Преступление и наказание

Вольный пересказ романа одним каторжанином в «Крестах» с личными комментариями, собственными выводами и почти незаметными неточностями. Все передано языком рассказчика с его выражениями и личной оценкой персонажей и событий.



Студентик Родинька, студент Раскольников
Свою студентскую жизню влачил.
Ему не снилися тогда покойники
И вещи он свои в ломбард носил.

Весь Питер на него глядит-таращится,
Как Родя вещь свою несет в залог
И смотрит старая коза-ломбардщица…
Он больше этого терпеть не мот.

Фашиста Фридриха, Ницшу проклятую
В библиотеке он не раз читал
И грохнуть старую козу лопатою
Студентик каждый день и ночь мечтал.

Но Родя точно знал: без гада Фридриха
Лопаты мало здесь. Нужон топор!
И, шкалик водочки глотнув… И выдохнув,
Он с топором шагнул к карге во двор.

Людей там не было. Да и свидетелей.
Перекрестился он: «Поможет Бог!»
И, позабыв завет своих родетелей,
Шагнул на бабкин он пустой порог.

Открыла дверь ему коза-бабуленька
И сразу задала ему вопрос:
«Че ты хотел, милок? Че те, Родюленька?
Аль вещь хорошую в залог принес?

Нашло на Родиньку. Как наваждение!
Такое страшное, как на козла!
Убил он бабушку под настроение.
Под настроение! А не со зла.

А бабка рухнула под тем топориком
С башкой проломанной. И – померла!
Ох, как рубил ее студент Раскольников!
Под настроение. А не со зла!

С соседней комнаты – случись оказия! –
Сестрица бабкина к нему вошла.
Сестрица Лизонька из Средней Азии,
Что апельсинов в дом понавезла.

Но настроение есть настроение.
И Родя треснул ей в широкий лоб
Своим топориком. По наваждению!
В другую комнату он трупы сгреб.

Забрал у бабушек он всяки ценности.
(И апельсины все у них сожрал!)
Да и топорик свой (для пущей верности,
А не от жадности!) домой забрал.

Был следаком тогда Порфирий в Питере.
Повсюду (старый хрен!) совал свой нос.
Пришел он к Родиньке да по наитию,
И учинил ему такой допрос:

«Мол, где ты был тогда,  да во таком часу?
Что делал вечером? Где утром был?»
А под конец сказал: «Ведь это ты козу
С сестрицей Лизонькой и зарубил!»

А Родя стал косить, больным представился.
– Везите в Сербского! – кричал болван.
Не проканало, б…! На нарах парился,
Потом отправили на Магадан.

Мораль той сказочки у Достоевского
Проста, как валенок, (чтоб вашу мать!):
Не надо Фридриха, фашиста мерзкого,
Студентам бедненьким на сон читать.

***