После Победы. 3. Инвалиды войны

Одним из последствий войны было множество инвалидов, по статистике 2 576 000 человек.  Особо запомнились мне мужчины, безногие на небольших самодельных деревянных платформах на маленьких колёсиках. Чтобы передвигаться, эти несчастные отталкивались от земли деревянными колодками с ручкой. Хорошо помню на улицах, в метро множество нищих, инвалидов, больных, мужчин, женщин с детьми, детей. Жалобы нищих: голодаем, нет денег на дорогу домой, нечем кормить детей или больных. Одни подавали милостыню, другие говорили: «все равно пропьют».
В какой-то момент, все они вдруг исчезли, их всех неизвестно куда вывезли, чтобы глаза не мозолили советскому народу-победителю! Я помню этих инвалидов, с множеством орденов, никому не нужных, ни малейшего сочувствия окружающих у булочной, у пивной. Из репараций, полученных от Германии, этим несчастным героям, непосредственным авторам победы, недосталось ни копейки.
       В книге Евгения Кузнецова «Валаамская тетрадь» (настоятельно рекомендую http://library.riverships.ru/Books/Valaam/Valaam.htm)
 описано как в 1950 г. на севере, на Валааме, как и других подобных местах, на развалинах монастырских зданий, столпах Православия, разместили Дом инвалидов войны и труда, куда свезли сотни тысяч инвалидов: безруких, безногих, неприкаянных.
«Любезный мой читатель! понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу, иную, менее горькую жизнь. Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. Ну, и представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Видел я все это вблизи много лет подряд. А вот описать трудно. Особенно, когда перед мысленным взором моим возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. Невозможно, наверно, еще и потому, что при воспоминании обо всем этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! Простите...
Скажу только, что обворовывали их все, кому не лень, и даже те, кому было лень. Дело доходило до того, что на обед в столовую многие ходили с пол-литровыми стеклянными банками (для супа). Мисок алюминиевых не хватало! Я видел это своими глазами. На вопрос кому-либо из них: “Что привезти из Питера?” - мы, как правило, слышали: “Помидорку бы и колбаски, кусочек колбаски”.
Категорически воспрещалось не только водить туда группы, но даже и указывать дорогу. И все-таки кто-то прорывался и все равно ходил туда. Надо было видеть потом опрокинутые лица этих людей, их шок от увиденного. Особенно страшно встретить женщин в возрасте, потерявших мужей на фронте, да еще получивших не похоронку, а извещение “пропал без вести”. Ведь некоторые из них свершали самые настоящие паломничества по таким заведениям, пытаясь отыскать своих мужей, сыновей, братьев.»
Органами милиции в городах, на железнодорожном и водном транспорте было задержано нищих: во 2-ом полугодии 1951 г. — 107 766 человек; в 1952 г. — 156 817 человек; в 1953 г. — 182 342 человека. Все они числились «антиобщественными, паразитическими элементами», несмотря на то, что среди задержанных нищих -  инвалиды войны и труда составляли 70%, впавшие во временную нужду - 20%, профессиональные нищие - 10%".