Злободневное

Мама зовет папу Пашей,
Мама меня кормит кашей,
Носит перчатки, шарфы, береты,
У папы вонючие сигареты.
Папа считает какие-то цифры,
Ждет окончания дефицита,
Жизнь, говорит, скоро будет другая —
Я умоляю купить попугая.

--

Годы проходят, я вырастаю.
Попугаев купить могу целую стаю,
Цен, правда, не знаю, я не вдавалась.
И не покупаю. Разочаровалась.

--

Мамы детей кормят кашей.
Я не курю: лечу кашель.

Хотя что ему стоит — прошел бы сам уж.
Все постепенно выходят замуж.

Я пока остаюсь пассивной
И становлюсь порой агрессивной:

Несправедливость-то кроет волнАми.
За кем-то пришли. Да, пока не за нами.

Скажете, может, что черт бы с нею,
Но кто-то сажает, а я краснею,

Кому-то привычно наказывать строго,
В этой стране грех верить в бога,

И церковь в него не верит, как видно —
Черт с ней, конечно, просто обидно.

А мама твердит, что осесть пора бы, —
«Есть люди-дома, а я корабль» —

Что кто-то строит, а я лишь порчу,
Что семя сбежало в дурную почву,

Что семя забыло заветы родин,
Что я подражатель, король пародий,

Копирую так, чтобы было п*здатей —
«Есть люди герои, а я создатель».

Так думаю я. Ошибаюсь, похоже.
И не курю. Кашляю все же.

Промозгло уже. Не хожу без перчаток.
Как все похоже на отпечаток.

Мне, мама, вчера 90-й год снился.
И мир окружающий не изменился.