Попытка оправдания Галины Бениславской

...Так любить, так беззаветно любить, да разве так бывает? А ведь люблю, и не могу иначе; это сильнее меня, моей жизни. Если бы для него надо было бы умереть не колеблясь, а если при этом знать, что он хотя бы ласково улыбнётся, узнав про меня, смерть стала бы радостью.

"Самоубилась" здесь, хотя и знаю, что после этого ещё больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне это будет всё равно. В этой могиле для меня всё самое дорогое...

Зачем вы это сделали, Галина!
Зачем перепугали тишину?..
Упрятала ваганьковская глина
от праздных глаз гражданскую жену,
что не связала рук законным браком,
любимого избавив от «оков»…

Кем был для Вас он: мужем-сыном-братом,
приверженцем московских кабаков
или поэтом первым среди первых,
единственным поэтом, что при том
не дорожил любым редчайшим перлом,
вошедшим в первый и последний том.

Актрисы, балерины, белоручки
на шею виснут, тянут за мотню,
а Вам свои авансы да получки
опять растратить на его родню.
…Ночь коротать над пишущей машинкой,
слать переводы, ненавидеть баб и,
выловив озерную кувшинку,
как милого безумно целовать!

Галина, разве Вы предполагали,
неся в своем кармане пистолет,
что станут люди по примеру Гали
чинить самоубийства по стране.
И чёрной бранью захлебнётся пресса,
и всколыхнёт угрюмую толпу,
и за десятилетье до репрессий
наложит на Есенина табу.

Кому вдомёк поступок Ваш бесспорный?
Нет, сердце – не чугун и не гранит.
Пытались в жизни быть ему опорой,
сумели смертью верность сохранить.