На кончике языка

I
На кончике языка плакали три слова, которые хотели сорваться и броситься тебе в лицо. Сверху вниз, потому что ты стояла ступенькой ниже на эскалаторе и была такая маленькая и я так… И я так и не сказала эти три слова, потому что сказав их, истратила бы слишком много и уже не смогла бы ехать с тобой на эскалаторе и врываться, как на оленях, в снежную бурю поездов. И с тех пор я боялась эскалаторов и поездов, как боятся смерти, потому что смерть невозможна, так же как невозможно было тогда сказать эти надоевшие всем три слова. И мне не хватало кислорода, и я дышала глубже, и мне становилось страшно умереть от того, что во мне слишком много воздуха и слишком много невысказанного. И воздух проталкивал эти три слова, а они застряли не в горле, а на кончике языка, и издавали странные звуки, не желая ни вырваться, ни  быть проглоченными. Поэтому кончик языка трепетал и пел, как часть какого-то африканского музыкального инструмента, впрочем, он и был тогда музыкальным инструментом, только вот музыки не было, а был только воздух и эти страшные три слова, так и оставшиеся у меня во рту.
II
Я знаю, что сколько бы слов не слетело у меня с языка потом, те слова так и остались во мне, чтобы мучить меня и не давать мне покоя своим трепетанием. И потому не спрашивай никогда, почему я молчу: того, что я не сказала тогда, не скажу и теперь, хотя бы наше с тобой счастье висело на кончике моего языка. А счастье на кончике языка – вещь обычная, хотя и столь порицаемая этим странным обществом, столь обычная, что о ней даже стыдно говорить, как стыдно было тогда сказать столь обычные три слова. А счастье на кончике языка – столь желанное, что почитается греховным, никогда не минует ни тебя, ни меня, потому что не сказаны те три слова, приносящие больше несчастья, так как со словами нужно решать, верить им или не верить, а боль и счастье такого выбора не дают.
III
Один раз на моем языке трепетали слова – и я их проглотила. Много раз на моем языке трепетало твое счастье – и я его выплюнула. А последний раз видела я на кончике языка не слова и не счастье, а намеренное из-умление. И когда на воспаленном языке сохла розовая облатка, я считала: одна штука – смех, две штуки – глупость, три штуки – сон. Один раз -  шутка, два раза – безумие, три раза – смерть. Инструкция к жизни на кончике языка.