Лакумы

Тот год был полностью неурожайным,
Град выбил все, смешал с землей,
И голод казнью беспощадной
Морил людей... Шел 53-й год.

На станциях творилось непонятное,
Людской поток стремился кто куда,
Где мало-мальски было лето урожайное,
Их голод гнал в надежде черствого куска.

К нам тоже беженцы попали,
Их расселили, кого где,
Из ихних разговоров мы узнали,
Какой огромный мир и сколько горя на земле.

Средь них была одна старушка,
Немного странная, как не в себе.
По выгону ходила, собирала перья на подушку,
Всегда одна, чуралась, видимо, людей.

И вот обоз пошел на мельницу.
Все с нетерпеньем ждут его назад.
Соскучились по калачам и хлебушком,
Старушка та оклунок сама лично понесла.

А путь нелегкий, через лес, далекий,
В ее года бы дома посидеть,
Так нет же, не сидится одинокой,
Ей хочется на сам процесс муки творенья поглядеть.

Назад она уж на телеге возвращалась,
Среди мешков себе местечко схлопотав,
С оклунком так и не рассталась,
Так и сидела, как дитя, его к груди, прижав.

В тот день, в станице было что-то вроде праздника-
Друг к другу в гости шли на пироги.
За столько времени наелись люди досыта,
Нас, детвору, все угощали, чем могли.

И вот, на улицу, старуха та выходит,
Поднос лакумов впереди себя несёт.
Подходит к каждому, ждёт, не уходит,
Пока лакум с подноса не возьмёт.

Тогда я маленькой была, не понимала,
Что всю муку она потратила за раз.
Старуха та сыночка поминала,
В войне погибшего за Родину-Кавказ.

Ведь столько времени прошло и годы пролетели,
Мы стали взрослыми с тобой уже,
Но не сотрут из памяти моей метели,
Тот вдовий хлеб на скошенной меже.

И слаще не было для нас вот тех лакумов,
Мне невозможно это передать.
Старушка просто сына помянула,
Оставшись долго снова голодать.