на сотни ненавижу

Я так ненавижу всё это, всё это я так ненавижу, ведь, не дотянувшись до света, тебя никогда не увижу. Никогда б не увидеть, знаешь. Не узнать, не позвать и не слышать. И, падая с крыши высотки, танцевать, словно открылись коробки, словно вспороли им брюхо, и снова родился я. Не стыдясь, не молча и не хрустя костями, сжимая кожу до предела, выворачивая тело. Родившись - пою, или кричу, к чему мне врать, всё ведь открыто, коробками открыто, вспорото. Вспорот. С крыши или с ног, расстояния смог забылся в километрах меж двух рук. Не слышен робкий стук, в двери никто не ломится, а солнце Богу молится, не треская окон. В пустой квартире, в пустых кроватях, одеялах, нам лучше шёпотом читать стихи. Забыв, изрядно постаравшись, ты не забудешь слово "ты". Ты будешь помнить красные глаза, которые всегда смотрели на тебя, как будто бы издалека и свысока. Твои глаза, в обнимку с содрогающимися руками, вздыхают судорожно и узлами плетут петлю на шее. А за окном светлеет небо, голубеет, и по земле загрохотали каблуки, и где-то в отдалённых городах, шуршит листва под чьими-то не спешными шагами, своею серостью напоминая прах. Закрывши шторы за своей спиной, зарывшись в сухость чьих-то фраз, я чувства запущу по новой. Сломав на сотни "ненавижу" придуманную мною стену "не могу", я загублю последние надежды на чьё-то бесконечное "люблю". Стены выше, голос тише, я не слышен, падай с крыши. И не забудь вспороть коробку, не забудь на чьей-то шее станцевать чечётку. Перебив все артерии, вспороть бы тебе руки, ведь коробки бывают разными. Коробками бывают люди.