О Вере. Священник Т. Алферов. Архив

    ЗДЕСЬ ПРИВОДИТСЯ ЦЕЛИКОМ СТАТЬЯ СВЯЩЕННИКА ТИМОФЕЯ АЛФЕРОВА О "ВЕРЕ ОБЫЧНОЙ"
    И ВЕРЕ НАСТОЯЩЕЙ. Я, - ВАРПАХОВСКИЙ - НЕ АВТОР И НЕ СОАВТОР.

   

    Нередко случается, приходит к нам в храм пожилой человек и рассказывает о себе, что в детстве он был крещен, но потом о вере не слыхал, в Церкви ни разу не был, читал обычные советские газеты и журналы, работал в обычном трудовом коллективе и, короче сказать, не имел ни малейшего случая или повода прикоснуться к Вере, но тем не менее, говорит он, память о Боге всегда имел в глубине души. И теперь, когда о Вере заговорили всюду, он тоже называет себя верующим.
    Такие случаи, довольно частые, ясно свидетельствуют о том, что поистине  душа наша создана по образу Божию, который не исчезает из нее, даже при неблагоприятных обстоятельствах. В наши дни и не требуется никого убеждать, что Бог есть. Но главное - то, разумеется, не в знании, а в нашем отношении к Богу. При обычной нашей прохладности к вере, при не незнании и не желании знать основы ее, при неправильной оценке самих себя перед лицом Божиим, наше знание о том, что Бог есть, не только не приводит, но и отводит нас от Него, вселяет в нас религию ложную, которая ничуть не лучше прямого безбожия. Большинство из таких, зашедших под вечер своей жизни в Церковь, к сожалению, и ограничились лишь тем чувством, что просто превыше нас есть Некто или Нечто, Кого они называют Богом. Такая естественная или общечеловеческая псевдорелигия на самом деле ничего общего с христианством не имеет.
    Виды этой "естественной религии" или религиозного чувства различны. Выделим здесь три самых характерных.
    Суеверие. Это не только вера в приметы, в "пришельцев из космоса", чудесных "исцелителей". Прежде всего это вера неразумная и слепая, вера не поймешь во что, но непременно со строгим соблюдением определенных правил, которыми могут быть даже отдельные заповеди церковные, вроде работы по праздникам. Такие установления не очень обременяют нас в жизни, и при этом довольно неплохо успокаивают непридирчивую совесть.
    Обрядоверие, т.е. вера в то, что те или иные церковные обряды сами по себе, без молитвы, без покаяния и церковной жизни, как-то "освящают", украшают нашу жизнь,подают нам какое-то благо. Сюда относится стремление во что бы то ни стало крестить детей и отпевать умерших родных при нежелании их понять, что само по себе отпевание и даже крещение человеку нецерковному ничего как правило, не дает.
     Самоверие, т.е. вера в то, что у нас так много добрых дел и так мало грехов (кроме всего лишь таких пустяков, как безбожие, аборты, блуд и пьянство) и столь многих людей мы вдобавок облагодетельствовали, что Бог просто обязан нас за это наградить, а Церковь и молитвы вообще не нужны. То есть, конечно неплохо, когда в деревне есть Церковь, но это не для нас, а для тех, кому надо замаливать многие грехи.
     Все эти три стороны религиозного чувства могут быть присущи одному и тому же лицу.
Возможны и другие формы проявления этой религиозности, но главное в них, к сожалению, одинаково. Во-первых, всегда отсутствует понятие о живом личном Боге, Создателе и Спасителе человека. Бог представляется чем-то безличным, а главное очень далеким от нас,
следовательно, не требующим от нас поклонения, страха, послушания и любви. Далее, нам свойственен взгляд на человека, т.е. на себя, как на существо, ни в чем потустороннем не нуждающееся и имеющее право на все земные и даже небесные блага. Действительно,
если у нас со всеми окружающими более или менее сносные отношения, а Бог для нас далеко-далеко на небе, или же глубоко-глубоко "в душе", то значит, с нами все в порядке, мы хорошие, и Бог пусть нам даст все, что положено. По сути дела это слепота, мрак неведения своих грехов, болезней своей души. Случающиеся скорби и беды наши могут только отчасти помочь нам прозреть немного и почувствовать, что мы на самом-то деле существа куда более злые и от того несчастные, чем нам казалось.
     Наконец, из такого ощущения себя, своего положения в отношении к Богу, очевидно вытекает неверие ни в рай, ни в ад, ни в вечное блаженство, ни в вечную муку; или же, по крайней мере, полное безразличие к своей посмертной участи. Рай для нас представляется таким же скучным, как и длинная церковная служба, а ад не устрашает, потому что никаких свидетельств его существования мы не принимаем, а главное, не можем представить, как мы такие хорошие, можем там оказаться. Вообще всей "естественной религиозности" нет никакого дела до состояния человека после смерти. Африканскому дикарю нужен был каменный истукан для того, чтобы облив его жертвенной кровью, обеспечить успех своей охоты или, по крайней мере, уверенно чувствовать себя на звериной тропе. Совершенно аналогично современному верующему хочется приобрести крестик или иконку для охраны дома, ребенка, автомобиля, себя от всяких неожиданностей и для того, чтобы увереннее чувствовать себя в окружающей действительности. Мысли о вечности нет ни у того, ни у другого "верующего".
     Таким образом,"естественная религиозность" не дает нам никаких побуждений к действию, к выражению своей веры в делах, не ставит целей, не дает человеку полнокровной духовной жизни, не отвечает на вопросы совести, но лишь помогает спрятаться от нее и договориться  с ней. Настоящую полноту духовную может дать только истинная Вера, осознанная, трезвая, деятельная. Веру можно признавать холодными устами, а можно (и должно) ее исповедывать - умом, сердцем, словом и делом, всеми частями души и тела. Это и есть Вера настоящая. Цель этой Веры - спасение человека, ощутившего свое погибельное состояние в безбожии. Удивления и сожаления заслуживает наше неведение этого своего погибельного состояния при всех наших внешних общественных и семейных бедах, при величайшем разлиянии самого грубого и низменного греха, при внутреннем нашем расстройстве, угрызениях совести, при том, что на наших глазах и даже нами предпринято столько безуспешных попыток добиться хоть какого-то счастья чисто своими силами. 
     Не люди придумали Церковь. Сама история долговременных и частых гонений на нее, на которые она никогда не отвечала насилием, говорит о том, что если бы она была бы человеческим установлением, то до нашего времени просто не сохранилась бы. Стало быть, это Сам Господь основал и поддерживает ее непостижимыми путями Своими и приводит людей к Себе через нее. Другого способа прийти к Нему, кроме Церкви, Бог нам не оставил, подобно тому, как отец сам научает малолетнего сына и порядку в доме и должному обращению к отцу, а не предоставляет этого младенческому разумению сына. Давно сказано, что кому Церковь не Мать, тому и Бог не Отец. Кто считает себя верующим, не будучи человеком церковным, не будучи постоянным прихожанином, то пусть поймет, что такая вера его не угодна Богу, Тому Самому, в Которого он верует. Этому научает нас Слово Божие - св. Писание. При этом даже если человек часто посещает Храм, но не исповедуется, не причащается, то он также не является членом Церкви. Если он и исповедуется, но проводит жизнь в явном попрании тех или иных заповедей Божиих(которых, кстати, он не может даже правильно понять без учения церковного), - то он опять-таки не может быть членом Церкви, не может именоваться христианином.
      Церковность - это совершенно новый и единственно верный уклад всей жизни, мыслей и чувств того человека, который принял Церковь, почувствовал нужду в ней. Именно такому человеку Господь и открывает по-немногу, что такое христианство настоящее, каков этот путь, а снаружи путь сей бывает виден лишь слегка, и то привратно.
      Изучение наследия Церкви, т.е. Св. Писания и Св. Предания, а вместе с этим и внутрицерковная жизнь и отличает человека верующего, или верного от "естественно-религиозного". "Естественную религию" человек может понять или придумать чисто своими силами. Вера же истинная подается нам от Того, Кто несравненно выше, чище,разумнее, милосерднее,сильнее всего человеческого рода. Подается же эта Вера всякому желающему, но только действительно желающему, жаждущему, просящему, а не самодовольному и спокойному за себя, хотя и беспокойному за весь мир. В наше время, Слава Богу, человеку весьма легко приобщиться к жизни церковной, если есть к ней малейшая внутренняя тяга, хоть малейшее беспокойство за свою посмертную участь. Только не следует думать, что можно приехать в любой будний или даже воскресный день сразу "на причастие" с тем, чтобы потом не появляться в Церкви целый год. Не с причащения начинается вхождение в Церковь давно отпавшего от нее и не с крещения начинается она для не крещенного, а в обоих случаях все начинается с чувства вины перед Богом, с веры в Него, затем следует хоть краткое пояснение в Кого мы веруем и чем виноваты перед Ним, а затем только подготовка ко крещению или причащению. Господь призывает:"приблизилось Царство Небесное", - подаваемое нам крещением или причащением, - но сперва все же: "покайтесь и веруйте в Евангелие". И этим причащением или крещением наша церковная жизнь ни в коем случае не должна кончиться, а наоборот, только начаться по-настоящему. Что толку ухватиться за спасательный трос, а потом бросить его на полдороге? Только "претерпевший до конца спасен будет", учит нас Сам
Спаситель.