Осада. Часть 1

Осада. Часть 1
Велики просторы кочевников, да только деревьев не хватает: всё кустарник с репейником и редкой травою, перемешанной  известняком, суглинняком, песком и колючкою. А там где  холмы с оврагами, с редкими родниками - там  колючий кустарник  стеной да с живой растительностью. Это и есть Южное Приуралье не пригодное для оседлой жизни, не  закрепляются здесь оседлые  стены крепостей   Западной Цивилизации с деревянными избами и жженым кирпичом,  перемазанной глиной. А если и строят крепости на 30 -100 человек, то это только беглые  разбойники,  нетрадиционной  половой  ориентации (не монахи ведь и не монастырские) , перешедшие на царёву службу, одаренные государственной  милостью - службу с   римской грамотою на 25 лет, означающей  выслугу и прощение их грехов, да пожалование  казённых денег по списку на старость   им -  из тех кто выживет. Да и пропитание у них охотничье - что сыскал в поле, то и твоё, а ежели обижать будут  кочевники за разбой, то  шли гонца к соседней крепости по цепочке, жди  ОКАЗИЮ (оказию) и постреливай из пищали индейцев с луками и стрелами. А как медные пушки с картечью появились, то  Сибирь осваивай ермаковскими сапогами семимильными, где проплыл - то оно твоё, что увидел - тоже,  как Колумб или Америго Виспучи и пиши исТорию, что мол не было здесь ничего, а кто был откочевали в пустыню или убегли в  в Тартарары - к себе значится в рассеянскую Тартарарию -  Моголию и обзывай   бас-урман  в летописи то некогда собственными же именами-тартарами, моголами, монголами.  Чтобы немцы и шведы, литовцы, франки и  католики, инглы  и греки знали докудова простираются земли хрестианские, православные, вали на нехристей, что они устраивали набеги на северные территории, чтобы пушниной поживиться, а то своей козлины и овчины не хватает,   чтобы мёд попить в жаркое лето вместо кобыльего кумыса,   солёную  рыбку потрескать  и уху сварить вместо курдючьего жира поесть,  копну сена на санях вдоль реки в зимнюю  в декабре вывезти, бревно приволочь для разогрева, вместо того, чтобы  откочевать в теплые края на стойбище пока скотина вся не передохла.  Чтобы девку в полон взять и научить стряпать по кочевьи   десятки блюд из конского и бычьего   мяса и степных кореньев, учить в седле  держаться на полном скаку, отару помогая в низину  загонять к стойбищу, да и арканом ловить отбившегося от стада бычка или овцу.  А полонянка то белая, не смуглая, с нею с утра до вечера прохлаждаться, глядишь через  одно-два поколения всё племя становится разноцветным и белым,  да только не бывать этому, потому что аксакалы - белобородые деды таких молодцов высмеивают и нагайкой из летних шатров выпроваживают. Нет  молодому  кочевнику больше унижения, чем смех старца, так что   до кнута дело не доходит.   Чтобы междоусобные  войны игом называть, да и название придумать надо  похлеще "Золотоордынским", чтобы собственным  же Ордам - войскам  злато  присваивать, а свою собственную  столетнюю междоусобицу  апосля  официальной кончины Золотой орды, после Ивана Грозного тёмным - значится Смутным временем обзывать. Но вот проходит пятьсот лет и строчат по новому новейшие   Ис-Тории Амаль Ральфы,  что степные народы  грабежом промышляют столетиями, а не торговлей  скотом как это делал  Авраам со своим народом  с народом египетским до и после прихода в землю египетскую.  Что всю жизнь свою искал Авраам кочевья в сторону  Севера во времена засушливые, поближе к горным рекам значится.  Хотел Левашов  Сергей написать летопись собственного народа непреукрашенную,  неКарамзинскую,  неПушкинскую,  неДалевскую,   в Штатах изучал летописи, знакомился с оригиналами, только вот в седле не сидел и не пас отары в степи, не успел - замочили.  Моголы допишут.
Стучат топоры, валятся  редкие деревья, углубляется канава  от реки Яик  (с тюркского Джьяй Ик = Место Низменное )  к самой южной крепости, которой Ориен-бургом (желтым городом по немецки, или как? ) назовут. Везде бы так крепости на судоходных реках понастроить, смотришь за десяток лет всю землю частоколом покрыть можно. Да вот не получается. Соль то съедобная  не везде выступает на поверхность как в Илецке, как в Астрахани,  Мангышлаке, при Аральске. А без соли ни щи сварить  (щи и каша - пиша наша), ни  пойманную  рыбу завялить, ни торговлю организовать с кочевниками,  привыкшими  соль без указа Ленина  грести лопатами бесплатно.    Нет  ещё  транссибирской и центральноазиатской  железной  дороги,  чтобы  соль  развозить на сотни  вёрст. А кочеводу соль на лошадке тащить не выгодно,   кони и коровы, бараны и овцы, собаки тоже без неё не могут.  Пасут свой скот кочевники, перебегая от одного  летнего ручья до другого, от одной речушки до другой,  вблизи которой  скотина  лизала  языком  почву с выступающей на поверхность солью.  А белой то соли не видать, всё с примесью, то коричневая  она, то жёлтая и как её чистую для приготовления пищи  получить без почвы?    Много ли стаду соли надо, если остановятся здесь на несколько  дней  отдыха, а затем опять тронуться в медленный путь до следующей такой же стоянки? А через неделю  по этим же  вытоптанным полям и  перелескам    движется  очередное стадо родственного  племени  от Киргизии  до Астрахани , так чтобы  трава успела  подрасти и повыветрится запах предыдущей  отары. А лошадям всё запах не нравится, если от  травы  несёт  мочой и калом, не откусывают и прибавляют в шаге. Непорядок, задержаться  надо, а то и вовсе  перестанут  есть, похудеют, торговать будет нечем в Астрахани,  так что пасти надо севернее и путь держать  до  Сакмары, а если и там трава не успела подрасти, то пасти в сторону  Казани.  Конец осени, декабрь,  минус двадцать пять, снег только выпал или вообще его нет, казахи  за сотни  верст от Илецка гонят  отары к железной  дороге, чтобы за неделю шкуру снять с баранов и набить  проветриваемые мясом дощатые вагоны, усыпанные  солью. Нет давно пешего  пути из Индии  в Европу?  Ошибаетесь, вот он покрыт железнодорожными  шпалами. Таких путей даже два, один действующий путь, другой заброшенный после развала  СССР.  А другим племенам  торговать в этом году  нечего - продали двухлеток и трёхлеток в прошлом году, значится, пасут они однолеток  в сторону Алтая и обратно до Киргизии.
 Еженедельно  в мае и в июне, к пятницам,  подходят  стада   к подступам  Астрахани, где  Идель  разбивается на речушки, образуя дельту, -  пресной воды вдоволь. В городе оптом не торгуют, только за городом, где не стихийно образуются рынки-базары и собрания, курултаи-совещания, где получить надо разрешение на продажу  скотины от специальных чиновников, которых в  Центральной Азии до сих пор «базарчи»  на фарси  называют. Он и выдаёт специальные знаки на продажу в виде отчеканенных  серебряных и золотых  колец, надеваемых на пальцы старейшин. А чтобы получить кольцо на право продажи, надо  выполнять обязанности: отдать на один сезон   одного молодого всадника с тремя лошадьми, купить ему оружие.  Поход намечается для переписи  населения  в начале июня, пока трава не выгорела. По окончании  похода каждому выжившему специальные  колечки   будут  раздаривать на освобождение от налогов на пяток лет, а кому не нравится - тот пусть кочует  копытами  не в сторону астраханского   моря,  а в сторону Казани.  Здесь же  на  курултае женятся и выходят замуж, роднятся роды, уходят невесты к новым семьям. Побазарили несколько дней, накупили-обменялись  на  то,  что необходимо в хозяйстве,   и отходит кочевье в свою сторону  по замкнутому  кругу,  писать и читать   исТории  некогда, судится тоже, да и в коротком  Коране всё прописано, написано.   Считать  головы рогатой  скотины надо  только быстро  уметь до пяти сотен, сколько слева от тебя и справа, спереди и сзади, да  считать складывая десятками, а не пересчитывая  еденицы. Увидел   группу - семь  как в домино не считая, значит, а вот там столько же, значит четырнадцать. Растекается стадо, надо бы на тот край собаку - волка послать из прирученных и изьятых из вольчего логова щенят.  Покажет собака свою  открытую пасть и непослушные овцы в центр стада шарахаются.   А русичи до сих пор  поочерёдно  редкие общинные стада  вокруг  деревень   всё  матом пасут,  покрикивают.   Один-два  дня пасут, а  из глоткок уже ничего извлечь невозможно-иссохлись от  мата. Пасут без  старого   пятиконечного козла- вожака,  указывающим дорогу,  за которым овцы гурьбой траву  щиплют,  гонят от себя скотину,  пугают,  не то чтобы подойти - погладить.   Сегодня на выгоне одни каровы и бычки,  а завтра другие, неведомо им что коровы и овцы образуют свои устойчивые  сообщества и щиплют траву  голова к голове, возле понравившихся друг другу, значит,   а бычки не отступают  ни на шаг от  своих коров и тёлок.     Иной раз глядищь на пастуха и куда он стадо заворачивает и точно коровы умнее,  выбирая свой  маршрут движения, заворачивая  стадо по их усмотрению. И бежит  пастушечья семья  с рожками  и гусельками  вслед за стадом,  несущимся голопом пару  верст  в другую  сторону. ....   Побыл в седле  кочевник полдня, так что колени затекли, не слушаются, слез, как свалился с лошади сразу на коврик, произнёс слова из Корана, которым  научил аксакал,  подозвал  к себе двух собак на виду  у развалившегося от усталости  на отдых стада,  пообедали с собаками  и опять  айда  (пошли в переводе с тюркского) до вечера в седле на новой лошади стадо в пешем  треугольнике удерживать,   двигаясь  в сторону захода солнца .    А кочевник свою  песню  часами   в раздумьях  тихо  подпевает,   по собачьи  подвывает,  перемешывая  с кубызом, гортанный  звук  которого  за  километр  овчинным   ушам слыхать, чтобы  им  от стада не отбиться и не остаться без водопоя в неизвестной местности.   И так столетиями. А кто и с кем  и за что воюет, кто  из  рыжебородых  городских   купцов  командует сотнями и тысячами - это дело десятое, не нравится - кочуй в сторону  Северного моря или   Тихого Океана.

Продолжение следует.