быстро Она нашла ее. Но душа тянулась к любимому, каким бы не был его удар. И вновь Она пришла к нему. И вновь получила отказ, больнее первого. Дверь ледяной злости открылась нараспашку. Она решила быть с тем, кто любил ее. Давно и тихо любил. Она знала, что он сможет растопить ее лед, и Она полюбит его за это. Так и произошло. Они обоюдно любили друг друга. Он за то, что Она была рядом, Она за то, что он защищал ее. 
- стоооп! Я думала твоя мама...- вскрикнула я, но Таня перебила:
- я не закончила еще. Знаешь ли ты, что такое любить в благодарность? В прямом смысле дарить любовь, понимать за что ты любишь. Стараться соответствовать человеку, быть такой, какую он бы ни за что не разлюбил. Для нее это если и было ролью, то самой лучшей. Она не чувствовала сама в себе какой-то лжи или фальши. Она не врала о своих чувствах, с ним Она обдумывала каждое слово. Она не хотела вновь получить серпом по сердцу. Что касается того, кто фактически убил ее, Он перестал существовать для нее. Первые недели, после второго удара, Она топила себя в алкоголе, но это все равно не давало ей веселья. Подруги не знали, как начать с ней разговор о нем. Она, опережая их вопросы, говорила так:" этот человек ушел из моей жизни. ". Подруги спокойно вздыхали, пока Она не прибавляла:" вместе с моим сердцем. Это знаете, как болезнь, о которой ты знал все вплоть до даты смерти, и вдруг тебе говорят, что ты излечился! И ты не знаешь, что тебе делать. Ты уже приготовился умирать, а тут оказывается, что смерть отменяется. И у тебя внутри огромный кратер, черная дыра...". Он зачем-то старался наладить с ней контакт, говорил с ней. Она молчала в ответ. Вскоре либо Он понял, что что-то восстановить бесполезно, либо Она окончательно погрузилась в другое, но для нее пропало все, что так волновало ее последний год. Она была невестой. Его родня исключительно так представляла ее знакомым, ну или " это его девочка ". Ей было искренне приятно слышать, что Она нравится и его семье, и знакомым. Без малейшей лжи! Все-таки, Он сыграл в ее жизни большую роль. Она вышла из своего театра. Она начала жить. Они часами стояли на автобусной остановке, провожая рейс за рейсом, жутко мерзли, но не расходились. Она хотела выйти за него, но он осекал ее, что ему сначала надо встать на ноги, потому что он не может дать ей минимальное. Она заслуживает всего самого лучшего. Все было сказочно. Кроме одного. Ревность. Она сжигала ее. Она терпела, устраивала сцены, молчала, ругалась, нарочито не замечала, обижалась. При любой реакции был один и тот же разговор: " ты устраиваешь из нашей жизни театр, обвиняя меня в неких изменах, сама каждый день кидая мне вызов на ревность. ". Она решилась отдать ему себя всю. Тогда он бы точно перестал так себя вести. Как рассчитывать тот факт, что у них не получилось и почему-то больше не было попыток? Как случайность или как случай? У нее наступило сложное время. Она не хотела грузить его своими проблемами, чтоб не надоесть и совсем потерять. Ей не с кем было говорить. Подруги знали о ее проблемах и старались лишний раз не шелохать ее. Жених наоборот ничего не знал, злился из-за этого и мотал ей нервы то своим меланхоличным молчанием, то внезапными скандалами. Непонятно как появился Он. Ни то чтобы из неоткуда. Он все это время был рядом. Стал неким другом ее маленькой семьи. Но Она не подпускала его. Друг мужа. Хороший парень. Не дай Бог более! А в этот осложнившийся период Он оказался единственным, кому Она не то что жаловалась или просила совета и утешения, Она отвлекалась с ним от реальности. Ей было одиноко, несмотря на толпу людей вокруг, которой было что-то вечно от нее надо. Да еще и он добил, сказал, что был с другой. Она простила, даже не впуская в себя это. Но Она вконец ослабла. Она устала. И ее усталость совпала с моментом, когда всем было не до помощи ей. Она ждала минут, когда прийдет домой и сможет послушать его. Простой разговор ни о чем. Но Он заставлял ее улыбаться. У него была девушка, Она знала. Это давало ей спокойствия. Значит между ними просто некое понимание и помощь. Хоть и покалывало слева и задавалась вопросом " и что в ней такого? ". Она нашла брата. Того, за кем Она пойдет, за кого отдаст жизнь. Она почувствовала не ту любовь-желание, а любовь-привязанность. Выбить ее тоску могло только какое-то большое дело. Она легко и с удовольствием взвалила на себя руководство. Он помогал ей в ее деле, сидел допоздна на всех репетициях, даже читал вместе с ней стихи в целях " проникнуть к ритмам ". Она начала улыбаться. Лучшая подруга заметила это быстрее ее самой. Подруга издалека, постепенно начинала спрашивать о нем. Она отмахивалась. " Он мой брат, отстань! Какая любовь? Он уже все сказал по этому поводу еще тогда. ". Подруга молчала. Но когда она увидела, как они посмотрели друг на друга во время одной из репетиций, как Он смотрел на нее.. Их весна началась в феврале. Темной тихой ночью Она спросоня написала ему о любви. Нельзя сказать, что вновь или опять. То была другая любовь. И Он ответил ей тем же. 
Таня замолчала. Я тоже не говорила и смотрела на нее.  Я пыталась представить себе Танину мать.  Учитывая, что сама Таня сказала, что она копия отца, я смутно представляла внешность этой женщины. 
- какая она, твоя мама?- спросила я.
Таня серьезно задумалась на какой-то момент.
- она холодная. то есть нет. хладнокровная. 
У меня как-то сразу возникла в воображении высокая, худая брюнетка. Ну да.. Хоть Таня ни разу и не сказала слова "стерва", почему-то оно очень подходило к образу. И рядом Танин отец- голубоглазый блондин, которому было все равно на всех и отшить девушку класса не являлось каким-то грехом. Видимо даже наоборот..
- а твой отец? он что-то говорил об этом?..
Таня улыбнулась. 
- очень смешно слушать, как они вспоминают и спорят, кто там что чувствовал.. Мой отец- это именно тот человек, что был нужен моей матери. Он, знаешь, другой. У него очень много духа внутри. Сильного духа. Даже, можно сказать, звериного. Моя мать тоже зверь, иначе бы она не смогла так легко завоевывать людей. Но отец сильнее ее. Она всегда чувствовала,что она позади него. И это заметно, когда они вместе, она тише и мягче. В ней читается уверенность защищенности и ей не нужно каменеть. Хотя если попробуешь поспорить или попереть против,  ей будет все равно одна она или с ним, кто ты, что ты и зачем. Она убьет. 
Я немного испуганно смотрела на Таню. Мое красочное воображение представило,что сама Таня сейчас перевоплотится во  льва и сгрызет меня. 
- и удивительно! при этом оба жуткие романтики! Просто до невозможности!
Я решила прекратить представлять эту пару, не получалось. Таня порасспрашивала у меня о моей семье. В отличие от ее рассказа, я говорила больше о себе. Что о родителях интересного-то.. Рассказала о детстве, школе, немного о сестре..
- а что твой парень?- наконец спросила Таня,до этого молчавшая.
- он мне не парень!
Тут же поезд начал сбавлять темп. Мы подъезжали к границе. Таня включила еще одну лампу в изголовье ее софы. Дверь купе отъехала. На пороге, опершись обеими руками в дверную раму, стоял высокий широкоплечий парень. В краешке губ прилепилась незажженая сигарета, светлые, непослушные волосы как-то хаотично топорщились в разные стороны, на лице была суточная щетина и, видимо, молодой человек только что проснулся. 
- сидите тут, значит,- хрипло начал гость, окинув меня взглядом.
- сидим,да,- улыбнувшись, согласилась  я.
- поняяятно...- протянул парень, зевнув.
Таня до этого смотревшая на фонари за окном, повернулась к двери и устало спросила:
- Тебе чего?
Парень потянулся, затем плюхнулся рядом со мной, представился как брат этой серьезной дамочки,кивая на Таню, и закрыл глаза. Пара секунд прошла в тишине. Я уставилась на Таниного брата, ожидая дальнейших реплик. Таня закатила глаза, досадно помотала головой и вновь уставилась в окно. Поезд стоял на пограничной станции. Уже была ночь, оранжевым светом горели длинные фонари. Пограничники копошились у первого вагона. Наконец, поезд перестал тарахтеть, открыли двери. Немного людей вышло из поезда прогуляться по станции. Внезапно Танин брат проснулся и крикнул:
- Всё! Вперед-вперед, плешивые стада! 
Я вздрогнула от неожиданности и отвернулась от окна. Парень схватил Таню за руку и начал прыгать на месте. Я, кажется, даже открыла рот. Таня тоже была немного  удивленна. Но все ее удивление быстро закончилось тем,что она шлепнула брата по затылку. Он перестал скакать, набрал полную грудь воздуха и на выдохе сказал:
- злая ты, сестренка. как мамка. Та, вообще, меня выгнала из купе.
- как она тебя из поезда не вышвырнула!
- она хотела,- улыбнулся парень.- просто отец открыл дверь и посоветовал прогуляться.
Таня улыбнулась и похлопала брата по плечу. Он был выше ее, и очень трогательно выглядело, как он склонился над сестрой с грустно-обиженным лицом, а она утешает его. Я разулыбалась. Вдруг парень повернулся ко мне:
- Михаил, кстати.
- оооо, прям как мой папа,- заметила я, после чего назвала свое имя.
- куришь?- Миша достал пачку сигарет и протянул мне.
Я помотала головой и вспомнила одну из прогулок с Ним. Лариска забрала мою голубую куртку и ушла на танцы. Мне пришлось идти в ее черной. Ну, это было нормально,мы часто менялись одеждой там на сборах. Мы шли по какой-то аллее, Он вещал стихи, вперемешку с текстами песен. Был выходной, в парке гуляло много молодых ребят. Мимо нас прошла девушка с сигаретой, я даже не обратила на нее внимания, но вспомнила, что Лариска покуривает, и сунула нос в воротник ее куртки. Куртка не пахла табаком. Я улыбнулась сама себя и продолжила даже слушать Его. И вдруг Он свернул от рифм, остановился и четко сказал:" Узнаю, что куришь- губы вырву!". И пошел дальше, продолжив стихи с того места, где остановился. 
Тем временем Миша подначивал Таню выйти с ним на станцию покурить. В итоге он взял ее пальто и молча потянул за собой сестру. Она вырвалась и выглянула в окно.
- Ну вот и куда ты намылился?? Там папа!
Я вскочила и выглянула на улицу тоже.
- где-где-где?- затораторила я, вертя головой из стороны в сторону. 
Миша затолкался сзади,пытаясь протиснуться к окну.
- что, уже похвасталась предками?- спросил он у Тани.
- я не хвасталась! Просто рассказывала!
- ну да,да...
Вдруг Миша куда-то делся. Таня отскочила от окна прямо на него. Я,не обращая на них внимания, поудобнее устроилась у окна и пыталась отыскать их отца. Но это было бесполезно. Я не знала,как он выглядит, да и в темноте не особо было видно лиц. А в купе тем временем проходил чемпионат мира по боям без правил. Я на корточках сидела на столике у окна и смотрела как Таня, визжа и проклиная, колотила Мишу, который метался по узкому купе от одной софы к другой, пытаясь перехватить руки сестры. Таня, которая все это время была для меня некой молодой светской львицей, предстала в образе маленькой обесбашенной девчонки. Блестящие локоны спутались, белое лицо раскраснелось, а голос-такой медленный и драматический- сейчас выдавал только страшные фальцетные негодования. Мне казалось, что ходуном ходил весь поезд! Дверь опять внезапно растворилась, и Миша вывалился в коридор. Таня вдруг застыла соляным столбом. Миша встал, поправив свитер и не поднимая головы. Я слезла со стола. В проеме нарисовалась(другого глагола не найти) невысокая женщина с маленьким мальчиком на руках. Я не могла разглядеть ее лица. Эти два воителя выключили почти весь свет в купе. Женщина вошла, посадила мальчика на софу. Миша включил свет, я махнул мне,чтоб я зажгла навесные лампочки. Первым делом я рассмотрела мальчика. Он прополз по софе к окну и высунулся в форточку. Ему было года четыре, пухленькие щечки, темные кудряшки и круглые зеленые глазенки. 
- вас слышно не то что на все вагоны. Вас слышно даже на станции.
Я обернулась. Таня и Миша, закрыв дверь, стояли, отвернувшись друг от друга и надувшись, как морские ежи. Женщина, что говорила, скрестив руки на груди осматривала то одну,то второго. Ей было за сорок. Светлые волосы были замысловаты заплетены в косы, тонкие кисти украшали массивные часы и множество узких браслетов. Женщина молчала. Таня и Миша были на голову,а то и больше, выше ее, но весь их рост куда-то исчез и они казались маленькими нашкодившими детьми. Да даже я себя чувствовала одной из них! 
- так,ладно. Тань, я не нашла твой паспорт, он у тебя? сейчас пограничники будут проверять все это.
Таня, приглаживая волосы, закивала  достала из сумки паспорт. Я как-то заторможенно начала понимать,что эта женщина и есть их мать. 
- а вы Танина мама?- сросил кто-то.
Все уставились на меня. Черт. опять вылетело изо рта абсолютно без моего содействия.. Таня представила меня. Женщина вдруг очень мило улыбнулась и спросила куда я направляюсь. Я туманно ответила, что к знакомым. Мальчик слез с софы и попросился к Мише на руки, который аккуратно пытался ногой запихнуть сигарету под ковер.
- так,это твой паспорт,- женщина протянула Мише документ, взамен на ребенка.- если вы будете так орать, вас высадят.
Я не смогла подавить смешок. Женщина опять же мило улыбнулась и повторила:
- высадят.
Таня кивнула в знак понимания. Миша сел на софу, углубившись в изучение собственного паспорта.
- было приятно познакомиться,- обратилась ко мне их мать.- Миша, вытащи это из-под ковра и выкини. Если твой отец узнает, разговор будет очень коротким, думаю ты догадываешься.
Дверь закрылась и наше купе погрузилось в тишину. Мне стало неуютно в этой зависшей тишине и я вышла из купе. Почти все двери были открыты. Многие люди готовились ко сну: убирали сумки под софы, встряхивали простыни. Дети бегали по коридору. Мужчина-грузин взмокший и лохматый ходил из купе в туалет и обратно каждый раз с новым ребенком. Я пробралась к выходу и спустилась на платформу. Пограничники еще были далеко. На станции было оживленно. Пассажиры и тетеньки-продавщицы, пограничники и работники поезда. Все активно передвигались. Было морозно. Мой нос отмерз сразу же. Я вспомнила о куртке, которая осталась в купе, и поежилась. Но набралась смелости, а скорее глупости, и пошла бодро шагать по платформе к первому вагону. Продавщицы  кричали о горячих бутербродах и мороженом, и мне хотелось в ответ спросить каков спрос на последнее. Детей на улице не было. Поэтому я очень удивилась, когда увидела маленькую толпу разновозрастных детей. Два мальчика лет 14-15 явно не собирались выходить на улицу и стояли с недовольными лицами. Вокруг них играли в догонялки два маленьких ребенка, видимо мальчик и девочка чуть постарше. Немного поодаль стоял мужчина в черной куртке, за руку он держал девочку лет восьми, которая стоя спала. Из вагона вышла мать Тани и Миши и подошла к мужчине. Он обернулся к ней и что-то спросил. Женщина махнула в сторону нашего вагона. Таня вправду была похожа на отца. Это был красивый мужчина, спокойный и самодостаточный. Он с улыбкой наблюдал за детьми, и я до последнего отказывалась верить, что это все братья и сестры Тани. Я заметила, что пограничники приблизились к моему вагону и поспешила обратно. 
В купе уже все было застелено. Таня извинилась передо мной за семейный инцидент и в прощение приготовила мне кровать. 
- вас сколько в семье?- спросила я, после того, как мы пообщались с пограничниками и переоделись в ночное. 
- семеро,- засмеялся Миша, влезая в купе. 
Он откуда-то принес конфеты и мандарины. Посидев с нами минут двадцать, Миша откланялся. 
- там Варьку положили в купе вместе с этими двумя кадрами, пойду охранять девичий сон,- усмехнулся парень и пожелал нам хорошего сна. 
Мы закрыли дверь и улеглись. Через несколько минут поезд вновь поехал. Я рассказывала Тане про Сочи. Летом мы были там, с Анжелкой. 
- там такие магнолии роскошные цвели! И море! Море, море, море!- щебетала я. 
Таня, улыбаясь, смотрела в потолок. 
- в Бостоне прекрасная весна. 
Я уже начала привыкать к ее непонятным переходам в разговоре, но это вновь вышибло. Причем тут весна и Бостон, вообще!? Но говорила Таня интересно, поэтому я просто подперла голову рукой и  посмотрела на соседку. 
- нет, весна везде красивая,- исправилась Таня. 
- а почему ты вспомнила Бостон?
Таня потянулась за расческой, села. 
- я не хочу, чтобы ты решила, что моя мама злая и жестокая. Она жесткая порой. Но она не злая. 
Я тоже села. 
- да я так и не думала. Мамы все так, я думаю. 
Таня заплетала косу и рассматривала дверной косяк. 
- Бостон?.. Я с мамой туда часто езжу. Первый раз, когда мне было три года. Ей надо было улететь туда, а мы все должны были остаться с папой. Но я подняла скандал, что хочу с ней. И она взяла меня с собой. Как раз был конец марта. Часть деревьев стоит голая, другая часть-зеленые сосны, а третья цветет различными цветами! Вишневые белые цветочки, розовые магнолии, желтые кусты форзиции...- вспоминала Таня. 
- а что твоя мама делала в Бостоне?
- она училась там,- ответила Таня, укрываясь одеялом. 
- а где учился твой отец?..
- в Москве. 
- стоп,-не поняла я. - это было до их знакомства?
Таня засмеялась:
- нет, после. Они обручились, и она уехала. 
Я легла и уставилась в потолок. И я еще волновалась насчет того, что я и Он живем в соседних странах. А тут люди через океан!
- и что? Когда они восстановили отношения?- спросила я. 
- а они их не прекращали. То отец приезжал к ней, то она к нему. Не на разных же планетах!- усмехнулась Таня.- через три года ее обучения она родила Мишку. Знаешь, оно если приклеило, то навсегда. Как ты не метайся, куда ты не уезжай, как ты не обижайся. Знаешь, 
 Она не будет помнить каждую минуту проведенную с ним, потому что не будет замечать времени. Все сливается в одно большое счастье, когда Она с ним. Все важные моменты, конечно, Она помнит их! но они так сильно окрашены радостью, что не вспомнить ни эмоций, ни мыслей, ибо им не было места. Как оно было, когда Он впервые поцеловал ее?.. Она Не забудет, потому что то был воистину Первый Поцелуй, в котором Она утонула, потерялась, растворилась. Когда его губы так аккуратно и нежно коснулись ее губ, реальность приняла неясную фазу. Все вокруг стало осколками сна, который разбился о скалу неожиданного, невольного пробуждения. Она- избитая, испачканная, уставшая- притронулась к исцеляющей чистой влаге. В те секунды не было мыслей и эмоций. Была только тишина. И чистота. И безмолвное понимание необходимости в этом человеке. В тот момент Она лишь в очередной раз убедилась, что верно подписала неоглашеный  договор. тот поцелуй был печатью. 
Но тот, кто приносит бездонное счастье, приносит и безграничное страдание. Каждую ссору, размолвку, обиду Она помнит, словно это было минуту назад. Они стираются со временем, отходят дальше, но стоит вспомнить хоть одну, и они пляшут все разом в первом ряду. Им в принципе нельзя ругаться. Слишком уж хорошо чувствуют друг друга, даже когда глаза застилает злоба настолько, что они перестают слышать биение одного на двоих сердца. Они отказываются слушать друг друга и режут по самому больному. Они даже не ругаются, они обижают и обижаются. Она принимает образ стервозной  манерной дамы и, поджав и без того узкие губы, цедит укор за укором,     переплетая их из стороны в сторону. Она не смотрит на него. Интерес приобретает сразу все: от облаков до грязного окурка в клумбе. Но только не его глаза. Стоит ей глянуть в них, как вся тонированная маска слетает, и ей хочется упасть к нему в ноги и, рыдая, просить прощения. Он же, играя то в равнодушного следователя, то в честного заносчивого священника, не подходит к ней. Может, это его слабость?..
Тогда они масштабно разругались. С манерностью, проповедями, окурками, обменом ключей, истеричным смехом и слезами. Она ушла. Каждый шаг от него отзывался во всем ее теле сильными ударами. Она не могла остановить слезы. Она не могла больше идти. Ей хотелось упасть прямо здесь, на тротуаре у магазина. Прямо на этот истоптанный асфальт. Легким не хватало воздуха. Он догнал ее, что-то говоря, а может спрашивая. В ее голове стучало:"я люблю тебя", но губы выплеснули только:"оставь меня". И Он ушел. Он оставил ее в этой глубокой темной яме, как Она сама и попросила. Она умерла. Осталась только тень. А как жить, если твое сердце лишили энергического провода?.. Как жить, если твою душу разорвали пополам и не удосужились хотя бы зашить рану?..
Она кричала, чтобы Он вернулся, всем богам сразу. Молила о прощении ее горделивой души. А вместо этого ее окатывали волны неизвестных доселе новостей о его словах, отношении, измене. Все к ней. Она стала той смоковницей, что срубил Христос. Она хотела даже повеситься на веревке разврата и страсти, но любовь и преданность к нему закрывали ей глаза на любого мужчину. Она попросила о встрече...
Ей было больно видеть его, ей было обидно смотреть на его губы, когда Он говорил, потому что Она красочно видела ту летнюю ночь, когда Не Она была с ним и Он целовал ее, ей было неловко молчать и страшно говорить. Они шли, шли, шли. Кругами. Не особо задумываясь о следующем повороте. Она помнит те улицы, вывески, бутики. Но абсолютно не помнит, что было после того, как Он взял ее за руку, а Она жадно сжала ее. И словно не было тех страшных слов, тех давящих грудь слез. И то было их последнее расставание, то было испытание, что не убило и сделало сильнее. 
Я восторженно выдохнула:
- это все тебе сама мама рассказывала?
- нет,-буркнула Таня,- я прочла ее дневники. 
После этого моя соседка отвернулась к стенке и засопела. 
Спала я неважно. Постоянно казалось, что я вот-вот свалюсь на пол. При этом виделись отрывки снов о Нем, розовых могнолиях и о семи детях таниных родителей. Разбудил меня Мишин голос. 
- да какая рожь!? Здесь летом подсолнухи стоят!
- сам ты подсолнух! Это плантации овощные и зерновые!
Я то проваливалась в сон, то слушала споры Тани и Миши. В какой-то момент я открыла глаза. В купе было темновато. Миша дремал на противоположной софе. Тани не было. Я подложила руку под голову и закрыла глаза. Через какое-то время пришла Таня, видимо с чаем- ложечки позвякивали об стекло. 
- как там Варька?- спросила Таня. 
- спит еще. Они все спят. Андрей чуть не свалился вниз, а Ваня чуть не умер от смеха по этому поводу,- засмеялся Миша. - помнишь, тогда в Нидане у них была двухъярусная кровать, и Андрей свалился как раз в тот момент, когда Ванька встал?
Таня засмеялась. Слышалось равномерное постукивание ложечки, которое совпадало с дыханием поезда. Я вновь задремала. 
-...а ты разве уезжала с мамой всегда в Бостон?? Аа, точно. Мне тогда было пять, тебя три, а Ваньке два, и мама забрала тебя с собой. Да-да.. И она ждала Андрея тогда, да?
- угу. Они поругались с папой, и она уехала сразу. Хотя гастроли начинались осенью, когда она бы уже родила. 
- а что они поругались?
- ты что маму не знаешь? У нее как пойдет трактор вдоль деревни! Да и папа тоже, знаешь, парламентер еще тот...
- и она свалила.. Беременная да еще и с тобой. Как думаешь, она бы вернулась, если бы отец не приехал?
Таня молчала. Темнота перед моими глазами начинала пестреть фиолетовыми и красными разводами. 
Окончательный подъем свершился, когда к нам постучалась проводница и предложила завтрак. Я быстро привела себя в порядок, и мы- Таня, я, Миша и их двенадцатилетний брат Андрей- уселись завтракать. После Миша с Таней ушли в тамбур. Андрей рассказал мне, как его повело с верхней полки. 
- а маленькие спят вместе с родителями?- спросила я. 
- конечно!- подтвердил Андрей.- они же совсем мелкие. Агате пять лет, а Сене три. 
- Сеня?
- Арсений. Ты его видела. Тот, что с темными кучеряшками,- пояснил вернувшийся Миша. 
От него  пахло табаком и холодом. 
- а да, с круглыми зелеными глазами,- вспомнила я. 
- они с Агатой вообще два семейных гриба,- сказал Андрей, и тут же пояснил,- ну, они темненькие в отличие от нас всех. У Сени темные кудряшки, у Агаты тоже. 
- ну тогда Варька вообще феномен!- сказала Таня.- рыжих у нас вообще никого нет. 
- ну она и не рыжая, а так, с рыженцой,- заспорил Миша.- у нас мама порой тоже рыжая!
Я только успевала переводить взгляд с одного на другого. 
- это просто, чем дальше, тем больше вылезают родственники всякие. Вот мы с тобой- родительские образцы,- сказала Таня Мише.- Андрей больше похож на дедушку, а Ваня, на меня. 
- это как это на тебя?? Ты у нас что, бабушка?- Миша зашелся диким смехом. 
- а я, вообще-то, похожа на прабабушку!
- еще пару секунд назад ты была похожа на папу,- напомнил Андрей. 
Таня закрыла глаза рукой и сжала зубы. Мальчики хохотали. Дверь купе открылась,и к нам заглянула девочка. Вчера вечером я видела ее рядом с отцом на пограничной платформе. Варя, так ее звали, вправду имела рыжеватые прямые волосы. Ей было лет восемь, и в глазах уже читалось понимание своей ответственности за жизнь. 
- что-то случилось?- спросила Таня. 
- мама,- следом за Варей на пороге возник Ваня, еще один брат.- мама просила позвать парней. 
Андрей и Миша вышли за Ваней, Варя попросилась к нам. Разговор пошел в сторону одежды. Я наконец успокоилась насчет Него, конечно он встретит!  И тут же меня начали поглощать мысли о моем внешнем виде. В обычных джинсах и свитере еду на встречу года  Почему я не подумала об этом, когда вылетала из общаги?
- это абсолютно неважно! Видела бы ты нашу маму на ее выпускном!- успокоила Варя. 
- ну она явно была не в таком виде, как я. 
- ну да, то был выпускной. По началу она даже выглядела красиво, но вот второе платье..
- ладно тебе, Варь! Она была куколкой!- заступилась Таня. 
- куколкой? Фарфоровой, видимо,- улыбнулась Варя и шепнула мне,- мама была вся в кружевах. Вся. 
- и с короной,- напомнила Таня.- вообще это было мило. Неожиданно, но мило. 
Я только хотела сказать это " неожиданно ". Мама Тани и кружавчики. Нонсенс. 
- и как отреагировал ваш папа?- задала я немаловажный вопрос. 
- о, они помирились,- улыбнулась Варя. 
Я удивленно посмотрела на Таню. Она говорила, что поругались ее родители только раз. И то было не на выпускном. 
- они поругались после выпускных экзаменов,- пояснила Таня. - у мамы произошел срыв, а папа был единственным и первым, кто оказался на пути ее взрывной волны. Она очень жестко с ним обошлась.. Я думаю, она даже не понимала, что делает. Словно ею управляли, и она говорила заученные, даже нет, запрограммированные  слова. Он обиделся. Ну иначе не назвать. Она действительно была жестка, хоть и говорила неоспоримо верные вещи. Она даже не хотела ехать на выпускной. Утро в салоне не несло того волшебного волнения, которого она ждала. Не принесло его и платье, которое она надела дома перед большим родительским зеркалом. Не принес его и цветок, надетый на руку, как символ принадлежности. Кому она принадлежала? Только самой себе. И это не нравилось ей. Она ехала в школу и понимала, что это будет мучением. Да еще и родители уперлись и не разрешали оставаться гулять ночью. Хотя ведь это выпускной! такое один раз в жизни бывает. И этот единственный момент все отравляло. Она вышла из машины и полил дождь. Зонта не было, узкое платье и высокий каблук, а в большей части угрюмое настроение, не позволили ей бежать, чтобы не намокнуть. Она так и шла в кровавом шелке под холодным июньским дождем. В школе она не встретила ни одного доброго взгляда. Кто-то делал вид, что вообще не замечает ее, кто-то наоборот не мог скрыть злость. Ей было плевать. Она увидела Его, и он даже не задержал взгляда на ней. Она пыталась найти подругу и как назло не находила. Рядом с ней крутился маленький брат, который дополнял ее образ большей женственностью. Она вошла в зал и на несколько секунд у нее закружилась голова. Ей казалось, что весь зал ненавидит ее. Они всегда не любили ее, с самого первого дня. Но молчали, держали ненависть за зубами, не показывали ей, но перетирали между собой. И вот сейчас выплеснулась последняя капля их терпения. И она чувствовала это. И сейчас, как никогда, ей был нужен Он. Но его не было. Пока она ходила то за матерью, то за отцом милые наиближайшие подруги трещали на первом ряду и забыли занять ей место. Мир продолжал давить ее. Только тот факт, что цвет ее платья привлекал внимание всех вне зависимости от их желания, давал ей силы улыбаться и держать спину. Проигноривовав подруг, она направилась прямо в центр ряда, отдавая указы парням найти ей и ребенку место. Конечно же, все сразу устелились и решили ее проблему. Как всегда, как в старые добрые времена, как начиналось так и заканчивается. Она сидит среди парней одна в то время, как все девочки кучками недовольно зыркают в ее сторону. Она думала, что официальная часть никогда не закончится. Все эти слова-слова-слова. К концу она уже не могла сдерживаться, и ее сарказм вылез на все лицо. Она отключила слух и тупо наблюдала за сменами лиц. Когда неожиданно ее объявили, она разговаривала с одноклассником. И он остановил ее треп, сказав, что настал ее выход. Она вскочила, первые шаги прошли в суете, и только выйдя на сцену она смогла собрать свою стать в кучу и выйти так, чтоб мать, сидящая в зале, почувствовала хоть минимальную гордость за свою дочь. Бывший директор пожал ей руку и сказал:" удачи тебе, девочка. удачи. ". И эти слова как-то крупно зажглись в ее сознании. Поздравления, смех, подруги вновь вокруг, вспышки. Ее бывший, не скрывая, любуется ей. А она смотрит только в его камеру. И ей это не нравится. В ней опять просыпается это ****ство. Она опять пользуется своей властью. Мама подошла к ней и спросила будет ли она менять платье? Может остаться в этом? Она посмотрела на бывшего. Тот уходил. " куда ты?"- она спросила это тихо, хотя он был от нее через толпу людей. " мне надо переодеться!я быстро!" крикнул он ей, каким-то шестым чувством уловив ее вопрос. Ее затошнило. " я переоденусь, в этом узко очень. " по пути в туалет они лоб в лоб столкнулись с Его мамой. Она замерла и отвернулась. Ей было нехорошо, тошнило. А тут еще прямое напоминание о Нем. " мама, пойдем!" прервала она материнские поздравления. Когда она стояла перед зеркалом в абсолютно другом образе, и мама крутила в руках диадему, спрашивая " может без нее?", она пыталась заглянуть в себя. И что она увидела? Она увидела маленькую девочку, которая сидела в углу и впервые понимала, что любовь падает не на всех. " нет-нет, я надену ее. Я ведь королева, знаешь ли!" диадема заблестела в волосах. " ты маленькое солнышко. Не вздумай плакать. Тот, кто тебя по-настоящему любит, найдет способ быть с тобой. "
Ей стало совсем одиноко. Выйдя из школы, она напоролась на него. Он смеялся. Он, черт возьми, смеялся! Она влетела обратно в здание, схватила лучшую подругу за руку, и они вдвоем ушли в туалет. Она ходила от зеркала до стены, стуча каблуками по кафелю, и старалась унять дрожь. Подруга предложила идти ждать автобус. Они подхватили еще девчонок, и все вместе пошли. Она завладела фотоаппаратом, чтобы занять себя хоть чем-то. Вскоре игрушку отобрали. Она присела на парковочный столбик. Все смеялись, обнимались. Она была готова зареветь, когда глянула в сторону и увидела, что Он так же сидит на таком же столбике и наблюдает за одноклассниками. В автобусе она с подругой затерраризировали ребят, сидящих спереди, чем наконец рассмешили самих себя. Они еще и пели, тихо, изображая пьяный кумар. " I want you... "- хрипло тянули они в терцию. 
Хорошо было стоять и смотреть на бурлящую воду. Это наблюдение обесцвечивало мысли. Он ходил так рядом! Он предложил ей выпить. Она отказала и выкинула свой бокал за борт, за что потом долго извинялась перед Филей, который наблюдал бокальный дождь. Она не пила, держала обещание, хотела быть в реальности, если Он подойдет. Но когда она увидела, как Он жахнул с горла коньяк, ее снесло. Она сама налила себе полный бокал, залпом осушила его и пошла танцевать, подцепив по дороге одноклассника. Играла ее любимая с детства песня, она держалась за мальчика, и они медленно кружили. На очередном повороте она заметила бывшего с бутылкой в руке, который меланхолично наблюдал за ней, немного склонив голову на бок. Уже при следующем повороте рядом с ним стоял Он в идентичной позе. Она попросила своего партнера не отдавать ее, хотя тот, чуя накал, уже почти вручил ее, как некий приз. И как-то по волшебству она вдруг повернулась в танце и оказалась лицом к лицу с Ним. Он приобнял ее за талию, она положила руку на его плечо. Мелодия детства перешла в чародейную кульминацию, и Она прижалась к нему. Со всей любовью, со всей тоской по нем. Они просто стояли обнявшись. Крепко-крепко. Тогда были их первые клятвы. Она смотрела на него, танцевала с ним, плакала перед ним, падала на него. Не видела ничего и никого кроме. Она знала: Он ее жизнь. 
- ну так и оказалось,- улыбнулась Варя. 
- даааа...-протянула я.- но все же вашей маме было чем брать!
- ой! Я тебе показала бы ее фото. Те, когда она не была с ним, и те, когда была. Абсолютно разные девушки! Я про внешний план. Он смог дать ей то, что не дал никто. Он дал ей спокойствие. Спокойствие во всех параметрах. За это она и любит Его. Ну, не только за это, но это имеет большую роль. 
Пара часов прошла в тишине. Варя ушла, Таня дремала. Я взяла книгу, которую она везла с собой. "100 лет одиночества" Маркеса. Не читала, но если судить по таниному лицу, когда она ее читает, скука смертная. Я открыла книгу. Первые страницы двадцать пролетели незаметно. Но уже вскоре я перестала улавливать смысл и просто складывала буквы в слова. 
- просыпайся!
Я открыла глаза. Я так и заснула с раскрытой книгой в руках. Таня собирала какие-то вещи в сумку. 
- что такое? Мы уже приехали?
- да. Поезд почти подошел. 
Я заметила, что ход уменьшился. Нерв, так давно не напоминающий о себе, поднялся вновь. Я с легкой дрожью в коленях начала проверять наличие своих вещей. Протянула Тане ее книгу. 
- возьми себе!- отмахнулась Таня. - тебе нужнее немного уходить в аут. 
Поезд остановился. Утренний перрон. Страх неожидания подполз к горлу. 
- ты иди. Мне было приятно ехать с тобой!- сказала я Тане.- я выйду последняя. 
Таня молча улыбнулась и вышла. 
Я дождалась, когда опустеет весь поезд и перрон. Я видела, как танина семья удалилась. И только после я вышла. Перрон был пуст. Кроме носильщиков я не заметила кого-то еще. Я тихо побрела к кассе. Вдруг кто-то оклинул меня по имени. Там стоял молодой человек. Я подошла ближе. Я никогда не видела Его без бороды. 
- Господи! Ты такой хорошенький!- счастливо засмеялась я.