ИБС

С  ОПАСКОЙ

Планируют листья, а тополь
теряет прическу свою.
Предзимние вьюжные вопли
терзают вновь Душу мою.

Не хочется плакать, но плачу,
не знаю зачем, почему,
наверно, нельзя мне иначе
себя я опять не пойму.

И в этой погоде ненастной
мне видится грусть торжества.
Смотрю я повсюду с опаской.
Померкла небес синева.


ЗА  ПЕРВЫМ  СТОЛОМ

Осенняя суть листопада
не в странном полёте листа,
а то, что, пожалуй, не надо
с горбатого прыгать моста,
не надо бороться напрасно
с собою в осенних ветрах.
А жизнь, безусловно, прекрасна
и мчится на всех парусах
в далёкую даль океана
на судне безвестной судьбы.
Не надо мне, люди, Милана,
там медные жителей лбы.
У нас в Барнауле покрепче,
железно-стальные они.
Порою бывает не легче,
когда остаёмся одни
мы с совестью – шлюхой, воровкой
без чести осенних тревог,
но с русской бестактной сноровкой,
за свой заступая порог,
мы мечемся в кухне – разборке
и всех костерим до костей,
поесть бы хоть малость икорки
за первым столом у властей.


ЛУЧЕЗАРНЫЙ  СВЕТ

Я к праздной жизни привыкаю,
и от лекарств я кайф ловлю,
и милость Бога призываю,
себя безудержно люблю
недвижного в палате серой
на койке лучезарных дней.
Окрепший духом я и с верой
впрягаю резвости коней,
не загнанных, в упряжку жизни
и мчусь по лестнице крутой.
Внизу дымок курится сизый.
Всё ярче светит с высотой
мне Божий свет, и дух участья
врачует Душу, телеса.
И я уже безмерно счастлив,
как будто тёмные леса
прошёл насквозь,
блуждая в дебрях
греховности мирских сует,
а впереди лишь ветка вербы
да Божий лучезарный Свет.