Глава 5

Глава V

Чернеет старый снег, а новый
Уж не стремится выпадать,
И о зиме несчастный холод
Лишь может нам напоминать.

Зимою той какой-то странной
Жизнь Юры стала, не поймет,
Зачем глухими вечерами
На площадь к статуе идет?

С друзьями больше не гуляет,
С людьми почти не говорит…
Зачем он небо созерцает?
И почему в груди болит?

Болит, когда ее не видит.
Болит, когда он рядом с ней.
И почему-то ненавидит,
Идущих мимо он людей…

Они проходят, исчезая
В шумящей жизни городской;
Они не видят и не знают,
С какой на них глядит тоской

Тот ангел, что их всех живее,
Что единицы только спас;
И лишь они, когда стемнеет,
Услышат песню ее глаз.

Секунда музыки бесценна
Для тех, кто может ей внимать,
И в миг такой моя Елена
Вдруг начинает понимать…

Идут дожди, и, словно слезы,
На лик ложатся капли. И
Так близко солнце! Близко звезды!
Но к дому, к небу нет пути.

***

Все это Юрий ощущает –
Не раз в глазах ее укор
Он видел, взгляд ее пылает,
И, будто смертный приговор,

В такое время ветер воет,
Цепляясь за углы домов;
И сердце бьется, сердце ноет
Среди стыда, вины штормов,

Что его душу разрывают,
Лишь вспомнит он, как раньше жил;
«О, что со мной?!» - не понимает…
В тот день над городом кружил

Зимы последний, может, снег.
 Морозным днем студент явился
На площадь ту. Как целый век
Для Юры день разлуки длился.

Но вот он снова созерцает
Тот совершенный силуэт,
Что взглядом душу всю сжимает,
Кого прекрасней в мире нет.

И так часов бы много Юрий
У изваяния стоял,
Но голос, некогда знакомый,
Его окликнул, подозвал…
 
То был басок немного хриплый,
Того, кого Саньком он звал  -
В одной руке держал бутылку,
Другой – подругу обнимал.

Проблемы страшные со слухом,
Порою жуткая мигрень
От не кончающихся звуков
 Терзают юноши портфель –

То звон стекла бутылок разных,
То шум, что музыкой зовут…
Забыл портфель уж, как прекрасно,
Когда учебники несут…

***

И оказалось, что с друзьями
Уже как несколько часов
Они в беседке заседали,
От зимних прячась холодов.

Она, однако, не спасала,
И, чтобы греться веселей,
Санька компания послала
Добыть добавку поскорей.

Давненько Юру не видали
В своей компании они,
И, раз уж снова повстречали,
То и позвать теперь должны.

Взглянув на Сашу, Мраморов подумал,
Что он давно с друзьями не гулял,
И так, зайдя в киоск довольно шумный,
Он приглашенье все-таки принял.

А девушку, которая под руку
С Саньком все время до беседки шла,
Все звали Светой, а ее подруга
Была ее не менее мила.

Все дружно пивом с Юрой поделились,
Чтобы родным он чувствовал себя,
Потом над чем-то весело глумились;
А время шло куда-то втихаря…

Часы спустя, к окну беседки Юра
Слегка качаясь, подойти хотел,
Но замер, на стене читая: «Дура»,
Под словом номер он не разглядел.

А там, снаружи, небо отражало
Сугробы снега серого опять
И душу Юры что-то все сжимало;
 Чего никак не может он понять...

Приходит Саша с новою добавкой,
Четвертый раз пойти не будет сил,
И так идет не очень уж он гладко.
Присели снова, кто-то пошутил.

Ударил в уши смех бутылок звонкий,
И Юра лишь вниманье обратил,
Как Саша, чтоб согреть свои ручонки,
Их под одежду Свете запустил.

А все вокруг всё что-то обсуждали,
Ее протест был слишком, слишком тих –
Они все это много раз видали,
И кто-то лишь завидовал из них.

Холодные, безжалостные руки
Касались нежной кожи живота,
Довольные, бессмысленные звуки
Срывались громко с Сашиного рта…

«Какое небо!» - Мраморов заметил,
Смотря в окно, – их видеть не хотел.
Никто ему, конечно, не ответил,
И только снег в лицо его летел…

Он посмотрел потом в глаза Светланы,
С мечтами, утонувшими в грехах:
С желанием отдаться очень рано,
С мечтою – быть невинною всегда.

В душе у Юры что-то надломилось,
Прогнулось, покорежилось – удар…
Не думая, куда, с какою силой,
Но лишь кому, за что – он понимал.
Смешки ушли, улыбки разбежались,
Как будто бы забрали их домой,
Молчал и Юра; Саша все ругался,
Все угрожал, скамейку бил ногой.

И, улучив минуточку, Светлана,
Покинуть их решила поскорей…
Что за огонь в глазах у Юры странный,
Горит все ярче, ярче и сильней?..

Студент спиной к беседке повернулся,
А небосвод лиловою зарей
С укором теплым только улыбнулся,
Но провожал он Юру не домой…