Глоток настоящего чая...

Глоток настоящего чая -
и жить уже хочется как-то,
и мысль ненарочно
крепчая,
ростки стихотворного такта
небесною тягой венчая
над ручкой и над бумагой,
над образом жизни
в отчизне
не личного ныне барака,
железно-свинцовыми "Надо!"
поэту не докучая,
по мановению взгляда
с балкона
над бездной
известной,
на тризне
воскресной
словесно,
в стихотворении -
кронам
и небосклону,
и всем регионам
разновремённым,
и разноплемённым,
сердце земное
качая,
строкой окрылённой
и рифмой, и ритмом - вручает
чашечкой крепкого чая -
чувствами мыслей окрепших,
паденье оставившей
векшей* -
жить легче
с дымчатой белочкой
над головою,
простившей кровавых колёс
крутизну**,
на облаке строящей
радости Трою
из высохших рос,
из жизни ушедшей
от щелочи
жизненных мелочей,
из роз,
сочиняющих над увяданьем
бессмертия духа
весну -
всей вытянутостью
из памяти
цветов,
ароматов...

И под автоматом
когда-то -
чай наделял
вышним слухом
и зрением,
и языком
с райским ладом
над адом
наземным...

Без чая - мозгам моим сухо,
нет вдохновенья,
в горле - удушливый ком.

Крепчайшего чая глотком,
да дыма табачного доброй затяжкой
я прогоняю
понятия:
"глухо"
и "тяжко",
и знаю
объятия
жизни - не жадной на милое слово старухи,
а жизни, которой я - сын,
друг,
приятель,
каким-то неведомым ветром от жажды духовной в пустыне
по прежнему мрачной,
неровной,
по сути барачной,
в круг
кровный
гонимый,
а он - небосклонный
озвучиваньем
над глухотою паучьей***,
из тучек
являющихся пантомимой
мелодий созвучных
душе пилигримов
поэзии кругосветно-небесного Крыма
и Рима...

Над прахом кроваво-родного - Советского знамо, Союза,
мы с Музой,
хранимой
вхождением
с трепетом сердца имени в имя,
вне жизни распаренной чаем,
отравленной никотином,
в кругу нам приятных
поэтов
времён и веков
без заискиванья сидим
и говорим,
вне каких бы то ни было там новомодных оков:
"Сим-сим!"

Чай готов!

Я к встречам
прекрасным
готов
в стране вечной
речи -
над чадом деяний напрасных
без песенно-круговых,
к родным от родных
льнущих паром
Божьего дара,
чающих чин
развенчиванья кручин
старинных у нового самовара****,
изюминкой личной
зычно
сдобренных слов...

Чай отличный!

Без обиняков!

___________________________________
*

Люблю морозное дыханье
И пара зимнего признанье:
Я — это я, явь — это явь...

И мальчик, красный как фонарик,
Своих салазок государик
И заправила, мчится вплавь.

И я — в размолвке с миром, с волей —
Заразе саночек мирволю —
В сребристых скобках, в бахромах, —

И век бы падал векши легче,
И легче векши к мягкой речке —
Полнеба в валенках, в ногах...

24 января 1937

Осип Мандельштам

**

С. А. Клычкову

Полюбил я лес прекрасный,
Смешанный, где козырь — дуб,
В листьях клена перец красный,
В иглах — еж-черноголуб.

Там фисташковые молкнут
Голоса на молоке,
И когда захочешь щелкнуть,
Правды нет на языке.

Там живет народец мелкий —
В желудевых шапках все —
И белок кровавый белки
Крутят в страшном колесе.

Там щавель, там вымя птичье,
Хвой павлинья кутерьма,
Ротозейство и величье
И скорлупчатая тьма.

Тычут шпагами шишиги,
В треуголках носачи,
На углях читают книги
С самоваром палачи.

И еще грибы-волнушки,
В сбруе тонкого дождя,
Вдруг поднимутся с опушки —
Так, немного погодя...

Там без выгоды уроды
Режутся в девятый вал,
Храп коня и крап колоды —
Кто кого? Пошел развал...

И деревья — брат на брата —
Восстают. Понять спеши:
До чего аляповаты,
До чего как хороши!

3 — 7 июля 1932

Осип Мандельштам, Стихи о русской поэзии (3).

***

Ламарк

Был старик, застенчивый, как мальчик,
 Неуклюжий, робкий патриарх.
 Кто за честь природы фехтовальщик?
 Ну конечно, пламенный Ламарк.

Если все живое лишь помарка
 За короткий выморочный день,
 На подвижной лестнице Ламарка
 Я займу последнюю ступень.

К кольчецам спущусь и к усоногим,
 Прошуршав средь ящериц и змей,
 По упругим сходням, по излогам
 Сокращусь, исчезну, как протей.

Роговую мантию надену,
 От горячей крови откажусь,
 Обрасту присосками и в пену
 Океана завитком вопьюсь.

Мы прошли разряды насекомых
 С наливными рюмочками глаз
 Он сказал: «природа вся в разломах,
 Зренья нет, — ты зришь в последний раз».

Он сказал: «довольно полнозвучья,
 Ты напрасно Моцарта любил,
 Наступает глухота паучья,
 Здесь провал сильнее наших сил».

И от нас природа отступила
 Так, как будто мы ей не нужны,
 И продольный мозг она вложила,
 Словно шпагу, в темные ножны.

И подъемный мост она забыла,
 Опоздала опустить для тех,
 У кого зеленая могила,
 Красное дыханье, гибкий смех.

7-9 мая 1932

Осип Мандельштам

****

На улице — дождик и слякоть,
Не знаешь, о чем горевать.
И скучно, и хочется плакать,
И некуда силы девать.

Глухая тоска без причины
И дум неотвязный угар.
Давай-ка, наколем лучины,
Раздуем себе самовар!

Авось, хоть за чайным похмельем
Ворчливые речи мои
Затеплят случайным весельем
Сонливые очи твои.

За верность старинному чину!
За то, чтобы жить не спеша!
Авось, и распарит кручину
Хлебнувшая чаю душа!

10 декабря 1915

Александр Блок