Вхожий в дом ваш

Огромное, во всю стену, окно,  пустые и безликие вазы на каминной полке, кухонный стол и задвинутые стулья. Ничто не говорит, даже не намекает об обитателях этой квартиры – здесь время остановило свой ход, а пространство замкнулось в себе. Уже давно здесь поселились тишина и пустота. И только стены, возможно, безмолвно хранят в себе глухую, тупую память о делах давно минувших дней. Но вот раздаются гулкие удары шагов – они не привносят жизнь в эту картину душного застоя и забытья, а лишь создают иллюзию чьего-то присутствия. Одежда женщины окрашена в те же пыльные тона, что и пространство вокруг нее. Тенью она проходит по дому, останавливается у окна – толстые стекла её очков устало отражают вид за окном.

Я расскажу вам историю жизни одной семьи. Я был вхож в их дом, как вхож в дом каждого из вас. Я никогда не вмешиваюсь в разворачиваемые передо мной события, хоть мне и не безразличны люди. Мне больно, когда они совершают ошибки и оказываются грубы, я радуюсь, когда они находят в себе силы быть лучше и любить заслуживающее их любви. Я не могу приумножить их радости или облегчить страдания, но я в полной мере разделяю их смех и слезы и помогаю справиться с этим грузом, когда они собираются в последний путь.

Истории, подобные этой, наверняка знакомы вам из жизни, если только вы не бежите её. Они случались с вами, вашими друзьями, соседями, знакомыми или знакомыми знакомых. Если же жизни вы не знаете, вы могли видеть подобные истории в фильмах Бергмана, Фассбиндера, Майка Ли, ранних драмах Аллена, вы могли читать о них в книгах. Видит Бог, таких историй многие множества, но ни одна из них не теряет при этом своей самости, и каждая из них – единственная.

Семья, в которой царит не любовь, но умеренное уважение и терпение по отношению друг к другу, в которой искренние эмоции подменены правилами приличия, а краеугольным камнем совместной жизни супругов служит не взаимное чувство, делающее их единым, а необходимость воспитания детей. Все это может до поры до времени служить каркасом, гарантом прочности семьи как социальной ячейки. Но придет время, и кто-то устанет терпеть это заточение в нормальности, в этой интерьерной жизни, дети вырастут и покинут отчий дом. Начнут строить свои собственные ячейки, повторяя или стараясь всячески избежать ошибок родителей, займутся карьерой. Являясь, казалось бы, семьей, эти люди совершенно чужды друг другу – ничто их не роднит, кроме общности текущей в жилах крови. Они одиноки сами по себе и одиноки рядом друг с другом, а «одиночество страшно вдвоем – лучше уж просто быть одиноким». Но, разъехавшись, оттолкнувшись друг от друга, они все-таки будут встречаться и вести разговоры ни о чем. Будут дарить друг другу подарки по праздникам, будут и дальше соблюдать привычные правила приличия.

Однако ошибкой будет сказать, что это плохая семья, что это черствые люди. Нет! Они все понимают, они сознают трагедию своих взаимоотношений, в которых нет почти ничего живого, искреннего, близкого. Но смогут ли они это озвучить, смогут ли, признав и высказав, преодолеть эту отчужденность. Смогут ли сказать друг другу важные искренние слова? И не будет ли слишком поздно, чтобы что-то изменить? Да, в этом доме зазвучит музыка, начнутся танцы, в бокалах засверкают напитки, десятки ламп осветят пространство вокруг снова пришедших сюда людей. Но внутри них, где такие же застой и забытье, тишина и опустошенность, сможет ли что-то измениться внутри? Отчаянная усталость, неподъемное одиночество – смогут ли найти они выход в сокровенном разговоре или так и будут душить изнутри и приведут к беде? Можно ли преодолеть себя, взбаламутить иней на дне себя и возродиться? Или с головою в омуте и нет надежды на перерождение?

Господи! Как знать, если бы люди жили не однажды, если бы могли во второй раз, если бы знали, как жить,  может быть,  они были бы мудрее и лучше и не повторили бы многих ошибок. Но они не могут. А потому можно простить им -  простить себе - эти ошибки, это существование в интерьерах.

Я был вхож в этом дом, как вхож в дом каждого из вас. И есть другие примеры, другие интерьеры. Есть жизнь, есть иллюзия оной. Но я люблю людей, дерзающих жить. Я люблю людей, принимающих этот дар. Не беда, если что-то не получается. Весь смех и все слезы – во мне, я ничего не забываю и я помогу справиться с этим грузом, когда вы соберетесь в последний путь.

02.10.2012

*по мотивам фильма Вуди Аллена "Интерьеры"