Заключение. Пост-Магрибский синдром

Тот же самолёт, который три месяца назад уносил нашу группу в полную неизвестность Восточного мира, теперь возвращал нас обратно, в мир, о котором мы знали практически всё, и от осознания этого сжималось сердце. Но сжималось оно не от радостного предчувствия встречи с родиной, а по причине, которую довольно сложно выразить словами. В полном недоумении мы переглядывались друг с другом, видя, что глаза каждого возвращающегося наполнены слезами. Что это? Три месяца мы не видели своих родных и близких, три месяца мы жили практически в спартанских условиях, ели что придётся, студенты, всё лето изучающие арабский язык остались практически без каникул, но никто, подчёркиваю – никто не хотел возвращаться… Да, оказывается мы не были готовы к такому повороту событий.

Это странное чувство, которое можно было бы назвать ностальгией, если не думать о том, что ностальгия – это тоска по родине, с каждой минутой нарастало, становясь более отчётливым и осознанным. Особенно остро оно проявилось в турецком аэропорту, когда где-то вдали мы услышали русскую речь, наполненную отборными чисто русскими оборотами. Неосознанно я закрыла уши руками, а уже через пару секунд заметила, что и некоторые другие наши студенты сделали то же самое. А одна девушка тихо шептала: я не понимаю, что они говорят… я не понимаю, что они говорят… я не хочу понимать…

Мы в полном замешательстве переглядывались, и пожалуй первый раз я посмотрела на нашу разрозненную группу как на группу родных людей, ставших в один миг такими близкими. Не сговариваясь, мы начали группироваться и впервые озвучивать свои чувства, мало поддающиеся объяснению…

Турецкая авиа-компания предоставила нам прекрасную гостиницу и день пребывания в Стамбуле. За три месяца мы впервые спали на белоснежных простынях, мылись горячей водой в блестящей от чистоты душевой, а на утро встретились в ресторане, где нам принесли ножи и вилки. Мы переглядывались, и… не изменяя ставшей уже частью нас традиции – ели руками.
Что же нас так «зацепило» в этом Восточном мире?.. Думаю, что его Естественность. Именно здесь, в Турции, мне стало ясно, насколько цивилизация меняет человека. Да, мы становимся более культурными, цивилизованными, но при этом теряем своё естество, свою истинную природу, становимся более чёрствыми, лицемерными. Там, в Магрибе, мы были такими, какие есть, там мы не старались быть лучше или хуже, там не было необходимости надевать маски, свойственные «цивилизованному» миру. И если сначала нас шокировали «естественные» обычаи и традиции Востока, и мы требовали в кафе ложки, вилки, салфетки, то со временем, осознали всю их прелесть, день за днём снимая с себя «шелуху» цивилизованного мира. Да, постепенно мы становились сами собой, становились арабами. Нам казалось уже вполне естественным заходить в море в одежде, и, видя на пляже женщину в купальнике, мы, как и остальные арабы, провожали её удивлённым взглядом.

И вот она Турция – восточная, но цивилизованная страна, чистая, внешне приветливая и очень дорогая… Толпы туристов говорят на разных языках, базары с прекрасными товарами. Что же ещё надо для счастья? Почему же мы идём, ни на что не глядя? Почему же зайдя в мечеть и услышав азан, у нас вдруг выступили слёзы счастья? Вот он – родной язык, вот оно  – спокойствие и умиротворение, которое мы вкушали сердцем в течение трёх месяцев там, в Марокко. И вообще, как странно слышать азан в Турции, где мусульман на улице, как мне показалось, не более 10 процентов.

В памяти всплывает призыв на молитву, доносящийся одновременно из многочисленных мечетей Магриба. Особенно потрясающим это зрелище было с вершины горы, на которую нас водил доктор Мухаммед, чтобы с высоты птичьего полёта мы смогли полюбоваться ночным Востоком. В полной тишине над светящимся многочисленным огнями городом со всех концов доносилось раскатистое «Аллах Акбар»… Воздух наполнялся миллионом невидимых искорок духовного света, которые вибрировали в пространстве, приводя к внутреннему трепету, и хотя мы не видели глазами, но знали, что со всех концов к мечетям собираются потоки людей воздать хвалу Всевышнему. И мы молились вместе с ними, кто как, кто как умеет, но безразличным в такие моменты не оставался никто.

Так вот что пленило наши души! Атмосфера Востока, воздух, наполненный чистейшими молитвенными вибрациями. Да, именно Воздух! Только сейчас я поняла, что если в России мы дышим, чтобы жить, то здесь живёшь, чтобы Дышать! А надышаться этим невозможно…
А потому все мы, объединённые теперь общим, пусть и не до конца осознанным «знанием Этого», приближаясь к своей Родине, чувствовали себя как рыбы, выброшенные на берег, глотая воздух, в котором уже не было Того Важного… И теперь нам вновь приходилось учиться просто дышать для того, чтобы просто жить… Но можно ли теперь, зная, как можно Дышать, просто дышать и просто жить?...

 Ну вот и Родина…,  но что же сердце ноет?
 Сжимается в груди моей слеза,
 Встречает Родина…, но сердце стонет, стонет…
 Нет, я люблю тебя, но мокрые глаза.

 Я знаю, стыдно, но предельно честной
 Хочу остаться пред тобой, читатель мой,
 Встречает Родина…, шасси коснулось почвы,
 Ну что же, сердце, ты молчишь? От счастья пой!

 Но пустота… Не слышать и не видеть
 Желанья нет действительность сию,
 Арабский мир во мне, простите, братья,
 Потерянную навсегда сестру свою… 26.09.12

Мой хороший знакомый сказал, что у нас, русских, нет иммунитета к Востоку, что тот, кто не возненавидит его, тот непременно полюбит. Как же он прав… Да, в русской душе всегда было и есть стремление к духовности, к поиску смысла, тяга, которая в период социализма не была уничтожена, а лишь сокрылась в глубинных уголках души. И вот с этим «врождённым стремлением» ничего не подозревающий россиянин отправляется на Восток и… искра духовности возгорается так, что жизнь приобретает совсем иной смысл, иные ценности, иные приоритеты.

Думаю, что каждого отправляющегося на Восток нужно предупреждать о возможных последствиях, о том, что обратно большинство из них вернётся совершенно другими, что они уже никогда не смогут жить так, как жили прежде, что им просто не будет хватать воздуха, что они «заболеют болезнью» от которой нет лекарства, что они не будут поняты «здоровыми» людьми, и что единственное средство исцеления – либо всё забыть, затушив в себе возродившийся огонь и попытаться жить как прежде, либо всеми силами попытаться сохранить в себе пробудившееся чувство, и тогда возможно мир вокруг тебя начнёт меняться сам…

Не прошло и года, как я пошла записываться на курсы персидского языка. А что из этого получилось, судить вам…


Начало здесь: Введение http://www.stihi.ru/2012/10/03/2437