Зеркальце

- О, сын шакала ты, и мать твоя волчица! -
Кричал Кизляр-паша в жидовской лавке, -
Ну что ещё худое приключиться
Могло со мною в этот месяц гадкий,
Чем день рождения супруги падишаха,
Да будут с нею милости Аллаха!

Что мне бейджинская эмаль? Одни рассказы.
Сирийский шёлк, что от прикосновений тает?
Всё это барахло - хуже проказы,
Всё надоело! Даже вазы из Китая.
И благовония свои даже не вздумай -
Мне предлагать, ни за какие суммы.

Прочь с глаз моих подвески-ожерелья!
Что за товары? Ни в одни ворота.
Когда-то ваши кошельки от них жирели,
А нынче лишь от вида их воротит.
Пашмины, шали, прочие лохмотья…
Сто лет это тряпьё уже не в моде.

О, сын шакала ты, и мать твоя… а это? 
Что за блестящий круг в игривом обрамлении?
Похож на лик луны в разгаре лета, 
Что светится в туманном отдалении.
И что за рожа в глубине его маячит?
Какой-то родственник шайтана - не иначе…

- А это - презанятная вещица, -
Так отвечал паше купец Иосиф.
- Любой красавице гарема пригодится,
Однако же позволь один вопросик… 
Скажи-ка мне, достойнейший вельможа -
На что лицом жена сия похожа?

Вздохнул тут глубоко паша несчастный:
- О горе мне, презренному, о горе,
Ты разрываешь сердце мне на части!
К чему вопрос такой? Хотя, не скрою:
Не удалась лицом светлейшая шахиня,
Как взглянешь - так ползёт по коже иней…


В гарем её подсунул прошлым летом
Такой же негодяй, как ты. Мошенник! 
О, если бы я снова его встретил -
Запела бы верёвка вокруг шеи.
Ведь разбежались даже янычары,
Когда светлейшей разглядели «чары».

- Тогда - не стоит, - вымолвил Иосиф.
Вещицу тихо под прилавок убирая.
- Взгляни-ка лучше на кувшин курносый,
Прощальный дар потерянного рая:
Коль воскурить в нём порошок вот этот, синий -
Любая женщина становится красивой.

С довольным сердцем уходил паша оттуда.
Двух зайцев он убил единым махом:
Светлейшей - порошок купил, два пуда, 
Ну а кувшин курносый - падишаху.
И да продлит их дни Аллах, - скрипел он, -
А лучше бы - шайтан побрал скорее…