Свободная Вселенная

ВЛАДИМИР  СТРУНСКИЙ

СВОБОДНАЯ  ВСЕЛЕННАЯ

БОЛЬ.  ТРИПТИХ

            1

Она дрожит, колеблется и рвёт
Всё тело так, что набекрень мозги,
Пронзает плечи, спину и живот
И сверлит буром в области стопы.

Горячий лоб, но ноги холодны
И липкий пот по телу, как удав.
И кровь, как звуки сломанной зурны.
Но перед смертью всё равно не прав.

Нет, чтобы сразу, как в один момент –
Отмучился, и сразу всё забыл.
Холодный свет, как безучастный «мент»,
Сдавил глаза и волю погасил.

От напряженья судоргой  свело,
И голос сел, кружится голова.
Кто умер сразу – крепко повезло.
Застряли в горле ватные слова.

Витает смерть, но ломится кураж
И еле в теле теплится  душа.
Как будто взят судьбой на абордаж,
Тень на глазах, как след карандаша.

Словами разве можно передать?
Похлеще, чем несыгранная роль.
В сравненье с ней, смерть просто благодать—
Вот что такое истинная боль.

              2

Зыбкие волны боли –
Это чужая вибрация.
Жуткий сигнал тревоги,
Схожий с мистификаций.

Жилка в висках вибрирует –
Импульс чужой опасности.
Боль меня игнорирует,
Словно я из прозрачности.

Тело – стёклышко хрупкое,
Пальцем ткни – переломится.
Утлой плыву скорлупкой
По волнам тихой звонницы.

Глаз, как сосуд с окалиной,
Боль, будто сабля точится.
Я, как и прежде маленький.
Только б сосредоточиться.

Только б заснуть уставшему.
Боль, как стихийное бедствие.
Ночью, почти не спавшему,
Боль – это тайна следствия.

Ломит, кусает, колется,
Вдруг бультерьером вцепится.
Вдоль всего тела стелется,
А никуда не денешься.

               3

Не тот я вытянул билет,
Не та досталась роль.
И жизни нет, и смерти нет,
А есть сплошная боль.

Как цепью скованный, лежу.
Такая боль в спине.
Я лишь на потолок гляжу.
Не повернутся мне.

А за окном пушистый снег,
И скоро Новый Год.
И в комнате потушен свет
И не готов пирог.

Огни на ёлке не горят,
Ведь ёлки тоже нет.
Как видно много лет подряд
Не тот тяну билет.

Как встретишь праздник, говорят,
Так год и проведёшь.
Я верить не хочу в обряд.
Всё в нашей жизни ложь.

Вот отпустила на чуть-чуть
Боль в области спины.
Он переместилась в грудь
И мечется в груди.

Пожаром лезет к голове,
Чтоб иссушить мозги.
Лишь на мгновенье легче мне.
Не вижу я ни зги.

Кроваво –чёрное пятно
Огромной простынёй.
Я был на дне, я видел дно.
Но всё ж я не герой.

Себя геройством изнурять
Желанья нет и сил.
Вернулась в спину боль опять,
А я ведь не просил.

Лежу в постели никакой.
Не встать мне и не сесть
Забытый собственной судьбой
«Даждь, Господи, мне днесь!»

РАЗДВОЕНИЕ  ЛИЧНОСТИ

Не всё словами можно объяснить,
Не всё легко понять душой и сердцем.
Но порвана связующая  нить.
В потусторонний мир открылась дверца.

В любом из нас свой внутренний мирок,
Что соткан из иллюзий и эмоций.
Дверь для других закрыта  на замок.
Никто не знает с этим как бороться.

К чужой душе не подобрать ключи.
Душа чужая для других – потёмки.
Не докричишься, ежели кричать.
И души предков не поймут потомки.

Реальность изменилась, да и сам
Уже в другом, как-будто измеренье.
Что видится – не верится глазам.
Сознание на грани ущемленья.

А измерений сколько? Кто  считал?.
На карте мысли белые лишь пятна.
И, если  в измерение попал,
Кто ведает, вернуться как обратно?

А вдруг вернёшься, если не в своё?
А там совсем иные представленья.
Горы вершина, может,  это дно.
Мир наизнанку. Где искать спасенье?

Что «едет крыша» вдруг осознаёшь.
Напоминают ощущенья «глюков».
В другой как-будто жизни ты живёшь,
Наперекор и смыслу, и науке.

А, может, просто знания не те,
И не тому тебя учили в школе.
Ты в жизни, словно в тёмной пустоте.
И мозг всё время, будто на приколе.

Не веришь в  то, что видишь, потому,
Что в чудеса не верили другие.
Боясь, что то-то перемкнёт в мозгу,
Но жизнь сложней, чем правила простые.

Не можешь даже сам себя узнать.
От этого, увы, не станет легче.
И хочется кому-то рассказать,
Но для других ты только сумасшедший.

 Как объяснить, что просто шириной.
И, что твоё раздвоилось сознанье?
Для окружающих душевно ты больной.
Не делай вслух подобные  признанья.

Есть дьявол на Земле, а в небе Бог.
Какую хочешь избирай дорогу..
Ты можешь выбрать полную тревог,
Не забывай лишь, что мы все под Богом.

ЗДОРОВОМУ  БОЛЬНОГО  НЕ  ПОНЯТЬ

Здоровому больного не понять.
Чужая боль— не собственное мненье.
Не всякий  может сопереживать,
Ведь у  него другие ощущенья.

Тем более, что разная есть боль.
Физическая – не сильней душевной
От нравственных страданий исподволь
Растут вполне реальные каверны.

Да страшен рак, когда неизлечим.
Но излечимый тоже всем не лечат.
Не менее опасен рак души.
И нет желающих стать сумасшедшим.

От нервов все болезни, как пить дать.
Возможны в теле и в душе каверны.
Здоровому больного не понять
Так лучше всё же берегите нервы.

МИР  ПОГРЯЗ  В  ГРЕХАХ

Включите всё своё воображенье.
Ведь жизнь поняв, вам будет легче жить.
Поэт я не эпохи возраженья,
Хотя мне есть , что миру возразить.

В грехах погряз мир – это не случайности.
Раскаиваться мало кто спешит.
Но мы уже дошли до самой крайности.
Там, за чертой – не рай, а ад души.

Так неужели веры нет в спасение.
От серы  и смолы не продохнуть.
Читайте «Жития» и «Откровения»,
А Библия укажет верный путь

Как мы живём – душа всегда в опасности.
Хотя и жить,  как мы живём, невмочь.
Христос поможет тем, кто для  наглядности,
Хоть  как-то сам пытается помочь.

А кто плывёт всё время  по течению.
И душу свою дьяволу отдал,
Душа его соблазнами взлелеяна.
Пусть не пеняет, будто он не знал,

Что душу ждут его страданья адские,
Покаяться он будто не успел.
И жил, лицо своё сокрыв под маскою.
Он на земле душою очерствел.

Поэт я не эпохи возражения,
Хотя мне есть, что миру возразить.
Пока ещё не поздно, для спасения
Души, старайтесь Бога возлюбить.

ВЫЖИВАЮТ  ДАЛЕКО  НЕ  ВСЕ

Рвутся нервы, катит беспредел.
До отказа взведены пружины.
Тот погиб, кто выжить не сумел.
Выживать  -- задача для мужчины.

На войне всегда, как на войне,
Даже, если это в жизни мирной.
Выживают далеко не все.
Те лишь, кто не принял стойку «Смирно».

Под лежачий камень не течёт
Ни вода, ни что-нибудь другое.
Побеждает в жизни только тот,
Кто бывал с опаской беспокоен.

Спящему – и пулей, и штыком
Жизнь взлохматит чувственную кожу.
Сколь ни делай вид, что не причём,
Жизнь без извинений двинет в рожу.

В жизни пострашней, чем на войне.
Тут в окопе уж не отсидишься.
И нагрузки могут быть вдвойне.
В жизни может быть, что не приснится.

Пулю слишком просто получить.
От неё попробуй увернуться.
Жизнь очень нелегко прожить:
В голове мозги, как яйца бьются.

Только у мозгов нет скорлупы.
И другая ставится задача.
Мы живём в условиях войны,
Потому что не смогли иначе.

Рвутся нервы, катит  беспредел.
До отказа взведены пружины.
Тот погиб, кто выжить не сумел.
Выживать – обязанность мужчины.

ВСЁ  НАИЗНАНКУ

Люди глупы и слабы.
Люди умны и сильны,
Но мужики, как бабы,
Бабы же, как мужики.

Отчего ж изменилось
То, что было кругом?
Что-то не получилось.
Жизнь – сплошной « дурдом».

Всё теперь наизнанку,
Или наперекосяк.
Геи и лесбиянки
Мир переделать хотят.

Было чтоб по-другому:
Бабой, чтоб стал мужик.
Пора уходить из дому,
Если  в природе «бзик».

Женщины водку глушат,
Курят, как мужики,
А мужики «баклуши»
Бьют, будто все дураки.

Скажут мне: « Что он мелет?
Лучше о том – молчок!»
Сидит на печи с Емелей
Иванушка-дурачок.

И думает, как исправить,
Хоть что-нибудь для  страны,
Забыв, что страною править
Умные люди должны.

Но только умным где взяться,
Сидючи на печи?
Скоро мы вымрем, братцы.
Съедены все калачи.

Умные есть в природе.
Спрятались до поры.
Только тогда народом
Править будут воры.

А привыкать нам что ли?
Как-нибудь проживём
Ведь восторгаться в школе
Учили нас Октябрём.

Было бы что пограбить.
А воры были и есть.
Всё равно будут править
Те, кто забыл про честь

«Умных» больше, чем честных—
 Каждый обязан знать
Потому повсеместно
Нам из воров выбирать.

ЗВУКИ  РОЯЛЯ

Закрываешь глаза – видишь клавиши.
Их звучание не передать.
Это музыкою называется
Так просто, как петь и дышать.

Широкие – белые, чёрные –
Поуже, но звук в унисон.
И пальцы взбегают проворные
По клавишам. Это ль не сон?

Чаруют задумчиво-ясные,
Звучащие лучше стихов,
Волшебные, дивно-прекрасные.
Их слушать и слушать готов.

Как губка, пропитан я звуками.
Как воду их хочется пить
И всё ж никакими науками
Той музыки не объяснить.

Могу я при этом отсутствовать,
Но музыка будет звучать.
Её можно только почувствовать.
Её невозможно понять.

ЖИЗНЬ

Жизнь – это  праздник главный самый,
Хотя в ней много перемен
Законов правых и неправых,
Падений в пропасть и измен.

Жизнь переполнена страданьем.
Как болью тела, крик души.
Служить жизнь может оправданьем
И ненависти, и любви.

Неуправляемым вулканом
Смерч человеческих страстей
Сметает всё. Но жизнь упряма,
Как правда о самом себе

Нет правды ничего страшнее.
Душа клоака, и в неё
Вглядись, как в зеркало, бледнея.
Ведь ты души увидишь дно.

В ней рай и ад, жара и холод,
Любовь и ненависть, и страх.
Ты сытость чувствуешь и голод,
И пену страсти на устах.

И скованны уста молчаньем,
 Но не обетом немоты.
Ты в зеркало глядишь печально,
Как будто в зеркале не ты.

Ну что, тебе не страшно разве?
Ты будто побывал во мгле
Жизнь – это самый главный праздник,
Но ты не вечен на земле.

К  ОБМАНУ  С  ДЕТСТВА  ПРИВЫКАЕМ

На сладкой лжи весь мир замешан.
И жизнь не более, чем сон.
Не остаётся безутешен,
Кто ложью удовлетворён.

К  обману  с детства привыкаем.
Ну, разве что-нибудь достать.
И это каждый школьник знает,
Возможно ль, если не соврать?

Возможно ль заработать честно
Сегодня, скажем, миллион.?
Ответить «да» мне было б лестно,
Но ведь упрячут же в «дурдом»

Там люди  от лекарств устали.
Пытаются, что могут скрыть.
Давно в «дурдоме» перестали
Друг другу правду говорить.

Никто нажить не хочет лиха.
Какого же тогда рожна?
Ведь понимают даже психи,
Что правда горькая страшна.

Людей нет праведных и честных.
Но ты лжеца попробуй тронь.
И слово правды повсеместно
Бросали поскорей в огонь.

Ты говоришь, что хочешь правды?
Она сжигает, как пожар.
Единственной и беспощадный
Был правдой жизненный кошмар.

ЖИЗНЬ – СПЛОШНЫЕ  ПАРАДОКСЫ

В равновесие летают
Все созданья в этом мире
Дети маленькие знают:
«Дважды два – всегда четыре».

Кто-то ездит во Флориду,
Кто-то заперт в тесном боксе.
Может, это лишь для виду,
Жизнь – сплошные парадоксы?

Хорошо жить на Майями,
Где в элитном  клубе членство.
Этот мир придуман нами.
Он далёк от совершенства.

Где же созданное Богом?
Почему Его Скрижали
Мы забыли, а природу
Под себя мы подровняли?

Ведь одно над всеми небо
И едино Божье Слово.
Кто-то ради корки хлеба
На предательство готовый.

Не единым хлебом живы.
И запомните все впредь:
Как бы кто ни жил красиво,
Совесть надобно иметь.

СРЕДСТВО  ОТ  СТРАХА

Не лишней была бы бутылка вина,
Когда в  одиночестве ночью
В холодной сидишь темноте у костра,
И только лишь звёзды воочью.

А шорохи ночи, а хохот и стон?
Кричит то ли зверь, то ли птица.
Но страх наползает и только костром
Пытаешься ты защититься.

Все страхи ночные – холодная жуть,
До дрожи противной в коленях.
А граммов пятьсот принимаешь на грудь,
И страх, как по ветру развеян.

НЕ  ДАЮТСЯ  ЗНАНИЯ  НАВЕКИ

Ничего в природе не случайно.
Потому природу я люблю.
Судьбы человеческие – тайна,
Но не за печатями семью

Если кто-то к этому проявит.
Хоть какой значимый интерес,
То Господь ему и знанья явит,
Словно  громом поразит с небес.

Много знаний и в старинных книгах.
Только знанья эти не для всех.
Мир погряз в страданьях и интригах
В судьбах мира кроется  успех.

Разных начинаний человека,
Но не все полезные порой.
Знанья не даются всем навеки
Может применить их ведь и злой.

Не к добру и многие печали
Для людей наступят на земле
Ведь закон, записанный в Скрижалях
Исполняют далеко не все.

Только у последнего причала
Обозначат путь колокола.
Разве можно жизнь прожить сначала,
Начиная каждый раз с нуля?

НАКАЗАН  ПЛАНЕТОЙ   ЗЕМЛЯ

Не смог я в этом мире
Поверить никому.
Живу в чужой квартире
Причём в чужом дому.

Мне и земля чужая,
И сам я здесь чужой.
Вот только я не знаю,
Где дом родимый мой.

Так на какой планете
Я жил, но не живу?
Звезда какая светит
Мне только одному?

В созвездьях Веги, Лиры,
Иль Южного Креста,
А, может, Альтаира?
Я ж где-то родился.

Галактика какая –
Отчизна для меня.
Как жаль, что я не знаю,
Где родина моя.

Душа моя нетленна,
Но жить здесь нету сил.
Неужто во Вселенной
Остался я один?.

Страну не выбирают.
Планета не моя.
Все во Вселенной знают,
Что каторга – Земля.

За что сюда сослали
В младенчестве меня?
Навечно наказали
Планетою Земля.

Беда с чужой планетой.
А, где ж мне быть ещё?
Ведь, если денег нету –
 Везде нехорошо.

Природа здесь красива,
Но знаю точно я,
Что на Земле счастливым
Не стану никогда.

Как видно счастья нету
Тому, кто здесь изгой.
Счастливые планеты
В галактике другой.

МОНОЛОГ  СТАРОГО  МИТРИЧА

Лежу с  сигаретою
Голый и пьяный,
Присыпанный пеплом,
Как склоны вулкана.

Лежу на газоне,
А вовсе не в луже
С лицом измождённым,
Забытый ненужный.

Прохожие мимо
Прут не замечая,
Как катят лениво
По рельсам трамваи.

На травке зелёной,
Лишь мною примятой,
Лежу удивлённый,
Такой непонятный.

И сам  я не знаю,
Моя , где одежда.
Но я не теряю
Последней надежды,

Что всё же вернут мне
Штаны и рубашку,
Носки  и штиблеты
И даже фуражку.

Хотел же уйти я,
Сил нету подняться
Скажите, в  России
Кого опасаться?

Ментов? Им не пара
Ведь голые люди.
И с голых навара
Ищейкам не будет.

Лежать продолжаю
Застенчиво пьяный.
Почти не икаю,
Но времени мало.

Успеть отлежаться
До ночи мне надо.
А то разбираться
Мне дома с отрадой.

По голым местам
Навернёт меня скалкой.
А  я очень нежный,
Совсем без закалки.

Ну как объяснить
Моей ягодке Гале,
Что просто устал ,
А одежду украли?

ВСЯ  ПЛАНЕТА, КАК  БУДТО  СОДОМ

Ещё долго придётся ждать время любви,
Когда мы никому не должны.
Но планета пока в состоянье войны,
Когда все никому не нужны.

Нищета раздирает почти пол-Земли
А властям на народы плевать
От болезней и голода мы не должны,
Но приходится нам умирать.

В нищете мы останемся все портков.
От кого милосердия ждать?
На Земле нынче царствует время волков
Все друг друга должны убивать.

Не улыбки они обнажат, а клыки.
Их опасен смертельный оскал.
Кто поверил волкам, были все дураки,
Сгинул и ни за грош он пропал.

Время смерти, не значит ли время молитв
И сомнений во всём и в себе?
Слышим мы отголоски сражений и битв
Неоконченных битв на Земле.

Неужели от нас отвернулся Господь?
Вся планета, как будто Содом
Но гнетёт и смердит  человечая плоть
Это значит, что все мы умрём.

ВСЁ-ТАКИ  ЭТО  ПАРИЖ

Я просыпаюсь и вижу:
Это не сонная дурь,
Будто я снова в Париже –
Золото, зелень, лазурь

Утро весенней свободы,
Голуби и облака.
Эйфеля  башня. У входа
Женщин прекрасных толпа.

Быть и не может иначе.
Всё-таки это Париж.
Городом я одурачен.
Солнце закапало с крыш.

Взор утонул в панораме,
Словно размыты дождём
То ли картины Сезанна,
То ль продолжается сон.

Господи всё-таки где я?
Город какой не пойму.
Больше глазам я не верю,
Видимо, всё ещё сплю.

ИЗНАНКА  ВЕЩЕЙ

У  каждой вещи есть ч своя изнанка.
Проблему освещаем изнутри.
У золота: убийство, тлен и  пьянка
И язва у физической любви.

Не может быть всё гладко, без изъяна.
Ущербна зависть, но не каждый год.
Дурак с ущербной тупостью барана
 И то стоит недолго у ворот.

Всё хорошо бывает, что нетленно.
Но даже чувство долго не живёт.
И, если суждено быть переменам.
Пусть не сегодня, но произойдёт.

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО  В  ОДИНОЧЕСТВЕ

Без волнений не будет творчества.
А в тоске не воспеть тоску.
Исключительно в одиночестве
Жизнь я новую сотворю.

Не из фраз, не из слов Вселенной –
Из осколков моей души.
Говорят, что душа нетленна,
Но попробуй её опиши.

Но попробуй её коснуться
И понять, где её пределы.
Но достаточно улыбнуться
И приникнуть желанным телом.

Суть души может быть в страданьях,
А любовь – не венец, а  боль.
Просыпается утром ранним
Нищий, словно уже король

Почему? Не понять так просто
Ни своей, ни чужой души.
Поскребёшь и сдерёшь коросту.
В одиночестве все хороши.

Хороши для себя лишь только.
В одиночестве меньше хлопот.
Но красивая юная полька
Всё ещё почему-то ждёт.

ЛЮДИ  МИРА  УСТАЛИ  ОТ  БИТВ

Вот двадцатый закончился век.
Двадцать первый уже на подхвате.
Дивно золотом вспыхивал снег,
Когда день умирал на закате.

Новый день, новый год, новый век,
Даже новое тысячелетье.
Станет ли золотым человек,
Иль озлобленным, как в лихолетье?

Люди мира устали от битв.
Их сердца заскорузли в тревогах.
Бог  не слышит их жалких молитв,
Потому, что они не от Бога.

Бог услышит молитвы тогда
 И растает на сердце тревога,
Когда люди придут в городах
К миру, свету, единому Богу.

Вот двадцатый закончился  век.
Двадцать первый безвременно катит.
Дивным золотом вспыхивал снег,
Когда день умирал на закате.

ЛЮДИ  ПЕРЕСТАЛИ  ВЕРИТЬ  В  ЧУДО.

Не несутся куры – просто нечем.
Жаворонок песен не поёт.
Наступает тихий зимний вечер,
Значит, скоро будет Новый Год.

Что он людям принесёт и курам:
Счастье или новые грехи?
Куры – это всем известно – дуры,
Но  что кушать будут петухи?

Люди перестали верить в чудо,
Также, как и в собственной стране.
Взяться этим чудесам откуда?
Чудеса бывают не для всех.

К сожаленью, только для богатых
Принесёт подарки дед Мороз.
А для тех, кто не имеет хаты,
Новый Год не праздник, а вопрос:

«Кто накормит или обогреет?
Ждёт какая новая беда?
Ведь душа искрою еле тлеет,
Как- никак на улице зима.

Холодно в лохмотьях, не согреться
Даже у  случайного костра.
Можно ли считать, что было детство,
Без еды, игрушек и тепла.

К берегам далёкого Амура
Мчать готов за мисочкой ухи.
Куры не несутся – явно дуры.
Не несутся также петухи.

БЫТИЕ  ЗАМЕШАНО  НА  КРОВИ

Люди все перед Всевышним смерды.
Создан мир лишь волею Творца.
Вечность не даётся в руки смертным.
Кровь не смыть с тернового венца.

Жизнь – немой укор для всех живущих.
Каждый со своим крестом лишь слит.
Для  имущих и для неимущих
Наступило время для молитв.

Бытие замешано на крови.
Но молитва уж вознесена.
Растворится ненависть в любови
И не будет больше в мире зла.

Путь тернист, и всё не так уж просто.
Час пробьёт, но врядли петухи
Возвестят о нём. Жизнь стелет жёстко,
Но намного тяжелей грехи.

Чтоб их замолить не хватит жизни.
Каяться начни уже  с утра.
И в душе очищенной, как в призме
Тяжесть видно каждого греха.

Попроси у каждого прощенья,
Даже, если ты не виноват.
Бог простит, наступит очищенье.
И тебе уже никто не враг.

Распахнутся пред тобою двери
Музыку услышь небесных сфер.
Кайся, чтобы заслужить доверье,
А не то душа, как Агасфер

Будет неприкаянно скитаться.
Так не обретя покой, а нить
Не сплетясь с судьбою, будет рваться.
Однозначно: вечность не постичь.

СОЛДАТ  УДАЧИ. ИНОСТРАННЫЙ  ФРАНЦУЗСКИЙ  ЛЕГИОН.

Давно на родине твоей
Тюрьма по приговору плачет.
Сумел ты скрыться от людей,
Пират судьбы, солдат удачи.

Ты молодой и рвёшься в бой.
Тебя, действительно, боятся.
Глаза убитого тобой
Тебе ещё не раз приснятся.

Свою, чтоб совесть заглушить,
Ты с ярой лихостью ковбоя,
В себя пытался виски влить,
Вполне по качеству дрянное

Ты из болота воду пил,
Курил гашиш, марихуану,
И реки вброд переходил,
Считая, что помылся в ванной.

За деньги ты себя обрек
На муки, раны и невзгоды.
Ты для других не человек –
Душитель и палач свободы.

На чьей угодно  стороне
Ты убивал чуть не с любовью.
Не пахнут деньги, мол, нигде.
Твои как раз-то пахнут кровью.

Холодной вечности шатёр
До отвращенья равнодушен,
Как крылья время распростёр
Из всех щелей, из всех отдушин.

Гранаты смертоносный кокон,
Ребристой, словно ананас,
Ты держишь, а глазища  окон
Глядят не в профиль , а в анфас.

Ты  смерть несёшь солдат удачи.
Зов предков, как предсмертный стон.
Но ты б уже не смог иначе.
Твой Иностранный Легион

Ожесточил до боли душу,
Установив  мечты предел.
Ты злобу лютую обрушил.
Мир видел только сквозь прицел

Тебя пожары не согнули,
Когда ты хижины сжигал,
Но на тебя отлита пуля
И ждёт зазубренный кинжал.

Ты убивал детей и женщин,
Сперва насилуя и плоть,
Ты смерти заслужил не меньше,
Чем остальные, и Господь

Тебе за всё воздаст сторицей.
И на земле ты видел ад.
Там и пребудешь бледнолицый,
Где души грешников горят.

Какой страны, чьего народа
Ты сын? Ты смел, но не герой.
Легионер – твоя порода.
Для мира ты всего – изгой.

Я о тебе не беспокоюсь.
Ты мало, зато бурно жил.
И ты в  чужой крови по пояс,
А смерть давно ты заслужил.

Где может быть твоя могила:
В пустыне. Иль среди болот?
Твоя озлобленная сила
Тебя же к смерти приведёт.

Что, кроме смерти,  видел в жизни?
Всё по тревоге, даже сон.
Нет у тебя  иной отчизны,
Чем Иностранный Легион.

НОВОГОДНИЕ  ПОЖЕЛАНИЯ

Сквозь мрак налогов в беспределе цен,
И сквозь пургу беспутных обещаний.
На Новый Год я пожелаю всем
Свершения несбыточных желаний.

Дай Бог всего, что раньше не сбылось,
О чём мечталось и чего хотелось,
Но почему-то резко сорвалось,
И отчего-то за год не успелось.

Дай Бог здоровья счастья и любви
Ну и, конечно, нового достатка.
Пусть греет вас тепло, что изнутри.
И пусть вам в жизни будет только сладко.

БЛЕФ

Говорят: надо жить по Фэн-шую,
По магнитному  полю Земли.
Не живём мы, а только блефуем
В отношениях, даже в любви.

Может, дьявола то наущенье,
Может просто нас путает бес.
Каждый шаг и любое движенье
Ощущаем мы только на вес.

Взвесив всё: мы ни «за»  ни «против»,
Словно действуем мы наобум.
Но заносит нас на повороте.
Блеф – источник страданий и дум.

Но страданья приносим другому.
Мы от блефа не защищены.
Мы блефуем  и делом, и словом,
Словно мир в состоянье войны.

Мы блефуем, ещё не подумав,
Постоянно: день каждый и час
В тишине, также, как среди шума.
Что есть блеф? Это ложь напоказ.

Всех блефующих души убоги.
К вырождению жизнь идёт.
Потому, что забыли мы Бога.
Но когда-то Суд Страшный грядёт.

И за зло всем придётся ответить,
Даже тем, кто про грех свой не знал.
Хоть при жизни ещё шельму метит,
Спросит Бог: «Ты зачем блефовал?»

КО ДНЮ  РОЖДЕНИЯ  «КОРОЛЯ  ПОЭТОВ»  ФАТХУЛЫ  ДЖАМАЛОВА

Твой день рожденья отметил Аллах.
Среди поэтов ты стал падишах.
Силы профетам Аллах придаёт
Дух твой, как солнце, над миром встаёт.

И говорит сам Господь: «Фатхула!
Будь ты, как я: Алла, илла, алла.
Это тебе мой наказ и завет.
Ты моей милостью станешь профет.

Иблиса козням любым вопреки
Прежние все я прощаю грехи,
Но исключительно только тебе.
Вижу тебя я с Кораном в руке

Миру Ислама ты слово неси.
То, что, как голубь слетело с руки
И тебе слово своё я скажу:
«Мир объявил, но кафирам – войну».

Пятьдесят пять тобой прожито лет.
Время – Аллаха божественный свет.
Чтоб Мухаммада ученье понять
Прожил одиннадцать раз ты по пять.

Это небес коранический знак.
Значит, что в жизни ты был не дурак.
Стало быть понял ты волю небес.
Дар поэтический – чудо чудес.

Только о Даре ты думать не смей.
Дал я тебе этот Дар для людей.
Чтобы исполнилась воля моя,
Стань же профетом, поэт Фатхула».

В  СЮРРЕАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ

В метафизической реальности
Пласты я видел бытия,
Где неформальные банальности,
Как притчи собственного «Я».

И сюрреальность переносится
Во времени в забытый мир.
Душа к реальности относится
Звезды с названьем Альтаир.

Выплёскивают зскалацию
Агрессии, как герб и флаг.
Но социум урбанизации
Меняет афрозодиак.

Мир в тайнах аквапараллелей.
Уже, как будто невесом.
Но мы, как будто в акварелях
Сарьяна или Пикассо.

Но преломляется, как в призме
Сюрреализма тонкий луч.
Мир поменял свою харизму:
Бушменов Юг на Север чукч.

Перемешались Север с Югом
Восток и Запад – точно нет.
С испугом глядя друг на друга,
Они в реале – тьма и свет.

Приняв наследство аль-Вариса,
Лишь терпеливый ас- Сабур,
Познав безумие Каиссы,
Единство чувствуют культур.

Но нет преемственности в мире.
Все антитезы – ерунда
И в сумме не всегда – четыре,
Когда мы к двум прибавим два.

Любовь и ненависть, как годы,
Растают где-нибудь вдали.
Дружить не могут антиподы.
 Лишь на полотнах у Дали

Сумеет растекаться чайник,
Но лишь в молекуле воды.
Сегодня я был твой начальник,
А завтра мой начальник – ты.

И сюрреальность переносится
Из года в год, из мира в мир.
И к нам на землю в гости просится
Звезда с названьем Альтаир.

ЯЗЫЧНИКИ

В пещерах Хабаль-аль Тарифа,
Где тайны сокрыты Земли,
Живут арианские мифы
О свойствах бессмертной души.

Сейчас мы господние овны.
Господь – наш небесный пастух.
И каждого душу заполнит
Святой, очищающий Дух.

Средь чада и тусклого света
Дымящих смолой факелов.
Душе освещения нету
 И скуден бывает улов.

И грязных язычников души
Порочны  безмолвьем веков.
Не слышали Бога их уши.
И с ними нет проводников.

В чертоги Хрустального света.
О Боге им знать не дано.
И пьют они алого цвета,
Как кровь, из кувшина вино.

Погрязли и в блуде и в пьянстве.
Коварен лозы древний сок
Не знают они мессианства
И к ним не приходит пророк.

Они бы пророка убили,
Чтоб пить не мешал им вино.
Они в заблуждениях жили,
И было им всем всё равно.

Не склонны они к милосердью,
И их равнодушны сердца.
И их предрассудков наследье
Низвергло их в царствие зла

Они прозябают убого
И без исключения все
А все, не познавшие Бога,
Живут постоянно в грехе.

Но молятся солнцу и звёздам,
Горе  и прыщавой Луне.
Небес не понять им Господних,
Живущим на грешной земле.

Могли бы жить лучше, наверно.
Но праведных нету нигде.
И зла беспричинная скверна
У каждого в тусклой душе.

ГУРАБА

Мы с тобою друзья, Фатхула.
Только здесь мы с тобой – гураба.
Не для нас этот горестный пир.
Потому что вокруг чуждый мир.

Мир кафиров, безумств и грехов,
Мир лишённый духовных основ.
Мир в котором мы также живём.
К сожаленью, чужие мы в нём.

Правит бал на земле сатана.
Только мы здесь с тобой гураба.
Только с дьяволом не по пути.
Наша цель с тобой к Богу идти.

И неважно: Христос иль Аллах.
На земле сатанинский лишь страх,
Что вползает украдкой, как уж,
В тайники человеческих душ.

Миру этому нас не понять.
Мы хотели грехов избежать.
Два поэта, господних раба.
Мы  с тобой на земле гураба.

Гураба – верующий человек, чуждый греховному миру.
Кафиры – неверующие в Бога люди, грешники, не раскаявшиеся в грехах.

ГРОХОТ  ТИШИНЫ

Я научился слушать тишину
И музыку слепого Мирозданья.
Я научился видеть даже тьму.
И авангард небесного дыханья.

Я научился слышать каждый звук,
Ещё задолго до его рожденья.
Я доктор непредвиденных наук,
Поэт судьбы, но не стихотворенья.

Мне удалось однажды описать,
Чего пока ещё не существует.
И ничего, что это не понять.
Зато душа, ликуя, торжествует.

Я одолел незримый рубикон.
И перешёл абстрактную границу.
Мой стойкий Дух невидимо смущён.
И я хотел бы этим поделиться.

Чем? Тем, чего в природе нет.
Но это есть в моём воображенье.
Я видел даже не рождённый свет
А тишина – источник вдохновенья.

Шуршанье звёзд есть музыки пассаж,
Который издан во Вселенной свыше.
А ночь – свидетель и любви, и краж.
Она гремит для тех, кто её слышит.

На непостижимая уму.
Она вертелась флюгером на крыше.
Я научился слушать тишину.
Возможно, это дар, который свыше.

ОТ  ТЕРНИЙ  К  ЗВЁЗДАМ.

Жизнь моя, как электромобиль.
Ночь пересекла мою судьбу.
Я глотал космическую пыль,
Проходя сквозь звёздную пургу.

Мимо пролетел метеорит.
Астероидно на сердце у меня.
А душа и в Космосе болит,
Потому что всё-таки душа.

На Земле бал правит сатана.
Слава Богу, в небе нет его.
В Космосе мне  не увидеть дна.
Может, не имеет бездна дно?

Ночь пересекла мою судьбу.
Звёзд сиянье, как  в  стране Офир.
Я иду сквозь звёздную пургу,
Проходя потусторонний мир.

Я иду сквозь вакуум огня.
Подо мной воздушный океан.
В параллелях жизнь прошла моя,
Хоть судьба – сплошной меридиан.

Я – МОЛЕКУЛА  ВСЕЛЕННОЙ

Я только молекула нашей Вселенной,
Но атомы Космоса душу мою
Уже будоражат нетленною тенью.
Я – не селенит и Луну не люблю.

Хоть Солнечной я и не против Системы,
Мне ближе по духу звезда Альтаир.
Меня привлекают иные модемы.
Я музыки их обожаю клавир.

Я грешен на уровне полураспада.
На уровне миропознанья – глубок.
Но атомы рая в молекуле ада
Всё чаще уводят меня на Восток.

Я по убеждению близок пророкам,
Хотя, как пророк, я не буду убит.
Но мысли, сокрытые в танках и в хокку,
Храню, как в аптеке хранят «Бишофит»

Дитя поролона, а также асфальта,
Из каменных джунглей я вышел на свет.
Меня окружает мозаика смальты.
Я вроде бы есть, но меня вроде нет.

Меняюсь, но я не плыву  по теченью.
Я гибок, как стебель астральной волны.
И врядли во мне уничтожить стремленье,
В котором храню я кольчугу мечты.

НЕПРИЧАСТНОСТЬ  К  ГАРМОНИИ

Число, гармония и звук
Есть матрица самой природы
И матрица земных наук.
Чтоб их понять, уходят годы.

Но есть алхимия души.
Она сродни полёту птицы.
И проницательной любви
Придётся тоже удивится.

Пронзает шевеленье губ
Неслышным повеленьем звука.
Но в нём сошествие наук
В небиполярных числах. Ухо

Их не способно различить
В пределах инфра или ультра.
Пока сознанье наше спит.
Но в представлениях оккультных

Другой инструментарий зла
Добру был противопоставлен.
И даже свежая зола
Имеет тайный смысл фавна.

Сатир, вакханка и стило
Противоставлены искусству,
Которое, по сути, зло.
В нём чувственность сильнее чувства

И пробуждение грехов.
Но созерцателей в нём око
А несогласие творцов
Есть только ожиданье  срока.

Колечко, крест, кинжал, змея,
С определившимся в ней ядом –
Субординация числа
Из гармонического ряда.

И остаётся только звук
В кильватере деепричастий.
К кольцу безумствующих рук
Поэты точно непричастны.

ПРАВДУ  НЕ  ЗНАЕТ  НИКТО.

Всё, что видимо – случайно,
И обманчиво к тому же.
Но сокрытая в нём тайна
Правду делает ненужной.

Ложь сходящаяся с правдой,
Оставаться будет ложью.
Даже, если в ней бравада,
Как езда по бездорожью.

В правде сплошь одни ухабы.
Тем она и неудобна.
Правда выглядит похабно.
Только ложь правдоподобна.

Знанья тайные открыты
Даже на Земле немногим.
И, когда желанья слиты,
Всё равно, не слава Богу.

И у тайны цвет меона,
Словно радуга Галактик.
Мир поделен весь на зоны
Не структур, а хиропрактик.

Управляют всем масоны,
Хотя многие не знают.
Среди них есть Вип-персоны,
Но они не управляют.

Тайна о семи печатях
Есть их сказочные вклады
Но до смерти от зачатья
Врядли кто узнает правду.

Дело тонкое – прогнозы.
Всё равно, что делать ставки.
Всякие метаморфозы
Жизнь делают загадкой.

Истина для многих – тайна.
И к тому ж она у Бога.
Всё, что видимо – случайно,
Только лживо и убого.

И  ПАХАРЬ, И  КОСАРЬ

Я – ушкуйник на галерах поэзии,
Раб метафор и пахарь ямбических меж.
Расцветают стихи, словно нежные фрезии 
Фантомом мысли и галактикой цвета беж.

У каждого поэта, не им  пусть посеяна,
Но непосильною ношей ложится на плечи,
Своя собственная таблица Менделеева.
Символов поэтической речи.

Не собираюсь порхать между эльфами
Гипертрофированного бортничества,
Но между гибеллинами и гвельфами,
Я один верю в благость пророчества.

Не притязателен в быту я, но в творчестве,
Раз Бог даёт, он и вправе потребовать.
Разве сам я пишу то, что мне хочется?
За всё плачу собственными я нервами.

Кровь оголтело с души вдруг закапает,
Когда в стихах что-то не получается.
Я сравнил бы своё  перо с лопатою.
Но всё равно не нужно отчаиваться.

Кому Бог даёт, только с тех он и спросит.
Сыр бесплатный бывает лишь в мышеловке
Поэт есть косарь, только что он накосит,
Если инструментарий свой держит неловко?

КАК  СТАТЬ  ЧЕЛОВЕКОМ?

Душа есть даже у червя земного.
Только у курицы она куриная.
Душа, понимающая Божье Слово,
Уже человеческая и глубинная.

Истина всегда лежит на поверхности,
Но не каждый её увидит.
Только погрязшие в глупой инертности
В душе сохраняют свои обиды.

Милосердье не свойственно даже собакам,
Не то, что какому дикому зверю.
Звериные тропы проходят во мраке.
Свет проявляется только по вере.

Кто не верит – скоту подобен.
Он мычит лишь и даже не телится:
Человек – телец, козерог, или овен.
И не всё в душе перемелется.

Господь от нас требует не  так уж много.
У каждого свой Иерусалим или Мекка
Если обезьяна молится Богу,
Она становится человеком.

РАДОСТЬ  ПОСЛЕ  ТРУДНОСТИ

«Фарадж бад шидда» но не всегда.
Преодолей в себе сомненье.
Если вера в тебе жива,
Значит, случилось преодоленье.

Тот, кто имеет в себе маухуб,
Непременно молится Богу
Но никогда быть не должен груб
Злому иблису он в угоду.

Сам скажи: «Наузу биллехи».
Не посчитай для себя за труд.
И любые твои грехи,
Как и соблазны, сами сбегут.

Но существует ещё «Иншалла»,
Также, как и «Бисмеллах»,
Пусть вера будет твоя тверда,
Какой её утвердил Аллах.

Часто мне говорят «лав хавла»,
Но множество есть чудес.
Я верю в Иисуса Христа,
Что отдал жизнь, и воскрес.

Неважно, как Творца назовут.
Бог в небе один для всех
Но тот кто имеет в душе Маухуб,
Тот в жизни имеет успех.

Иблис – дьявол.
Маухуб --- Дар Божий.
Фаради бад шидда – радость после трудности.
Наузу биллехи – не приведи Господь.
Бисмеллах – во имя милосердного Бога.
Лав хавла – будь, что будет.
Иншалла – на всё воля Бога

УДАЧА

Удача слепая, как крот,
Но мы её не выбираем.
Захочет сама и придёт
И жизнь нашу сделает раем.

Неведомы людям пути.
Во всём лишь Всевышнего воля.
Мы первоначально слепы.
Не каждому лучшая доля.

Порочны не волей небес.
Не всем выпадает удача.
Но, если нас путает бес,
То всё происходит иначе.

Возможно, как нечет и чёт,
Но есть отклоненье по масти.
Кому-то всё время везёт,
Кому-то не выпадет счастье.

Мы молимся Богу-Отцу,
Мы  молимся Духу и Сыну.
А жизнь подходит к концу.
Мы видим другую картину.

Хотя мы под Господом все.
И быть не может иначе.
Однако, живём в суете.
И с ней не приходит удача.

В  ДРУГОЙ  РЕАЛЬНОСТИ

Парадоксы эпатажа
Камуфлируют умы.
Шапка – это обувь та же
Не для ног – для головы.

И перчатки – обувь тоже,
Но теперь уже для рук.
В жизни всякое быть может
Вне теории наук.

Ежели язык распущен,
Не удержите его.
Развязать язык в грядущем
Помогает нам вино.

Слово – гений парадокса.
Ляпсус – критика ума.
Если есть  у вас вопросы,
То реальность не нужна.

Есть вопросы – нет ответов.
Жизнь не кажется простой.
Жили мы в стране советов,
Но  в реальности другой.

Протекает жизнь бурно,
Но даёт за сбоем сбой.
Только, если жизнь абсурдна,
Жизни хочется иной.

ДОКТОРУ

Доктор, Вы пришли к больному.
Осмотрели, что и как.
А могли б Вы, как к знакомым
Заходить, ну просто так.

Без рецептов и советов,
Не, как лекарь, милый врач,
А, как к доброму поэту,
Чья душа рванулась вскачь?

Если кто-то заболеет,
Ты рецепт ему пиши.
Но теплом его согреет,
Слово то, что от души.

Доктор, доктор, милый лекарь
Наших душ и наших тел,
Без намёков на аптеку
Заходи без всяких дел.

ДУША СГОРАЕТ

Звезда упала, угасая,
Сгорая в судорожной тьме.
Так и моя душа сгорает
На тихом жертвенном огне.

Я помню сладкие минуты
И трепет оголтелых рук,
Сто на моей душе, как путы,
Смыкались. Сладостный испуг

И непонятная истома
Овладевали сердцем вдруг.
Они казались, как два грома,
Две грозди встретившихся рук.

Ия пьянел от этой ласки,
Подаренной мне не спеша.
Всё промелькнуло, словно в сказке,
Но всё волнуется душа.

Всё рвётся в дальние пределы,
Порой впадая в забытьё.
Давно б душа моя сгорела,
Н не сгорает. Оттого,

Что постоянно согревает,
Воспоминаньями шурша,
Другая, что не забывает,
Но позабытая душа.

ТУРИСТЫ

Идут по лесным тропинкам с поклажею за плечами,
Простые романтики дыма, про дом забыв и уют.
Им ближе лесные тропы с привалами и кострами.
Да кто же они такие? Туристами их зовут

Огромное синее небо с кудрявыми облаками,
Да полотно палатки – им крыша над головой.
Ночами им светят звёзды, да костровое пламя.
И песня под звон гитары роднее, чем дом родной.

Пусть стоптаны их ботинки, из них никто не отстанет.
Пусть ветер свистит в штормовках, упорно они идут.
Не каждому путь под силу, их мускулы не из стали,
Но выручка и подмога  туристов не подведут.

Плечо подставляя другу, стремительно вверх на скалы
Люди в единой связке, и выверен их маршрут.
В старых своих штормовках, словно бы не устали
С поклажею за плечами  по тропам они идут.

Но наступает время им домой возвращаться
С милых душе тропинок и снеговых вершин.
Очень туристам трудно с краем родным расстаться.
Горы манят обратно. Снова вернёмся к ним.

ЛЮДИ  ПРИХОДЯТ  В  СКАЗКУ

Люди приходят в сказку, но не чудесами.
Люди приходят в сказку вовсе не просто так.
Чтоб наказать злодеев добрыми делами,
Люди приходят в сказку, да-да, именно так.

И не точите зубы Баба-Яга с Кощеем.
Леший не строй нам козни, яму другим не рой.
Злую лесную нечисть всё равно одолеет
Честный и справедливый, самый добрый герой.

В  ОРГАННОМ  ЗАЛЕ

В зале огромном немножечко странно.
Дивные звуки лились из органа.
И уносились под купол прохладный
Музыка эта казалась громадой

Звуки величья стихии и суши
В клочья рвали наши нежные души.
Было от музыки жарко и душно.
В зале том не был никто равнодушным.

В зале концертном в душах – смятение.
Призрак величия и потрясения.
Музыка эта была необычной,
Из колеи выбивала привычной.

Сердце звучало и пело. Откуда
Музыка в сердце проникло, как чудо?
В этот мир звуков от самого сердца
Кто приоткрыл вдруг волшебную дверцу?

Кто чародей тот, немножечко странный,
Что волшебство смог извлечь из органа?
Битва стихий закипающих в страсти.
Музыка есть приглашение  к счастью.

ЛЬЁТСЯ  МУЗЫКА

Музыка льётся струёй водопадной,
Душу наполнив мне звонкой прохладой.
Музыка льётся водой родниковой,
Чистой, журчащей, как  нежное слово.

Сердцу спокойно и сердцу приятно
Словно обнял я весь мир необъятный.
Будто коснулся Божественной тайны,
Я ненароком и чисто случайно.

Словно себя обрекая на муку,
Сквозь волшебство и сквозь кружево звуков,
Плавно кружа, не касаясь земли,
Ангелы в небо меня увели.

РАЗДУМЬЯ

Перебираю груды разных слов,
Порой таких, что за душу хватают.
Порой таких, что даже убивают
И держат крепче всяческих оков.

Составить можно много чепухи
Из самых лучших распрекрасных слов
Без колебаний отмести готов
Бессмысленную груду шелухи.

Порою из перебранной горы
Найдёшь всего десяток верных слов.
Но сколько нужно написать стихов,
Чтоб получились истинно стихи?

Бессонных сколько провести ночей,
Чтобы найти крупицы бытия,
Чтоб зажигало пламенем сердца,
Чтоб слово было истины верней?

Чтоб слово увлекало и звало.
Чтоб не были стихи игрою слов.
С везеньем вдохновенье не придёт.
Тут нужно, чтоб не только повезло.

БРАТСКАЯ  МОГИЛА

Седая соль солдатских гимнастёрок.
Кровь и солёный пот лились рекой.
За безымянный маленький пригорок
Здесь не один кипел кровавый бой.

Простая безымянная высотка
За номером ноль- двести пятьдесят.
Клочок земли, не более, чем сотка,
А сколько русских полегло солдат,

Безусых, юных,  любящих отчизну,
Совсем ещё не брившихся парней.
Они за нас свои отдали жизни,
Родные дети русских матерей.

Клочок земли, но та земля – Россия.
Но та земля – священная земля
Здесь бой кипел за то, чтоб небо  синим
Сверкало над страною Октября.

Чтоб каждый гражданином был свободным,
В свободной от оков стране своей.
Погибли все. Они в земле холодной,
Родные дети русских матерей.

ДЫШУ  СТИХАМИ

По ночам всё бессонница мучает.
По ночам я пишу, всё пишу.
Не, как прежде от случая к случаю,
А, как будто стихами дышу.

ПРЕДПОЧТЕНИЕ

Меня влекут все девять Муз. Не знаю
Какой же предпочтение отдать.
Как женщин, я все девять почитаю,
Как муз, я понимаю только пять.

Но даже пять мне были бы ни к месту.
Я выбрать должен всё-таки одну.
Всего одна должна мне быть невестой,
Которую навек я полюблю.

О музы милые, вам всем моё почтенье
Вы все одна единая семья.
Но всё-таки скажу, что предпочтенье
Поэзии оказываю я

Она одна из всех душе дороже
Она лишь моё сердце отняла.
Она из муз, быть может, всех и строже
Но пламенна она и горяча.

Семейство муз, владычицы искусства,
Наставницы любого ремесла.
Я к вам испытываю только чувства,
Поэзия же сердце унесла.

ЗЛА  НЕ  ПОМНЮ

Кого любил я, до сих пор люблю.
Кого боготворил – боготворю.
Кого я ненавидел – всех простил.
Я все свои обиды позабыл.

Не помню зла, хотя и было зло.
Стараюсь помнить только лишь добро.
Быть добрым – это сильных лишь удел.
И человек рождён для добрых дел.

О  СОВЕСТИ

Появление человека –
Ведь не больше, чем судорга страсти.
Так зачем же твердят поэты
О каком-то призрачном счастье,

О каком-то долге и чувствах,
О каком-то ещё сознанье?
Жизнь не более, чем искусство
Сострадания  и страданья

Чем любой из нас лучше другого,
Или хуже его, быть может?
Что за мудрое это слово?
Говорят: «Его совесть гложет».

Совесть – что за странное слово,
Словно вылепленное из света?
В нас сидит наше чувство долга,
Просто чувство быть человеком

Жизнь наша не беспричинна.
Всё меняется в нас когда-то.
Жизнь наша и так недлинна.
Не хотелось бы быть виноватым

В чьём-то горе или печали,
В нерастраченной чьей-то обиде.
Горизонты, ландшафты, дали –
Всё для нас в первозданном виде

Всё для нас. Хорошо ли это?
Хорошо. Ну, а где отдача?
Ведь родная наша планета –
Мастерская храм, но не дача.

Человек не проходит мимо.
Всё волнует: беда и горесть.
В жизни нашей пускай мерилом
Будут наши сердца и совесть.

В  РУССКОМ  МУЗЕЕ

Солнце роняет случайные блики
На потемневшие старые доски,
Но угадать в них священные лики
Неискушённому взгляду не просто.

Трудно сквозь блеклые древние краски
В трещины прошлых столетий вглядеться,
Чтобы постичь через постные маски
Русского старого мастера сердце.

Не отрываясь, смотрю на иконы.
Словно живое дошедшее слово
По старорусским древнейшим канонам,
Писанных, может, Андреем Рублёвым.

Древние доски, древние краски.
В ликах святых одиноко и пусто.
Волей творца призастывшие маски –
Древних времён золотое искусство.

ПЕРЕОЦЕНКА  ЦЕННОСТЕЙ

Пересмотрел все прошлые ошибки.
Теперь они не повторятся вновь.
Меня не тронут женские улыбки.
Я стал скупей на праздную «любовь».

Я обуздал опасные порывы
Нас часто побуждающих страстей.
Отбросил все слова, что были лживы.
Другую пред собой поставил цель.

Пора осесть, пора избегнуть странствий
Душе моей, блуждающей вразброд.
Меня всё чаще тянет к постоянству,
Хотя  мне в постоянстве не везёт.

Устал я от беспечного горенья
Тех чувств, что мне порой сжимали грудь.
Не вынести мне перенапряженья.
Пора душе немного отдохнуть.

СТАРАЯ  СКАЗКА

Зачарован нежным ликом
Я русалки плачущей,
Уводящей к повиликам
По тропинке заячьей.

По густому бурелому,
Где дубы столетние,
По тропинкам незнакомым,
Там, где травы летние.

Травы шёлковы, пушисты,
Травы мягки и легки.
Пряным запахом душистым
Пахнут чудные цветы.

Лес смыкает ветви ниже.
Шелестит кругом трава.
А моя русалка ближе,
Чем возможно подошла.

Обняла меня руками,
Распустила волны кос
И взметнулась, словно пламя,
Дымной зеленью волос.

Засверкали в тихой ночи
Изумрудные глаза.
Стало вдруг мне страшно очень
И по телу дрожь пошла.

А русалка молодая
Стала громко хохотать..
И, как-будто бы играя,
Меня стала щекотать.

У водила в глубь лесную
К озеру глубокому.
Пела песню мне чудную
Про зеленоокую.

Побежал мороз по коже.
Я взмолился: «Пощади».
Но моя русалка тоже
Замерзала изнутри.

Леденящим душу взглядом
Заглянула мне в глаза.
Я лишь вымолвил: «Не надо».
Заискрилась вдруг гроза.

Гром прошёлся по дубравам.
Хоть в лесу кругом ни зги.
Шум лесной ей не по нраву.
В воду – прыг и лишь круги.

Как сквозь землю провалилась,
Взгляд печальный затая.
С глаз долой русалка скрылась.
Сказка кончилась моя.

ПОЛУСТИХ (Пародия на  половинчатые решения).

Ты мне полуприснилась в полусне,
Одетая в зелёном полуплатье.
 Я с нетерпеньем ждал в полутоске,
Когда тебя смогу полуобнять я

Полуприжать тебя к своей груди,
С тобою страстно полуцеловаться.
Полупризнаться вдруг в полулюбви.
И полуодиноким оказаться.

Затем полузабыть вдруг обо всём.
К чему тебе мои полупризнанья?
Ведь это было только полусном.
Полупрощай до нового свиданья.

А, может быть свидание другой
Я где-нибудь опять полуназначу.
Не полупонимаю что со мной.
Я сам хоть что-нибудь да полузначу?

А, если нет, тогда же где предел
Невыстраданным мной полусомненьям
Я что-то где-то полунеуспел –
Такое обо мне есть полумненье

РЕКА  И  ДОРОГА

Змеится река голубой полосой,
А рядом дорога бетонкой стальною.
Над речкой мосты зависают в тревоге,
А рядом петляет стальная дорога.

Та речка впадает в огромное море
И рядом дорога на вольном просторе.
Белёсая дымка над речкой дымится.
И серая пыль на дороге клубится.

В пути их овраги, холмы и пороги,
Но общие делят подруги тревоги.
Им весело вместе, им дружба – отрада.
Петляет дорога и речка с ней рядом.

ВАН – ГОГ  В  АРЛЕ

Молнией бледнеют сполохи
Над Арлем в желтеющей пыли
Именно здесь «Подсолнухи»
Ван-Гогом написаны были.

Сирокко сухой и знойный
Резко свистит в откосах.
Работал бесперебойно
Художник рыжеволосый.

В деревянных ботинках-колодках
С мольбертом своим за плечами.
Дорогу пыльную ходко
Длинными мерял ногами.

Солнца закат багровый,
Блики светлей, чем пламя.
Ещё не совсем здоровый,
Он писал за холмами.

Именно здесь – не в Париже,
В городе, залитом светом.
Огненно-красные крыши,
Огненно-знойное лето.

Краски звучащего зноя
В яркой палитре Ван-Гога
Плавятся слой за слоем
Жарко, легко и долго.

ТИШИНА  ОДИНОЧЕСТВА

Мне кажется, что одиночество
Не угнетает меня.
Одиночество нужно для творчества,
Как удила для коня.

Вызреть должна поэзия,
Как виноград для вина,
Чтоб быть острее лезвия
И согревать без огня.

Чтобы свершилось пророчество,
Нужен хотя бы пророк,
Но также и одиночество.
Пророк всегда одинок.

В тишине легче дышится
И ощущение рая.
В тишине воздух слышится
 И никто не мешает

Очень важен для творчества
Вовсе не пьедестал,
А тишина одиночества,
Но я от неё устал.

ПОЩАДЫ  НЕ  БУДЕТ  НИКОМУ

Страшный Суд уже давно явился.
Только каждый каждому судья.
Кто  в объятьях смерти очутился,
Кто пока лишился лишь жилья.

Все грехи на свете не случайны.
Вязнет человечество в грехе.
Каждому – по вере. Испытанья
Всем, кто существует на Земле.

Смерть за всё: за помыслы и действа.
Праведников нет среди людей.
Окаянство также, как злодейство.
Даже среди рыб, птиц и зверей.

Не избегнет смерти даже резвый.
Мы в себе несём и рай, и ад.
Темнотой сияющие бездны
Грешников безумных поглотят.

ВРЕМЯ  ГОСПОДУ  ПРИНАДЛЕЖИТ

От покаяния до искупления –
Расстояние равное Богом прощению.
Вечность приравнена, может, к мгновению,
Если на то будет Божье веление.

Время – понятие соотносительно.
И подлежащее станет числительным.
Время измерить сумеет пространство
Даже космического окаянства.

Числа уже не имеют значения.
И всё равно нам в каком измерении.
Что в этих числах безумного кроется?
Но говорят, что Господь любит «троицу»

Не отличить вечность нам от мгновения,
Если заслужено Божье прощение.
Определяются Богом все знания.
Время прощения есть покаяние.

Трудно лишь тем, кто ещё не покаянный –
Будет скитаться душа неприкаянно.
Главное, выбор чтоб сделали правильно:
Лучше быть Авелем или же Каином?

КОМУ  Я  НУЖЕН  КРОМЕ  БОЛИ?

Теряю я последнее здоровье.
Ведь боль терпеть не остаётся сил.
Кому я в жизни нужен кроме боли?
Я с нею сжился, но не полюбил.

Она меня достала так конкретно,
Что врядли я смогу её забыть.
Жизнь – это боль, хоть и не беспросветна.
Но я, как раз, хотел без боли жить.

С ней спать ложусь, и с ней встаю с постели
Который день, и уж который год.
Со мною встреч ни разу не отменит.
Она меня всё время стережёт.

Лекарства, и массаж, и физкультура
Не помогают. Не могу понять.
Её пять минут хватает перекура,
А после принимается опять.

То грудь сожмёт, то сердце, стрельнет в спину.
Да так, что уж никак ни сесть, ни встать.
То ноги скрутит, как тугой резиной,
То пальцы начинает вдруг ломать.

То весь трясусь от жуткого озноба.
То вдруг ручьём струится жаркий пот.
Со мною боль, ну, как любовь до гроба.
Она меня загонит точно в гроб.

Болит у всех, я это понимаю.
Нет избавленья от неё, хоть плач.
Но у других боль всё-таки иная,
Моя же, беспощадна, как палач.

ЖИЗНЬ  НЕ  ШУТКА

Что накукует сегодня кукушка?
Жизнь – не шутка, скорее – игрушка.
В чьих лишь руках не имею понятия.
Ниточки дёргает аристократия.

Жизнь и смерть – это вечные темы.
В том и в другом ожидают проблемы.
В жалкой надежде, что что-то получится,
Стоит ли пыжиться, стоит ли мучиться?.

Чтоб не имел, всегда хочется большего.
Ищем мы радости и удовольствия.
Только находим сплошные мучения.
В смерти чужой разве есть развлечения?

Просишь всего перед смерть минутку,
Чтоб осознать чью-то злейшую шутку.
Из праха рождён, чтобы в прах обратиться.
Ради того разве стоит родиться?

В  ДОЛГИЙ  ПУТЬ

У подножья Эйфелевой башни,
Ровно в восемь, только не забудь,
Мы с тобой заводим, но не шашни –
Твой «Рено» и вместе в дальний путь.

Ну не так, чтоб сразу на Аляску,
А к тебе  домой. Чего молчишь.
Ты же обещала, словно сказку,
Показать мне сказочный Париж.

Никогда ведь не был я в Париже.
Ты же с детства проживаешь там.
Я Париж, неужто не увижу?
Значит доверять не буду снам.

Милая Мадлен, иль Франсуаза,
Может быть, Жаклин или Сюзанн,
Не был ведь в Париже я ни разу,
И тебя ни разу не встречал.

Может, быть под Аркой Триумфальной
Вместе путешествие начнём?
Разве в Интернете и астрально
Или ночью с моим новым сном.

Если вновь француженка приснится,
Всё равно мне, как её зовут.
Главное: в Париже очутиться,
Хоть меня в Париже и не ждут.

ОЗЯБШИЙ,  НО  ЖИВОЙ

Бесшумным водопадом воздух ночи
Измученное тело остужал.
И кожа коченела. Что есть мочи,
Стуча зубами, человек кричал.

Озябший, но живой, заиндевелый.
Его уже ничем не отогреть.
От нестерпимой стужи весь он белый.
И за его спиной  стояла смерть.

Он завывал, подобно волчьей стае,
Проглатывала вой его, метель.
Снег падал на него, уже не тая.
А голос всё слабел, слабел, слабел.

ОБНАЖАЯ  ДУШУ

Жизнь ползёт, как черепаха,
Жизнь, исполненная страха,
Обнажая, как стриптиз,
Душу, что сорвалась вниз.

Человечья жизнь и смерть –
Воды и земная твердь,
Счастье, радости и боли –
Целый мир в Господней воле

Солнце на небе сияет,
Радость сердце окрыляет.
Жизнь, хоть и полна тревог,
О следит за нею Бог

А Всевидящее Око –
Вечное, то есть без срока.
То, что в жизни совершил,
То в дальнейшем получил.

Не даёт Господь уступки
За свершённые поступки.
Торговаться смысла нет.
В рай не выкупишь билет.

Жизнь, чтоб не была печальной,
Думать надо изначально.
Душу чистой сбереги.
Вот такие пироги.

ОБНАЖЁННЫЙ  НЕРВ.

Мне плохо, мне тошно. И я ничего не хочу.
Качнулся Исакий, как башня известная в Пизе.
Глаза лишь сомкнулись и тут же куда-то лечу.
Душа обнажилась, похожа на тело в стриптизе.

И каждый мой нерв обнажённый ужасно болит.
От лёгкого, словно дыхание, прикосновенья.
Разбиться не может душа, всё же сделаю вид,
Что я в падеже сослагательного наклоненья.

Мне хочется верить, что лучшее всё впереди.
Что беды мои и проблемы останутся в прошлом,
Что сердце сияет, что весь я исполнен любви.
И врядли покажется мир мне  таким нехорошим.

Но всё же действительность строже загадочных грёз
И воздух морозный вонзает мне в тело иголки.
Я в жизнь, как в сказку, поверить пытался всерьёз
И жизнью разобран, расколот, разбит на осколки.

ЕСЛИ  ХОЧЕШЬ  ПОНЯТЬ  ПОЭТА.

Если хочешь понять поэта,
То проникни в его страну,
Ту страну, что на карте нету,
Но прекрасную, как мечту.

Не порт для поэта – бедность.
Он душою своею богат.
И любого богатства честность
Может быть, важнее стократ.

Врядли честным грозит банкротство.
Врядли можно ограбить честь.
Благородство, как первородство
Состоит в том, что это есть.

Если хочешь понять поэта,
Постарайся быть вровень с ним.
Попытайся лучом стать света,
Словно с Богом душой един.

Голове тоже нужен отдых.
Мысль текучая, как эфир.
Ведь душа у поэта –воздух.
Сам поэт – это целый мир.

Необычно простой и сложный,
И придуманный, и земной.
Всё изменчивое непреложно.
Только он для тупых – изгой.

Дураки не поймут поэта,
Люди чёрствые не поймут.
Вед поэт – это лучик света.
А стихи – это тоже труд

Ведь поэт – землекоп и геолог.
По ночам не смыкает глаз.
Чтоб из разных пустых отходов
Настоящий извлечь алмаз.

Пусть не будет он в жизни первым,
Пусть не станет даже вторым.
Но талант порождает перлы.
Слава же, как известно – дым

Мысли нить в небеса продета,
Словно боль всех земных тревог.
Если хочешь понять поэта,
Должен быть иль поэт, иль Бог.

В ЧЁМ  ПОЗНАЮТСЯ  ДРУЗЬЯ?

(Моему другу Фаткуле Джамалову посвящается)

Друзья познаются не только в беде.
Друзья познаются и в радости.
Не каждый умеет быть радым тебе,
Чтоб искренним быть и без зависти.

Тот друг настоящий, кто счастлив вполне
Удачей, что мне выпадает.
Мой друг никогда не сочувствует мне,
Он мне лишь плечо подставляет.

Приятнее радость делить, чем беду.
Сочувствие –  слабых оружие.
Уж лучше я другу на помощь приду
Вдвоём, я надеюсь, мы выдюжим.

Мой друг не предаст никогда и нигде.
В нём нет ни амбиций ни жадности.
Друзья не всегда познаются в беде.
Друзья познаются и в радости.

ПИЛИГРИМ

Для странника везде дорога.
В пути сойдёт приют любой.
Ведь он бредёт по воле Бога,
Хоть и не ведает покой.

Он уклоняется от битвы,
Иная у него стезя.
Его оружие – молитва.
Иное для него нельзя.

Он уклонился от соблазна.
Над ним не властвует порок.
Душа – кипучая, как плазма.
Молитва – с Богом диалог.

Он говорит – Всевышний слышит
И указания даёт:
Куда идти, где воздух чище,
Где зной не так нещадно жжёт.

Одежду, кров, защиту тела
И пищу Бог ему даёт.
И, лишь Им знаемым пределом,
Господь осознанно ведёт.

Весь мир в его всевышней воле,
А также странника судьба.
Бог знает радости и боли
Вплоть аж до Страшного Суда.

Куда? Зачем? Когда свершится
И кончен пилигрима путь?
Но жизни срок её продлится,
Пусть ненамного, пусть чуть-чуть.

Идёт вперёд по воле Бога,
Наверняка, не первый год.
Трудна порой его дорога,
Но ведь его Господь ведёт

Я  ГОЛЫМ  В  ЭТОТ  МИР  ПРИШЁЛ

Я голым в этот мир пришёл.
И голым этот мир покину.
Но я покоя не нашёл.
Наверное, не всё отринул.

Я видно в суете погряз,
В безумных ощущеньях боли.
Железа ощущаю лязг.
 Не этому учили в школе.

Мне почему-то  страшно жить.
Уже исчерпаны  все средства.
Пора из жизни уходить.
Утратил зрелость, юность, детство.

А в старости одна печаль.
Средств никаких к существованью.
Тупая боль острей, чем сталь
Одно сплошное прозябанье.

Смерть врядли подведёт итог.
Мне просто нечего итожить.
А дальше жить, свидетель Бог –
Одни страдания лишь множить.

Не довелось жить хорошо.
Всё на «кого-то»  гнул я спину.
Я голым в этот мир пришёл
И голым этот мир покину.

ВСЁ  ПРЕЖНЕЕ  ТЕПЕРЬ  ИНАЧЕ

История – веков обломки,
Людских страстей и отношений.
Наврядли чувствуют потомки
Ритм жизни прежних поколений.

Всё прежнее теперь иначе
До смысла вплоть существованья.
И пораженья и удачи –
Уже другого пониманья.

Иные сферы приложенья
Сил и таланта человека.
Но каждый собственное мненье
Имеет на событье века.

Цари менялись и народы.
И даже разрушались царства.
Всё переменчиво,  и годы
Полны интриги и коварства.

А истину никто не знает.
И ничего она не значит.
Историю ведь сочиняют,
А после и переиначат.

Кто помнит: не было иль было.
Пергамент, береста и кожа
Всё стерпят. Всё давно. Всё сплыло.
Что для историков дороже?

Первоисточники? А, если
Врут современники нахально.
А ведь история не песня.
В ней всё должно быть эпохальным.

Что могут  чувствовать потомки
В преемственности поколений?
История – веков обломки,
Да и историк ведь не гений.

СО  ЗЛОМ  НЕЛЬЗЯ  БОРОТЬСЯ  В  ОДИНОЧКУ

Со злом нельзя бороться в одиночку.
Уж по себе я знаю это точно.
Одна надежда, что поможет Бог.
Который  год твердят одно и тоже:
Что если что, то Запад нам поможет.
Так почему глядим мы на Восток?

Ведь не на юг, где жарко, не на север,
Где холодно, но зацветает клевер
И пчёлы гонят превосходный мёд.
А, если мёд разбавить чуть сивухой,
Получится такая медовуха,
Что валит с ног, почти, как пулемёт.

Со злом нельзя бороться в одиночку.
И потому нам рано ставить точку,
Всех тонкостей  не зная наперёд,
Ведь нынче совесть никого не гложет.
Тот, кто сказал, что Запад нам поможет,
Наверняка, бессовестно  соврёт.

ПОЭТУ  ВСЁ  РАВНО

Поэту всё равно, что думают о нём.
Себя он должен  выразить стихами.
Любой перед поэтом только гном,
С душонкой мелкой, с ржавыми мозгами.

Стихи есть Божий Промысел во всём.
Поэзия – судьба и воля Бога.
Кого- то после смерти признаём,
Лишь оттого, что мыслили убого.

Ведь Божий дар свободно не постичь.
Пути Господни не исповедимы.
Поэта могут загонять, как дичь,
Вот почему порой он нелюдимый.

Умом поэта просто не понять.
Душой поймёт лишь тот, кто в Бога верит.
Как можно необъятное объять?
Душа его – распахнутые двери.

Любой поэт – отдельный целый мир,
Загадочный и многим непонятный,
Как Космос или радиоэфир,
Глобальный и такой же необъятный

Он всё же помогает нам понять
Самих себя и всё, что сердце гложет.
Он к Богу, может, ближе всех, как знать.
И всё-таки он Богом быть не может

Поэт стремится выразить себя
Стремительней, чем буря и цунами.
Главнее не поступки, а слова.
Поэты объясняются словами.

Даёт ответ и задаёт вопрос.
К сердцам глухим торит свою дорогу.
Ведь всё, что к человечеству донёс
Любой поэт – всё истинно от Бога.

АНТИАЛКОГОЛЬНОЕ

Удивительно до боли:
Денег нет, а водку пьют.
Бабы в радости и в горе
Безнадёжно слёзы льют.

Муж пришёл с работы – радость
И принёс жене банан.
Пусть в его движеньях вялость.
Это ничего, что пьян.

Но случается, бывает
В жизни всё наоборот:
Когда водку наливают,
А она не лезет в рот

Пьют и в будни, пьют и в праздник.
Наливают – что ж не пить?
Ведь о жизни нашей грязной
Очень хочется забыть

А напьёшься «в дупель пьяным»
И не помнишь ничего,
Кроме жидкости поганой,
Будь хоть водка, хоть вино.

Отчего же в мире пьянство?
Ведь страшней безумства нет.
Ни Ислам, ни христианство
Не смогли нам дать ответ.

Ни даосы, ни индусы
Нам ответа не дают
Может быть, все люди трусы
И от страха водку пьют?

Пьют на севере и юге,
Там где холод и жара.
Под подушкой пьют супруги,
Не сошедшие с ума.

Если ты не сумасшедший,
Почему ещё не пьян.
Пусть супруга рвёт и мечет,
Наливай полней  стакан.

Что не лезет эта гадость,
Под завязку полон ей?
Так доставь супруге радость –
Перейди хотя б на клей.

ЛЮДИ – ХИЩНИКИ

Люди— хищники. Их алчность попросту невыносима.
Аки коршуны терзают тело матери-земли.
Все  в грехах погрязли страшных, но прошу во имя Сына,
Тех,  кто верует,  хотя бы Ты спаси и сохрани.

Убивающим друг друга никакого нет спасенья.
Каждому за то воздастся, что он в жизни заслужил.
Никому нет в мире этом, кроме Господа, доверья.
Ненавидят правду люди, только я её любил.

Был за правду я наказан чёрной злобой и обманом.
Слишком в жизни был доверчив, предан завистью людской.
Но прошу: «Прости их Боже, пусть в моих омоют ранах
Свои чёрные душонки. Слава Богу я другой.

Я конечно, не Мессия, не Христос, но он –Учитель.
Он мне светоч в жизни этой, где суетность бытия
Ты не гневайся, Всевышний и душевных ран целитель.
Каждодневно я молился без Тебя и я – не я.

О Всемилостивый Боже, Ты один даёшь надежду,
Что не зря мои страданья, что заслужен мой покой.
Я б лежал в пыли избитый, в окровавленной одежде,
Изничтоженный тупою, алчной, дикою толпой

Кроме веры и любови, слава Богу, страх есть Божий.
За грехи и преступленья  обезумевшей толпы.
У людей нет состраданья, золото всего дороже
И за ненависть и алчность всем проклятие Земли

ХОЧУ  В  ГАМБУРГ

Шли недели. Грохотали
И пыхтели поезда.
Все куда-то уезжали,
Но в другие города.

И никто не возвращался,
Будь то Гамбург иль Берлин.
В этом городе остался
Из семьи – лишь я один.

Летом жаркий, пыльный, грязный,
Хоть и зелени полно.
Видно жить разнообразно
Мне покуда не дано.

Город истинного рабства
Для меня и нищеты.
Врядли ждёт меня богатство
В нём, и лучшие мечты.

Брежу, грежу я , и вижу,
Как струится благодать.
Неужели же Парижа
Никогда мне не видать.

Мне б хоть скромные утехи,
Чтоб от радостей был нем.
Как бы я хотел уехать
В город Гамбург насовсем.

ЛЮДИ  И  ЗВЕРИ

Чем  человек так не похож на зверя?
Зверь кровожаден, необуздан,  дик
Не ведает любви, надежды, веры,
Лишь по инстинктам действовать привык.

Но зверю неизвестны подлость, зависть,
Политиканство, алчность, алкоголь.
Друг другу  в душу всё-таки не гадят.
И лишь от ран испытывают боль.

Но человек животных кровожадней.
Зверь убивает только, чтоб поесть.
А человек, он до всего ведь жадный,
Хотя ему присуща даже честь.

Ни коршуну, ни тигру, ни медведю.
Другого лев не обижает льва.
Но люди причиняют людям беды,
И ближнему желает ближний зла.

Естественный отбор, он человечней,
Чем человеком изданный закон.
Хотя на свете ничего не вечно,
От глупости людской тревожен сон

Лишь люди, склонные к дегенератству.
Предательств не бывает у зверей.
Волки волков не продавали в рабство.
Такое может быть лишь у людей.

ЛЖЕПРОРОКУ

Чужую проливаешь кровь
И держишь сердце на запоре.
Ты проповедуешь любовь,
А сеешь ненависть и горе.

Ты лицемер, ханжа и трус
И тайный сатаны приспешник.
Но и тебя я не боюсь.
Хоть ты закоренелый грешник.

Ты сам себя пророком мнишь,
Но ты не можешь быть пророком.
Ты только самозванец лишь,
К тому ж вместилище пророка.

Тщеславен и самолюбив,
Жесток до умопомраченья.
Ты лжив, к тому же похотлив,
Имеешь к женщинам влеченье

И «святость» вся твоя есть блеф.
Душой ты мельче, чем козявка.
Рычать пытаешься, как лев,
Хоть ты, на самом деле, шавка.

О БРАТЬЯХ  НАШИХ  МЕНЬШИХ

Зверь быть не может аферист.
Не затевают звери склоки.
Звериный разум слишком чист,
Чтоб постигать людей пороки.

Зверь не способен на обман,
Тем более на обещанья.
Секретов нет у пап и мам.
Ведь жизнь – это выживанье.

Идёт естественный отбор.
Природу больше слушать надо.
Не приживётся в стае вор,
И всё равно погибнет слабый.

Все натурально на виду,
Без демагогии и «блата».
По телефонному звонку
Никто не выделяет хату.

Сам рой нору или займи,
Коль повезло найти, пустую.
Нет обольщения в любви.
Никто из самок не рискует.

Предельно просто всё у них.
Рассчитано всё до момента.
Пускай никто не пишет стих,
Зато не платит алименты.

Друг перед дружкою честны,
По  крайности в пределах вида
И, если вылез в вожаки,
То самый сильный индивидуум.

Ни тюрем, ни очередей,
Не платят никому налоги.
Прекрасно жить среди зверей.
И кормят, в основном, их ноги.

ЗВАТЬ  НЕКОГО  НА  БРАТСКИЙ  ПИР

Непонятым и одиноким
Вступил я в этот злобный мир
Куда ни кинь взгляд – всюду склоки
Звать некого на братский пир.

Покоя я хотел и мира.
Умейте слушать тишину.
О чём моя рыдает лира?
Хотел воспеть я красоту.

Не только красоту природы,
Но человеческой души.
Увы, я ошибался годы,
Наивно доверял любви.

За детством молодость промчалась.
Мне это было невдомёк.
И зрелость позади осталась.
А я всё также одинок.

В семье, в толпе и даже дома,
Хоть в самой гуще средь людей,
Знакомых или не знакомых.
Я для толпы всегда плебей.

Обманут, оскорблён, унижен.
Меня пустяк сей не гнетёт.
Вокруг слепцы, один я вижу
Что с нами вдруг произойдёт.

Грядёт Вселенское проклятье.
Никто не избежит его.
Весь мир погибнет. Станут братья
Лишь мертвецы, им всё равно.

Придёт пророк не раньше срока.
Но кто способен ведать срок.
Никто не слушает пророков.
В толпе он также одинок.

Всё ближе старость. И наука
Пути не ведает назад.
А после смерть войдёт без стука.
Пойду туда, куда велят.

Когда иссякнут жизни соки.
И пуст до донышка эфир
Непонятым и одиноким
Уйду я в параллельный мир.

МИР  СТРЕМИТСЯ  К  ГИБЕЛИ  СВОЕЙ

Мир жрёт, кощунствует плодится,
Желая оргий и утех.
Навстречу гибели стремится.
И в этом нет ему помех.

Всяк занят лишь собой, любимым,
Растратив половодье чувств.
Мы приближаемся незримо
К тому, что каждый чужд и пуст.

У золота какая проба?
Металл презренный и глухой.
Но человеческая злоба
Прикрылась этой срамотой.

За деньги выгонят из дома
И продадут родную мать.
Пропиты совесть, честь, а кроме
Уж больше нечего продать.

Предательство, как норма жизни.
Не мучит совесть дурака.
Мы не живём в капитализме,
Мы первобытные пока.

Банально пусть, но не сказать я
Об этом всё-таки не мог:
Забыли, что все люди – братья,
И потому такой итог,

Для человечества печальный.
Мы сами выбрали судьбу.
Живём в условиях кабальных.
Но кто придумал кабалу?

Мир жрёт, кощунствует, плодится.
Мы не похожи на людей.
Навстречу гибели стремится.
Но разве нет других путей?

КТО  НЕ  СВОЛОЧЬ,  ТОТ  ДУРАК

За что любить мужчин и женщин,
Живущих смыслу вопреки?
Всяк сволочь, больше или меньше.
А кто не сволочь – дураки.

Ведь хамы, склочники, зануды
И эгоисты всех мастей.
Я даже их ругать не буду,
Горящих в пламени страстей.

Как говорится: близок локоть,
А не достать, хоть морду в кровь.
Банальную, гнилую похоть
Они считают за любовь.

Всё человечество погрязло,
Но не сознается никто.
А на вопрос: «Кто самый грязный?»
Они ответят: «Конь в пальто».

Но в заклеймённом Мирозданье,
Среди телесных благ и нужд,
Встречаются, кто состраданью
И милосердию не чужд.

Да, мало их, и поведенье
Всем общим нормам вопреки
Они не поняты в общенье,
Наверно, тоже дураки.

Я медленно постиг их смысл
В век слишком быстрых скоростей
Средь прагматизма злобных чисел
И необузданных страстей.

Я не был никогда пророком,
Ни в этой стороне, ни в той.
На мир гляжу я скорбным оком
И жаль мне, что ещё живой.

Сквозь затуманенные взоры
«Хочу» приравнено к «люблю» .
Не смог я пережить позора,
Что сопричастен к бытию

ЛЮБЛЮ  Я  ТЕХ,  КТО  ЛЮБИТ  БОГА

Люблю ли я людей? Конечно.
Поправку сделать должен я:
Не тех двуногих тварей грешных,
А Бога любящих, как я.

Не что-то в суете жующих
И изрыгающих хулу.
Люблю я трезвых и непьющих,
Молитвой славящих судьбу.

Хоть и велел Господь всех ближних,
Как самого себя любить,
Но, видно, много мыслей лишних,
И суеты мне не избыть.

Не более других я грешен
И, может, менее, но всё ж
Как все, остался безутешен.
Душа щетинится, как ёж.

Всё не приемлю со смиреньем.
И не всегда я промолчу.
Но я люблю родную землю,
И все налоги я плачу.

Единой заповеди Божьей
Старался я не нарушать.
Но жизнь с меня спросила строже,
Заставив каждый день страдать

И тело грешное, и душу
Многострадальную мою.
Пороки вылезли наружу,
Но всё равно людей люблю.

Но только тех, в ком чувство зверя
Отсутствует и он не псих.
Но только тех, кто в Бога верит,
Страданья чувствуя других.

ГЕОГРАФИЧЕСКАЯ  ПУТАНИЦА

Хоть европейцы, в общем, не засранцы,
Жить, как они, я тоже не привык.
Я в Англию поеду к итальянцам,
Чтобы немецкий изучать язык

И в их столице славном Бухаресте,
Я посещу все злачные места.
На Сохо есть кабак в укромном месте,
Где блюд предложат вам не меньше ста.

Традиционной итальянской кухни:
Шашлык, пельмени, плов или суши.
И, если от еды вы не опухли,
То порезвиться можно от души.

А после посетить музеи: Прадо,
Лувр, Эрмитаж и Метрополитен.
В Отеле « Плаза» будут очень рады,
Коль проведёте ночь внутри их стен.

Увидите ещё вы небоскрёбы,
Залив Гудзон, Людовика дворец,
Дом Инвалидов, прах Наполеона
И кенгуру без клетки, наконец.

На Елисейском поле урожаи
Большие собирают конопли.
А после из вывозят на трамвае,
Чтоб не нашли московские «менты».

В Стокгольме этом жизнь разнообразна:
Рыбалка, бабы, Диснейленд с утра.
Не зря жизнь у  японцев – вечный праздник,
Так сильно они любят короля.

Не хочешь, если ни на ком жениться,
Но всё ж изнемогаешь от любви,
То обратиться сможешь к местным жрицам
Оставив  «деревянные»  рубли.

Есть казино, на улицах – «напёрстки».
Как на Бродвее шум и тарарам.
Жизнь ощущаешь чрезвычайно остро,
Ну, как  в Крыму черногорских лам.

Французы не умнее, чем индусы,
Ни в мудрости, ни в отношенье баб.
Сам видел, как один моряк безусый,
Разбил на Пиккадили баобаб.

Летели щепки, ка к в фонтане брызги.
Мартышки с древа сыпались дождём.
Не будем делать выводы о жизни.
Мы лучше, хоть немного подождём.

Там у Кремля,  Бастилии громада
С Бутырками соперничать могла б
Там хорошо, но мне туда не надо,
А нужно мне зайти в Универмаг.

По-итальянски, значит, Супермаркет,
Немецкий плохо знаю я язык,
И потому гуляю я в Гайд-парке,
Хотя гулять по паркам не привык.

Огромный дуб тенистый на поляне.
Под дубом слон и антилопа Гну.
Сыграл бы им частушки не баяне.
Но лучше  им по-русски я « загну».

И все меня поймут без перевода.
Зачем учить немецкий мне язык?
Ведь в Англии в такое время года
Плюются в Эльбу, как у узбек в арык

МЫСЛИ  НА  ГОЛОДНЫЙ  ЖЕЛУДОК

Сегодня завтрак у меня,
Ну, просто царский:
Маслины, дичь и ветчина,
И сыр швейцарский.

Картофель фри и баклажан,
И артишоки.
Я от еды, как будто пьян,
Я, словно в шоке.

А на закуску ананас
И авокадо,
Арбуз и персик – высший класс,
Гроздь винограда.

Халва, нуга и мушмула,
И соус винный
Я, кажется сойду  с ума
От изобилья.

Порезан долькой апельсин,
Малина в вазе.
Как будто бы я царский сын.
И я в экстазе.

Миндаль и соки на столе,
Шербет прохладный.
Не одолеть всё это мне,
Душе ж отрадно.

Душа ликует. От еды
Осоловелость
Я это выдумал, увы.
Но как хотелось.

МЫСЛИ  О  ПАРИЖЕ

Я давно мечтал  увидеть ближе
С площади Пигаль весёлых дам,
Побродить по раннему Парижу,
Подмигнув химерам Нотр-Дам.

Постоять под Аркой Триумфальной,
Словно ошалевший ирокез,
Чувствуя,  что город эпохальный,
У стены кладбища Пер-ла-Шез.

На мосту Людовика Святого
Бросить нищим в кепку пару су,
Чтобы мог в Париж вернуться снова
Постоять на этом же мосту.

Я ни с кем не заводил бы шашни.
Я хотел бы только посмотреть
Парижанок, Эйфелеву башню,
И в кафе парижском посидеть

С капучино, можно с круассаном
С юной парижанкою вдвоём
В час, когда закрыты рестораны,
Но уже почти светло, как днём.

В час, когда  задумавшийся дворник
Улицу парижскую метёт.
Пусть не в воскресенье, пусть во вторник.
И меня совсем никто не ждёт

Значит, мне не надо торопиться.
Парижанка виснет на руке.
Щебетал бы с девушкой, как птица,
На французском птичьем языке.

Будет это или нет: не знаю.
Жизнь незаметно так летит.
О Париже я ведь лишь мечтаю.
Но мечтать никто не запретит.

НЕРВЫ  СДАЛИ

На душе одиноко, как в  склепе:
Также страшно, и также темно.
В пустоте гулко слышится лепет,
Потому что уже всё равно.

Жить не хочется, Кажется нервы
Сдали. Смысл потерян всего.
Суицид без причин из-за стервы?
Не дождётесь. Пусть киснет вино.

Всё на кон. Словно яйца  в корзине.
И улыбка змеёй на устах.
Смерть сегодня, ещё не по чину.
Не едины усталость и страх.

Не едины безумец и гений.
Всё, что надо, получим сполна.
Жизнь полна бесполезных суждений.
В жизни я нахлебался дерьма.

Я не ведаю, что со мной будет,
Но предчувствия очень плохи.
Я молил Иисуса о чуде,
Но видать, мои тяжки грехи.

Жизнь моя в тупике, на исходе,
Словно факел погасшей души.
Пуля – дура, но жертву находит.
Я стою у последней черты.

ЭКОЛОГИЧЕСКИЙ  ВЕРЛИБР

Гадят птицы, ящерицы, звери.
Гадит человек – венец творенья.
Гадят рыбы, бороздя просторы
Рек, озёр, морей и океанов.

Гадят комары, но незаметно,
Уж куда заметней гадят мухи.
И совсем невидимо микробы.
Мир загажен до изнеможенья

Больше всех в природе гадят люди.
Кое-что идёт на удобренье.
Но не все полезные отходы.
Многие из них весьма токсичны.

Не вписавшись образом в природу,
Нарушая все её законы,
Человек её нещадно губит,
Сам порой того не понимая.

Якобы во имя гуманизма,
Вроде на благо человека.
И кому какое было благо,
Оттого, что мусорим и гадим?

Химия и дым, фреон и копоть,
Радиоактивные отходы.
Ведь уже озоновые дыры
Появились в нашей атмосфере

Гадят все: животные и птицы,
Но природе враг, чужой и злобный –
Только человек, её растлитель,
Тот, который всё на свете губит.

Человек тупой и безнадёжный
Убивает сам себе подобных.
Он преступник, но и жертва тоже
Глупости и собственных амбиций.

Человек не может, чтоб не гадить.
Среди нас есть те, что гадят в душу.
От вонючих гадких испарений,
Смерть приходит язвой моровою

БРАКОНЬЕРСТВО

Рыба висит на  кустах, как трусы
Девки известной Наташки
Это сосед захотел  вдруг ухи
Ну и взорвали мы шашку.

Карп и голавль, тарань и карась
Берег усеяли тоже.
Даже прибрежная старая грязь
Рыбой покрылась, как кожей.

Вот это жахнуло.  Всем на уху
Хватит пожалуй в колхозе.
Рыбное место. Но, как на духу,
Перехожу я на прозу.

Больше о рыбе не стану писать
Ни мадригалы, ни оды.
Вдруг рыбинспектор прикатит  опять
Вставить нам клистир на водах.

ЖДУ  ИЗ  КОСМОСА  ЗНАК

Ну что за скорости у нас?
Должно быть стыдно пред Вселенной.
Мы ж не растратили запас
И где-то есть он непременно.

Мильон парсек всего за миг.
Ну, это разве расстоянье?
«Пространство –время» против них,
Как несущественное знанье.

Фотонный двигатель – пустяк,
Жаль только не хватает знаний.
Но жду из Космоса   я знак,
Как с марсианкою свиданий.

Но нам и это не дано.
А дизель, разве он потянет?
Допью вот кислое вино
Помогут инопланетяне.

А не помогут, чёрт возьми,
Возьму ещё одну бутылку.
И что мне скорости Земли,
Когда вращение в затылке?

Что для меня один парсек
Пуст не в секунду, а в минуту.
Пока я трезв – я человек,
А выпью – сразу шизонутый.

Не черти пляшут предо мной,
А с марсианкой марсианин.
Ещё добавлю по одной –
И сам я инопланетянин.

ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Хочешь пить – пожуй сухарик.
Хочешь есть – попей воды.
Ну, а если ты «бухарик» --
Свежим воздухом дыши.

Хочешь выпить – вздох глубокий
Заменяет рюмок пять.
Если дышишь однобоко,
Лучше заново начать.

Если хочешь пробежаться,
Ради Бога – полежи.
А устал – беги, как зайцы,
Загибая виражи

Разведись, коль одиноко,
Станет скучно – не женись.
С пролетающей сорокой
Сможешь поболтать «за жисть».

Не с кем выпить – к отраженью
Обратись пока «бухой».
Есть  такое положенье –
Лучше пить с самим собой.

Сам с собою не повздоришь,
Сам себя не перебьёшь,
Даже, если и поспоришь,
Не засунешь в спину нож.

Мир вокруг наоборотен.
Удивляться ни  к чему.
Если воздух слишком плотен,
Просто выруби дыру.

ПОВЕЗЛО  СЕГОДНЯ

Тебе сегодня радостно весь день
И мимо каждый раз проходит зло.
Не надо наводить тень на плетень.
Тебе случайно в жизни повезло.

С тобой сегодня  не случилось ничего.
Есть ощущенье, что весь день тебе везёт.
Хлеб не засох, не выдохлось вино.
Не обольщайся – это скоро всё пройдёт.

Ты счастлив?  – это глупость и мираж
Тебе сегодня светит звёздный свет.
А завтра у звезды другой этаж,
Но счастья твоего в помине нет.

Зачем, что будет, думать и гадать?
Из воздуха не выкачать азот.
Но, может быть, когда-нибудь опять,
Случайно пусть, но всё же повезёт

СВОЙСТВА  ПАМЯТИ

Память – престранная штука,
Свой совершает отбор.
То ли искусство с наукой,
То ли со славой  позор.

Память бывает критичной,
Но наносное в ней есть.
Память бывает отличной,
Как сбережённая честь.

Сбои даёт, как компьютер.
Мысли в пространство текут.
И никакой дистрибьютор,
И никакой институт

Тут не помогут. Мгновенья
Можно в века спрессовать.
Память – Господне творенье.
Как нам её удержать?

В п0амяти каждый критерий
Так субъективен при том.
Кто-то живёт в шифоньере,
Кто-то вообще под кустом.

Я вот не помню, к примеру,
Сколько бомжую я лет.
Память, порою, химера,
Если её уже нет.

Память пластует, что было,
Или вполне могло б быть.
Память бывает унылой,
Если не хочется жить.

Память, бывает уходит.
Может вернуться опять.
Что вытворяет на взводе –
Лучше не вспоминать.

ВЕТХОЗАВЕТНАЯ  ИСТОРИЯ

Посредине рая древо
Не Познанья, а обмана.
Плод с него сорвала Ева,
Чтобы соблазнить Адама.

Древо было под запретом,
Хоть и не было таблички.
Но для дам запретов нету.
Лишь бы выглядеть прилично.

Нагота их не смущала,
Стыд их не дошёл до точки.
Это только поначалу,
После в ход пошли листочки.

Под влиянием каприза,
Хоть и валит всё на Змея,
Втёрлась тихою подлизой
Ева к мужику в доверье.

И мужчина благородный
Деву юную послушал,
То ли пьяный, то ль голодный,
Только яблоко он скушал

Отказать не мог подруге,
Слишком сладостны объятья.
Но во-первых же супруга,
Во-вторых она без платья

Пусть не венчаны, но Богом
Ева выдана в супруги.
Не в каком-то диком Того,
Не в какой-нибудь Калуге.

А в самом саду Эдемском.
Хотя кто у них свидетель
В бесконечности вселенской?
Змей, да ангел-благодетель.

Я не подвергал сомненью,
Так, сказать, законность брака,
Но зато имею мненье,
Что их жизнь покрыта мраком.

В смысле том, что мы едва ли
Подвергали их  навету.
Просто мелкие детали
Не описаны Заветом.

Описанья нет искусства
О пристрастиях Адама.
И не сказано про чувства
Евы, а она ведь дама.

Может, с кем-то изменяла,
Ну хотя бы мысли были.
Ведь всю жизнь прожить с Адамом
Скучно, а ведь долго жили.

Неизвестно нам про детство,
И была ль она девчонкой?
Про стыдливость и кокетство –
Тут вопрос, конечно, тонкий.

Уж под старость, точно Ева
Завести могла б кого-то,
И Адам ходить налево
Мог под видом: «на охоту»

Пусть не сразу, а попозже,
Подросли когда уж дети.
Всё в истории возможно.
Это только нам не светит.

Раньше жили без болезней.
Было всё, но понемногу.
Хоть и жили бесполезно,
Но зато молились  Богу.

Бог готов принять решенье
И оказывать заботу.
Хоть не баловал печеньем,
Но не увольнял с работы.

Пенсий, правда, не платили,
Но и так на жизнь хватало.
Раньше точно, лучше жили:
Были финики и сало,

Хлеб, вино и скот рогатый.
Век плодись и размножайся.
А теперь пустые хаты,
Хоть с самим собой ругайся.

От безделья и заботы
Зреют разные вопросы.
Не про жизнь, не про работу,
Не про лето, не про осень.

Еву муж любил с азартом,
Днём ещё, не только ночью.
Не дарил к Восьмому Марта
С сада райского цветочки.

Когда Бог изгнал из рая
Еву бедную с Адамом,
Жили где они, не знаем,
И в каком молились храме?

И как истово молились
Тому, кто изгнал из рая.
Может только притворились,
Чтоб вернуться в рай, хоть с краю.

Очень многое неясно,
А точней покрыто мраком.
Я листал Завет напрасно,
Ветхий слишком он, однако.

В  ЯДЕРНОЙ  СТУЖЕ

Крутой ураган, словно ветер войны,
Срывает деревья и крыши.
Облитые светом кровавой Луны,
Метались летучие мыши.

Лишь монстров гигантских плодила земля.
Рождались н звери, не птицы.
А ящерицы с головой муравья.
Лет восемь такое уж длится.

Уставшее небо меняло свой цвет
Со скоростью невероятной.
И всё, что горит, оставляло свой след,
Похожий на трупные пятна.

Дороги разбиты, а чёрный песок
Почти  непрестанно дымится.
Всё выжжено. Слишком печален итог.
И день уже больше не длится.

От ядерной пыли повсюду темно.
Навечно зима вместо лета.
Кто умер, наверное, тем повезло.
Оставшимся, как жить без света?

Разрушены полностью все города,
Заводы и даже жилища.
Практически сразу исчезла еда,
Нет даже растительной пищи.

И воздух почти не пригоден дышать,
Он горек, вонюч, не прозрачен.
Не ведают  люди, как им выживать.
Инстинкт выживанья утрачен.

Но ползают всё-таки, как муравьи.
И жажду водою из лужи
Хотят утолить. Но все обречены.
На смерть  в этой ядерной стуже.

У  МЕНЯ  НА   ДУШЕ  АБРИКОСОВО

Ты опять безнадёжно кокосова,
Будто съела на ужин слона.
У меня на душе абрикосово,
Облепихово было вчера.

Когда ты не болела ангиною,
Мы с тобою встречали рассвет.
Он был нежен, почти апельсиновый,
Золотисто-оранжевый цвет.

Помнишь бело-пушистое облако?
Ты ещё задала мне вопрос:
«Почему я вычерпывал нолики,
Волосатые, словно кокос?»

Как задача с  тремя неизвестными
Для меня все вопросы твои.
Я не знаю ответа, несметные
Из  соседней Галактики мы.

Человек у нас вроде растения,
Потому что иных у нас нет.
Так что к нам поимейте терпение,
Ведь не так уж немало нам лет.

Мне сегодня почти абрикосово.
Облепихово было вчера.
Если завтра мне будет кокосово,
Виновата в том будешь одна.

В  АДУ  НАВИДАЛСЯ  Я  ВСЯКОГО

В аду  навидался я всякого.
Ведь ад – это наша Земля.
В раю не для всех одинаково.
Там тоже «блатные»  места.

Не всё, что творится, по Господу,
Так много кругом нелюбви.
И всё же взываю я: «Господи,
Ты грешной Земле помоги» .

Как зёрна на землю, мы брошены,
Но всходы – одни лопухи.
Не видел я в жизни хорошего,
Быть может, ещё впереди.

Я рай познавал, как фантастику,
И ад не пугает меня.
Похож он на триллер с ужастиком,
Но жизнь страшней у меня.

Сам дьявол, барышник и выжига,
К тому же ещё интриган,
Для тех, кто в аду этом выживет.
Не более рай, чем обман.

Покажется раем в сравненье
Ад с жизнью моей на земле
И всё же живу  тем не менее
На этой забытой земле.

Природа у нас просто дивная,
Такую не встретишь в раю,
Но жизнь, как ад, дефективная.
Я знаю о чём говорю.


Испытаны мною вполне.
Хоть жизнь полна ожиданьем,
Мы по уши в чьём-то дерьме.

Испытана боль унижения
И просто душевная боль.
Нам ад предназначен с рождения.
Весьма незавидная роль.

Но мы к этой жизни привычные
Нельзя её жизнью назвать.
Но тут отношения личные.
И может любой умирать.

Счёт с жизнью свели уже тысячи,
А, может быть, и миллион.
Как памятник каменный высечен
Кошмар, не похожий на сон.

ОКОВЫ  ПАМЯТИ

Как скорлупа таит ядро ореха,
Так утро в себе прячет тайны дня.
Забвение для старости утеха.
Но только нет забвенья у меня.

Живу, ещё о чём-то беспокоясь,
Мечтами грежу, словно наяву.
Забыть о прошлом не даёт мне совесть.
Когда дурной поступок совершу.

Пусть лишь подумал – мысли не поступки.
Ни перед кем ни в чём не виноват.
Но совесть мне не делает  уступки.
А сам себя я не могу прощать.

Душа в смятенье. Я почти растерян.
И, словно что-то валится из рук.
И кто сказал, что будто лечит время,
Когда забвенье попросту недуг?

Что память принесёт, страданий кроме.
И у души немало есть цепей.
Забвенья нет, а обречённый помнить,
Прикован прошлым к памяти своей.

МЫ  СКЛОННЫ  ВЕРИТЬ  СЛУХАМ

Никто не умирает прежде срока,
Назначенного Богом в Небесах.
А то, что на хвосте несёт сорока,
«Лапшою» повисает на ушах.

Мы  чаще склонны верить разным слухам,
Чем истине, которой, может, нет.
Разносят сплетни древние старухи
Но врядли тьма похожа на рассвет.

Луч солнца бился, словно эпилептик.
Сомнений  врядли он растопит лёд.
Глупец наивен также, как и скептик.
Сомненья червь до смерти загрызёт.

ВДОХНОВЕНИЕ

Вдохновенье – это впечатленье.
Вдохновенье – это предвкушенье.
Вдохновенье – это, как рожденье
Пусть лишь только следущего дня.

Вдохновенье – это искушенье,
Или  бесконечность удивленья.
Также это удовлетворенье
И других и самого себя.

Вдохновенье – это, как харизма,
Словно преломленье света  в призме.
Тот, кто вознесён не будет низмен,
Хотя всё меняется всегда.

Вдохновенье – дальняя дорога
Вдохновенье – это дар от Бога.
Вдохновенья не бывает много.
Вдохновенье – это, как судьба.

Но стоишь смущённый у порога.
Преступи – и ты в чертогах Бога.
Жизнь без веры попросту убога.
Вдохновенье – в сердце маята.

Но даёт спокойствие и веру,
Разрушает все твои химеры.
Вдохновенье – это также мера,
Что таланту каждому дана.

Вдохновенье не предел желанья.
Вдохновенье – как души восстанье.
Может, даже с телом расставанье
И схожденье медленно с ума.

Вдохновенье никого не красит,
Видно в нём другие ипостаси.
Не спеши за гонораром к кассе,
Чашу выпив горькую до дна.

Врядли вдохновение со скуки.
Есть оно в искусстве и науке.
Вдохновенье – творческие муки.
И оно не каждому дано.

Вдохновенье – крест и путь к Голгофе.
Чувствуешь его анфас и в профиль.
Вдохновение бодрит, как чёрный кофе,
И пьянит, как крепкое вино.

МИР  ДЛЯ  МЕНЯ  НИЧТО

Устал мой хилый мозг, от пыток он усох.
Мир для меня – ничто от череды предательств.
Все чувства в виде слёз упали на песок.
И нет ни перед кем взаимных обязательств.

В глазах моих давно померк любовный свет.
Полки моих надежд в безумной ипостаси.
Как надоело всё, желаний больше нет,
А, впрочем, есть одно: убраться  восвояси.

Туда, где нет людской ни подлости ни веры.
Я слишком верил всем, Все предали меня.
Как вакуум слова, а истины – химеры.
И призрачная ложь окажется права.

Я долго верил всем, никак понять не мог.
Так почему ж обман стал продолженьем истин.
Ударил мне под дых подкованный сапог
Но мой последний вздох, как  воздух бескорыстен.

ЗЕЛЁНЫЕ  УСТАЛОСТИ  КРУГИ

От сверхурочной жизни ускользнуть
Пытался, но опять не получилось.
Смерть отступала, как звезда лучилась
Но вынужден земной продолжить путь.

Зелёные усталости круги…
И как при этом жизнь наслаждаться.
Мне в дураках придётся оставаться,
Когда друзья вокруг – и те враги.

Я утомлён, но жизнь впереди,
А тело, словно сломанный скворечник.
Глотнул вина, оно ушло в кишечник,
Согрев немного часть моей груди.

Глотнул ещё, мне стало хорошо.
Легки и как-то даже незаметны
Мои проблемы, словно мимолетны.
А, может быть, тогда глотнуть ещё?

И затеряться, как звезда в ночи,
И капелькой в стакане раствориться
И жизнь принять и за неё не биться?
Но запрещают выпивку врачи.

А, может, первый в жизни раз соврать.
Один обмен на сотни миллионов –
Как капля в море, миллиграмм на тонну.
Но душу, как пред Богом оправдать?

Вино согрело тело, но в душе
По-прежнему, хоть и терпимый, холод.
Всё в теле восполнимо: жажда, голод
И даже перелом на вираже.

Я, словно в жидкой растворён среде
Не в смысле, будто погружённый в ванну.
Я воздух пил такой благоуханный,
Как будто даже слух мой в неглиже.

Я обнажён до нервов и души,
Я обнажён настолько, как без кожи.
Я наслаждался воздухом до дрожи.
Я наслаждался так, хоть не дыши.

Смерть, будто на мгновенье, отлучилась,
А после отказалась от меня.
Как, видимо, иная мне стезя.
Хотел я умереть  -- не получилось.

ДУШУ  ИСКАЛЕЧИТЬ  ТАК  ЛЕГКО

Коль тело непривычно ко всему,
То уж душе тем более тревожно.
И, если разум погружён во тьму,
Как со стеклом, с ним надо осторожно.

А душу искалечить так легко,
Но разве после соберёшь осколки?,
А потеряв душевное тепло.
И тело не согреть. Да и что толку?

Сильней телесной боли, боль души
И тела лишь врачует время раны.
Потерянное время не ищи.
Оно уже чужое, как ни странно.

За деньги даже совесть не купить.
Но у души продажной её нету
И , если Богом не дано любить,


Безумен тот, кто уходя во власть,
Беспрецедентно верит в силу денег.
Ведь деньги – это всё-таки лишь часть,
А в целое давно никто не верит.

Нов сердце должен находиться Бог.
И опасайтесь заповедь нарушить.
Душа всегда полна людских тревог.
Всё можно потерять, нельзя лишь душу.

И  ЧТО  С  ТОГО,  ЧТО  СОРОК  ДНЕЙ  ПРОШЛО

Закрыв глаза, я странствовал в ночи.
По внутреннему Космосу желанья.
Нет совершенства в пустоте любви.
Тем более там нету пониманья.

Проверка одиночества души
Меж страстью и нечеловечьей пыткой
Безумие способно сокрушить.
А суицид – лишь жалкая попытка.

Ни красота, ни похоть, ни враньё
А нечто, что повисло  в запределе.
И потому кружится вороньё,
Добычу чуя в бездыханном теле.

Но я не умер, я ещё живой,
Хотя и остывает тело в коме,
Я чувствую, наверное, душой,
Что существуют только тот, кто помер.

И что с того, что сорок дней прошло
И я лежу в костюме деревянном,
И что вокруг пустынно и темно?
Но там внизу я не могу быть пьяным.

Покойнику ведь стопку не нальют,
Тем более не поднесут закуски.
Не в этом дело. Тесно как-то тут
И одиноко в помещенье узком.

Не думайте, что я сошёл с ума,
Или  к примеру, у меня виденья,
Я лишь на миг прикрыл свои глаза.
Жаль слишком затянулось уж мгновенье.

Ну я вот и позволил разбудить
Одну из многочисленных фантазий.
Пока в сознанье, хочется мне жить
Но всё равно в каком из Мирозданий.

БИОВАМПИР

Я себя почувствовал странно:
Весь в глазах покачнулся мир.
Присосался к душевным ранам,
Не обычный, а биовампир.

Неизвестный с душонкой подлой,
Но уроком мне будет впредь.
Словно казнь на месте лобном,
Так чувствительно мог задеть.

Я бросался направо, налево,
Словно пёс по команде «Апорт».
Облучённый словами гнева,
Я испытывал дискомфорт.

Я почувствовал боль тупую,
Даже слова не мог сказать.
Словно кто-то дрянной колдует,
Заказав меня заглаза.

Я напряг свою силу воли,
Всю энергию сжал в кулак.
От меня отступили боли.
Только чувствую: что-то не так.

Нету лёгкости в напряженье.
Чувства выжаты до конца.
Неприятное ощущенье:
Будто нет своего лица.

Вроде есть, в тоже время нету.
Словно должен прыгнуть с моста.
Страх, как будто бы всей планеты,
А вокруг меня пустота.

Присосавшись к душевным ранам,
Энергетику жрёт вампир.
Я себя почувствовал странно:
Весь в глазах покачнулся мир.

ЧИТАЯ  МЕЖДУ  СТРОК

Я – поэт, а  для поэта
На сужденья нет запрета.
Есть запрет на выраженье.
Всё зависит от прочтенья.

Но, читая меду строк,
Всяк поймёт, что я не мог
Прямо выразить словами,
Я надеюсь, между нами

Всё останется, читатель.
Ты  не враг и не предатель.
На меня не донесёшь,
Всё, что сам один поймёшь.

Никого я не ругаю,
Только точно подмечаю,
Как всё в мире происходит:
Кто уходит, кто приходит.

Как в стране живёт народ,
Что кладёт себе он в рот.
Даже всех воров ворами
Я в стихах не называю.

Сам не знаю, как нам быть,
Чтобы стало лучше жить
Вслух я только рассуждаю,
Никого не задеваю.

Время нынче непонятно.
Может, взять слова обратно?
Я поэт, а для поэта
На сужденья нет запрета.

ВИБРАЦИЯ  МЫСЛИ

Проглатываю мысли, как еду,
Переварив едва ли половину.
Впрок остальные мысли берегу,
Мой интеллект итак  вперёд продвинут.

Идеи генерирую. Зачем?
А кто б на этот мне вопрос ответил?
Интересуюсь я буквально всем.
Я любопытен, как порою дети.

Пью Космос с придыханьем, не спеша,
И наслаждаюсь шорохом Вселенной.
Я знаю: всё умрёт и лишь душа
По-прежнему останется нетленной.

Вбираю знанья, словно алкоголь,
Пьянея от раскрытых горизонтов.
Вселенскую я ощущаю  боль,
Возникшую со скоростью экспромта.

 В ночном эфире плавает душа,
На время лишь покинувшая тело.
Где край небес, как лезвие ножа.
И у Вселенной есть свои пределы.

Сливаюсь  с чьим-то атомом в  диполь.
И кружится моя душа в тандеме
Нет одиночества, чужая боль
Меня связала, даже пусть на время.

Чужая – это, значит, не своя.
Душа, как будто в теле инородном,
Но, если обнажённая душа,
То – это, значит, что она свободна.

Свобода есть пространство бытия.
А стало быть и время обратимо.
Вибрирует свободно мысль моя,
Преодолев телесную рутину.

БОГ  МЕНЯ  НЕ  ОСТАВИТ

Если у кого-то есть вопросы,
На любые искренне отвечу.
Я писал стихи, а не доносы,
Я писал поэмы, а не речи

Яне стал богат и уважаем
И не заслужил авторитета,
Не бежал со скоростью трамвая,
Никогда не жил по трафарету.

Никогда не плыл я по теченью,
Но без броду приходилось в воду.
У меня иные увлеченья:
Я люблю природу и свободу.

Крест ношу – на нём Христа распяли.
Слышу всё, что попадает в уши.
У меня достаточно морали,
Чтоб не запятнать бесчестьем душу.

Что ж,  со всеми не шагал я в ногу
Не хотел я затеряться в массе.
Потому, что нравственность от Бога,
И любовь из той же ипостаси.

Если я люблю – иного смысла
В этих двух словах и быть не может.
Ветер перелистывает числа
Дней и лет, и тем страданье множит.

Не ропщу я, хоть и недоволен.
Стисну зубы, ноя не заплачу.
Даже, если безнадёжно болен,
Верю, что придёт ко мне удача.

Не оставит Бог меня в печали,
Хоть уже я свыкся с этой ролью..
Грёзы детства сбудутся едва ли.
Озарит Господь своей любовью.

ГОСПОДИ,  ДАЙ  МНЕ  ПРОЩЕНЬЕ

Я двигаюсь сам параллельно себе.
Свои повторяю движенья.
Быть может, что даже навстречу судьбе.
Зеркальнее нет отраженье.

Шаг первый ужасно похож на второй.
И точно такой будет третий
Себя от себя заслоняю спиной,
Как будто один на планете.

Шаг – выдох, шаг – вдох, всё в начале пути.
Как будто на месте шагаю.
И губы протянуты, как для любви,
Но с кем вот, пока что не знаю.

Губы наощупь, а разве нельзя?
Ночью почти пред рассветом.
Слышится шёпот слепого дождя,
Мною ещё не воспетой.

Господи, ежели это не сон,
Что же со мною такое?
Я не могу сам в себя быть влюблён,
Очень нуждаюсь в покое.

Множусь в зеркальных глазах облаков.
Всюду мои отраженья.
Но задыхаюсь в безмолвие слов.
Господи, дай мне прощенье.

Грешен, вознёсся в гордыне своей,
Думая будто всесилен.
Только во мне ощущение дней,
Будто в людской я пустыне.

СТИХИ  ОБ  ИХНЕЙ  АМЕРИКЕ

Америка нам не пример.
У них есть мэр, у нас есть мэр
Чего  у нас в России нет?
Куплю в Америку билет.

И что в Америке найду,
Домой в Россию привезу.
У ни всё есть, у нас всё есть.
Но только нечего нам есть.

Рублём не сломленный народ,
Хоть голодает, но живёт.
Умом Россию не понять,
Но где « зелёные» нам взять.

ЦВЕТОК  ПАПОРОТНИКА

Я слышал в детстве от безумной бабы
Предание, похожее на явь,
Что папоротник помогает клады,
От глаз людских сокрытые, сыскать.

Но папоротник только на болоте
Цветёт причём в  Иван Купала ночь.
И, если вы цветок его сорвёте,
Найдёте клад указанный точь в точь.

Но папоротник только в полнолунье
Цветёт, когда совсем сгустится тьма.
Желать недостижимого – безумьем
Считалось даже в средние века.

Но кто того безумца остановит,
Когда желанье жарким жжёт огнём.
Был тем безумцем я, когда сквозь поле
Я на болото вечером пошёл.

С фонариком по слабенькой тропинке,
Почти что незаметной в темноте.
Мерцали звёзды, как ночные льдинки.
Я шёл по освещённое стороне.

Луна болото заливала светом,
Не ярким, но достаточно светло.
Тут я увидел знак или примету –
Костром горел невиданный цветок.

Смекнул я сразу: это он, другого
И быть здесь на болоте не должно.
Я в жизни не встречал ещё такого.
Манил он, словно пьяницу вино.

Но к чем к нему я ближе подбирался.
Тем дальше убегал он от меня.
Стеной огня болотный газ взорвался.
И расступилась подо мной  земля.

Засасывало гнусное болото.
«Тут мне конец», – подумал я, держась.
Искать мне клады больше неохота.
Одна охота: только б не пропасть.

И я тогда неистово молился:
« О, Господи, верни  меня домой.
Мне клад не нужен» . Дома очутился,
Не знаю, как. Спасибо, что живой.

Я Богу за спасенье ставил свечку.
Молился  и прощение просил.
Гордыни грех – убогое увечье.
Надеюсь,  что Господь меня простил.

В  ДОИСТОРИЧЕСКУЮ  ЭПОХУ

В о времена несносных динозавров,
Когда ещё ни камень, ни копьё.
Бродили по планете « Челозавры»
И о себе не знали ничего.

Не обезьяны, как пытался Дарвин
В теории преглупой объяснить.
И не было тогда ни толп, ни армий.
Они всего боялись, даже жить.

Они боялись тигров саблезубых,
Ведь были все они разобщены.
Они огня не знали. Ногти, зубы
Служили им орудием борьбы.

Бог знает сколько сот тысячелетий
Понадобилось пращурам прожить,
Чтоб, может быть, впервые на планете
Сумели вместе мамонта убить.

У них уж были камни и дубины,
Они огонь сумели приручить.
В пещерах жили. Слыша рокот львиный,
Его пытались вместе завалить.

Охотились на зверя, рыли ямы.
Потомство продолжали зачинать.
Объединялись в племена, и раны
Природою учились врачевать.

Копали корнеплоды, ели мясо
Зажаренное в углях на костре.
По цвету кожи различались расы.
И были не такими уж, как все.

Затем явились элементы речи,
Похожие на странные слова.
Так начиналась эра человечья,
И чуть ли не закончилась едва.

Во времена Всемирного Потопа.
Когда земля была уж дном Реки.
Но возрождались Азия с Европой.
Прогнозам пессимистов вопреки.

Потом  Христос опять принял страданья,
За наши человечии грехи.
И спасено вновь было Мирозданье.
Теперь во всём виновны только мы.

Мы научились укрощать природу,
За это нам природа часто мстит.
Между собой уж столько лет народы
Воюют. Только время  не стоит

На месте. Были аж две мировые,
Унесших жизней множество, войны.
Расчленена огромная Россия,
И откололись от неё хохлы.

Хотя объединяется Европа.
Но множество конфликтов есть и в ней.
Паны дерутся, только у холопов
Трещат чубы, причём, не от идей.

Пора бы всем объединится в племя
Такое, чтобы не было войны.
Для этого вполне настало время.
Ведь как-никак, все человеки мы.

Чтоб выжить, звери собирались в стаи,
Кусок не стали друг у друга рвать.
Природа-мать ещё раз предлагает
Людскую стаю человечеством назвать.

ЦАРЬ  ЗВЕРЕЙ

А в доисторической эпохе
Было хорошо нам или плохо –
Не ответит ни один народ.
Знать об этом может только Бог.

А в доисторической  эпохе
Людям доставались только крохи
Даже той еды, что добывали.
Как её хранить, ещё не знали.

Жили неразумно, бесполезно.
Умирали от простых болезней.
Слишком много у людей врагов.
Никуда не деться от клыков.

Львы и тигры, волки и медведи –
Все хотели кровь людей отведать.
Так и умерла б людская раса.
Но хотелось человеку мяса.

Стал тогда дикарь вооружаться.
Диким стал зверям сопротивляться.
Приручил огонь и стал для зверя,
Он уже других зверей страшнее.

Дичью был, но стал теперь охотник.
Был лентяй стал в племени работник..
Труд не только закрепил успех.
Человека он поставил выше всех.

Убивает льва и крокодила.
Человечий ум – такая сила.
Человека зверь теперь боится.
Грозный лев, его увидев, сторонится.

Волк степной едва уносит ноги,
Бурый мишка прячется в берлоге.
Приручив огонь, и став сильней.
Человек стал нынче царь зверей.

ИЗМЕНЕНИЯ  В РУССКОЙ  РЕЧИ

Причастные ввёл кто-то обороты.
Не объяснив, к чему они причастны.
А, если, скажем, непричастен кто-то,
То почему он должен быть несчастен?

От языковых флексий стынут губы.
Уста младенца истину глаголят.
Мне так хотелось маленького чуда.
Я знаю: как, но почему неволят

Меня, кто к чуду вовсе непричастен?
Причастные зачем нам обороты?
По сути каждый человек несчастен.
А счастье в чём: в лимитах или в квотах?

А почему не всем? Хотя б по ложке.
И одному хотя бы в полной мере.
Мне б счастья моего, хотя б немножко.
Чужого не хочу. Но нет доверья.

К тому, иль  к тем, кто всё распределяет.
А вдруг он всё неправильно делил?
Себя, делящий, врядли обделяет.
Меня  он почему-то обделил.

Не верю в элементы я причастья.
Кому-то хрен, кому-то мёду в рот.
Для полноты, хоть крошечного счастья.
Ввожу я непричастный оборот.

Причастный, может быть, уравновешен.
А, если нет, то судя по всему.
Чтоб не мешали обоих повесить,
И сразу легче станет языку.

Чего в язык родной наш не вводили:
Предлоги, междометья, а меж тем.
Язык склоняли, матом окропили,
Но в нём  ещё полно свободных тем.

И, если умный или глупый кто-то.
Решит родной наш изменить язык,
Придумает другие обороты.
То пусть его. Народ к всему привык.

И так полно словечек иностранных:
Консенсус, дистрибьютор. Как нам быть?
А вам, скажите, например, не странно
Джин-тоник вместо водки говорить?

ЧЕЛОВЕК – ЕДИНИЦА  ВРЕМЕНИ

Никто не существует в себе самом.
Лишь дух в человеческом теле.
Но депортируется в бином
Маленький червь сомненья

Человека в пространстве нельзя найти,
Даже внутри беременной.
Но человек и в начале пути
Лишь единица времени.

Как ни существенен времени миг,
На карте не обозначенный.
По древней схеме: ребёнок— старик,
Сам для себя предназначенный.

Слово не вырубишь топором,
А вылетит – не поймаешь.
Человек всего с одним языком,
А сколько глаз – не узнаешь.

Он вездесущий, хотя и не Бог.
Он потерялся в пространстве.
На перекрёстке чужих дорог.
Понимаем время, как странствие.

Человек по сути своей – гибрид
Животного с разумом высшим.
Как не умён всё же был Гераклит,
Но и он был умер без пищи.

Знание времени множим стократ.
Ждёт Иисус Иуду.
Если появится новый Сократ –
Примет свою цикуту.

МЫСЛИ  О  ВЕЧНОМ

Дрессирую мысль повсеместно,
Проводя с ней совместный рейд.
Только смерть одна безвозмездна,
Как утверждал Зигмунд Фрейд.

Зряшных мыслей чужих ополоски
Занёс в Палату весов и мер.
Но звучат всё во мне отголоски,
Как и прежде цветущих химер.

Всё ли можно измерить и взвесить?
Знаю только – всё можно забыть
Но ведь был уже Вольфганг Мессинг,
А по Гамлету: быть иль не быть.

Но зачем нам чужие химеры?
Мало ль мы наплодили своих.
Для кого-то крест – символ веры,
Для кого-то  -- распятье двоих.

Но в любовь не играют поэты
Это слишком серьёзно для них.
И возникнув зимой, чувство лета,
Тает, тает в ладонях у них.

А потом, как отчаянье смерти,
Возникает последняя мысль.
Может, прав Фрейд, но только не верьте
Только жизнь имеет свой смысл.

Смерть – ошибка, ну пусть не природы,
А совместного с ней бытия.
Дрессирую  в любую погоду
Мысль о том, что всегда буду я.

СМЕРТЬ  У  ЧЁРНОЙ  РЕЧКИ

Пуля  свинцовая в Пушкина падала
Не в бою за отечество, а на дуэли.
Это некто Дантес, белокурая падла,
Доказал, что он тоже стрелять умеет.

Все, конечно, его ненавидели люто.
Он не просто убил дворянина – поэта.
Но случилось, что это морозное утро.
Как другие не кануло полностью в Лету.

Чёрная речка, таких по России
От Камчатки до Санкт-Петербурга немало.
Но вот убит декабристский мессия.
Ах, ну какого поэта не стало.

Не сберегли. Мы себе не простили.
Плакали даже берёзы и ели.
Только уж, если ты, гордость России,
Нечего драться дружок, на дуэли.

ЛЮДИ  СЕРЕДИНЫ

Плавится мог от горячих седин.
Тают замёрзшие  льдины.
Может ли  в мире остаться один,
Кто возжелал середину?

Крайности – вот, что сближает людей,
Или плебей, иль патриций.
А в середине коллоидный клей:
Жалкие, постные лица.

Я узнаю по мозолям раба.
Выдаст взгляд аристократа.
А середина – она не видна,
Как, впрочем, и наша зарплата

Я не о том, я о тайнах низин.
А у верхов свои тайны.
Но опасаюсь всегда середин –
Всё  в середине случайно.

Там не увидишь ухмылку врага,
Согбенных плеч и нахальства
Серая масса, рука и нога,
Всё, как велело начальство.

Из середин пополняется дно,
Но заменяя не первых.
Прячут они потаённое дно
И берегут свои нервы.

Кто-то сумеет дойти до вершин,
Только не из середины.
Может из тысячи тысяч один,
Если позволит вершина.

Надо быть хитрым, хитрее, чем все,
И изворотливым самым.
Вновь, чтобы не оказаться  на дне,
Выйдя к  вершине из ямы.

Там, не задумавшись. надо соврать.
Честным быть попросту глупо.
И по ступенькам поднявшись, шагать
По оступившимся трупам.

А середина несносней, чем дно
Стадо, толпа, обезьяны
Только она неизбежное зло,
Хоть и готова к обману.

Каждый мечтает уйти с середин.
Многим мешают причины.
Нету в толпе настоящих мужчин,
Есть оболочка мужчины.

Лидеры лезут со дна на верхи
Если  верхи проморгали
А середина – сырьё для ухи,
Вы разве это не знали?

Множество есть золотых середин.
Кто возжелал середину?
Плавится мозг от горячих седин,
Тают замёрзшие льдины.

МОЛЧИ

Слова дымятся, будто шашлыки
И рот – подобье гулкого  вулкана.
Свои противоречья собери
И выплесни, хоть в выгребную яму.

Весь воздух заминирован вокруг.
Раскроешь рот – не нужно и запала.
Ведь так рванёт, что солнца медный круг,
Лучи разбрызгав, зашкворчит, как сало,

На раскалённой им сковороде.
И  врядли кто-то вспомнит то, что было
Молчи. Не задавай вопросов, где
Скрываться может от людей светило.

Молчи. Пускай молчанья занавес
Тебя сокроет ото всех позиций.
Ты глянь: вдали стеной темнеет лес,
Зато, как  у людей светлеют лица.

Твоё молчанье – атмосфера дня.
Ты замолчал – и меньше тараканов.
Не зажигай словесного огня.
Не надо жерла отворять вулканов.

Молчанья подари мне сладкий мг.
Как можно дольше задержи мгновнье.
Твоё молчанье – истинный родник.
А мне так хочется отдохновенья.

ПОЭЗИЯ  СЕРГЕЯ  СОЛОВЬЁВА.

Зачем, зачем свой гениальный бред
Выплёскивать, как океан, наружу?
От многомудрого лукавства столько бед.
А ты стихи роняешь прямо в душу.

В стихах всё перевёрнуто вверх дном.
То мы над ними, то они над нами.
Иной мужик спивается вином.
А спиваюсь яркими стихами.

Словесный антураж, а где же смысл?
Когда поэт над разумом жонглёр
То смысл увязает в гуще чисел,
Но числа эти он в начале стёр.

Игра воображенья и ума,
А, может быть, нарочное безумье.
Читателя он посылает на…
Отбросив ложный стыд благоразумья.

Зачем бутылку со спиртным открыл?
Чёрт побери, да не бутылку – книжку.
Серёга Соловьёв меня споил.
Я пьяным ощутил себя мальчишкой.

Так не бывает, так нельзя писать.
Его стихи – абстрактные виденья.
Его читая, хочется кричать,
Смеяться, плакать, вплоть до отреченья

От идеалов самого себя.
Прошу, Сергей, не мудрствуй лукаво.
Ты полон сатанинского огня.
Как Маккавей перед крестом Вараввы.

Как сводит непочтительно с  ума
Детей и стариков, мужчин и женщин.
Наступит время всё-таки, когда
Он будет странным колпаком увенчан.

Не знаю кто: юродивый, пророк,
Не ставший дома скорби пациентом?.
О как он докатился, как он мог
Судьбы людской подтасовать моменты?

Король шутов и шут средь королей.
Его стихи, как площадь, балаганны.
Смешалось всё: вино, кровь и елей,
Цветы в  грязи, но как благоуханны.

Костры он разжигает на снегу.
А звёздный свет, упрятанный в копилку,,
Смешал со словом огненным в  бреду,
А после взял и вывалил в опилки.

Раздул пожар, спаливший облака.
Грехи Земли возвысил до Потопа.
И там, где раньше Африка была,
Теперь уже Америка с Европой.

Да кто ему такое право дал?
Зачем он издевается над смыслом?
Он гениален? Может быть. Упал
И вылился свет сумасшедшей мысли.

ОЧИЩЕНИЕ

Я наслаждаюсь одиночеством.
От скверны мира очищаюсь.
Когда мне ничего не хочется,
Тогда молюсь, тогда я каюсь.

Зачем какое-то общение
В момент, когда никто не нужен.
И происходит очищение,
Мозг от общенья перегружен.

И нужен сброс энергетический,
Чтоб с мозга «планку» не сорвало.
Все были нервными фактически,
А выдержки не доставало.

Я погружён во тьму общения.
Лишь с Богом и самим собою.
Как будто лунное затмение
И ощущение покоя.

Я монологи репетирую.
И говорю всё, что захочется.
Расслабившись, я медитирую
В моём недолгом одиночестве.

Оно полезно в расслабление,
Когда надолго не затянется,
Но есть опасность в поведении,
Когда желанье смертью кажется.

И чем острее одиночество,
Тем сердце судоржней сжимается.
Тогда уйти из жизни хочется.
И одиночество кончается.

А  Я  ВСЕГДА  БЫЛ  БЕДНЯКОМ

А я всегда был бедняком.
И бедность – не порок.
Я не хотел быть богачом.
Богатым – невдомёк,

Что в рай они  не попадут,
Скорей уж в ад.
Где души грешников  в аду
В смоле кипят.

На свете том – наоборот,
Кто ел и пил.
Тому ничто не попадёт,
Он зря грешил.

А на Земле, кто голодал,
Тому Бог дай
 За то, что долго так страдал,
В награду рай.

БУДЕТ  ДЕНЬ,  БУДЕТ  И  ПИЩА

Пусть я самый последний и жалкий и нищих.
Кроме Господа, нет ничего за душой.
Будет день, обязательно будет и пища.
Если мир есть в душе, значит, будет покой.

Быть блаженным есть истинное блаженство,
Это вовсе не значит, чтоб быть дураком.
Просто воля Господня имеет главенство
Над соблазнами плоти и над животом.

В теле главное – Дух и бездонная вера,
Что в духовной нужде не оставит Господь.
А желания тела –пустые химеры.
На голодном пайке пусть останется плоть.

Жив  сегодня ещё – слава Господу Богу.
А от голода, если умру, не беда.
Попаду сразу в рай за страданья. Дорогу
Белый ангел с трубою укажет туда.

Я в раю воспарю без тугой оболочки.
Только Господа славить. Желаний других
Не возникнет в душе. Золотистые точки
Закружат  в хороводе – то души таких,

Как и я, заслуживших небесное братство
Тем, что плоть презирали свою на земле.
Входим через Врата прямо в Божие Царство.
Словно в зеркале, рай отразится в душе.

И забудет душа про земные страданья.
Хранить память об этом в раю ни к чему.
А, кто ел каждый день и мечтал о питанье,
За обжорство своё пребывает в аду.

Души грешников жарят, как сочное мясо.
Или варят их с серою в медном котле,
Потому что грехов чрезвычайная масса
Накопилось и чашу склонило к земле.

Но пока по карманам моим ветер свищет.
Кроме Господа нет ничего за душой.
Пусть я самый последний и жалкий из нищих,
Зато сплю я спокойно, и в сердце покой.

МОДНЫЕ  УВЛЕЧЕНИЯ

Какие нынче модны увлеченья?
В искусстве «сюр» Дали переболеть
Восстановить мосты, вернуть творенья,
Альтернативное пространство одолеть.

Теперь уже не изучают звёзды
А, как и очень много лет назад.
Хоть принимать решенья и не поздно,
По звёздам каждый свой сверяют шаг

Знакомства круг ничем не обозначен,
Подобьем став незамкнутых систем.
И стало модным всё переиначить,
А после недовольными быть всем.

Какие увлеченья будут в моде
Лет через двести иль хотя бы сто?
Не будет резких изменений вроде,
За исключением, что всё опять не то.

Не то, чтоб кто-то чем-то недоволен,
Хотя и это тоже не отнять.
Критиковать же каждый будет волен
Всё то, что так и не сумел понять.

А увлекались чем в начале века?
Да тут уж варианты поострей.
Боролись: кто за право человека,
Кто за свободу низменных страстей.

А вроде, как бы за людское счастье,
Народ при этом позабыв спросить.
Да, было в моде увлеченье властью.
И не стеснялись ближнего убить.

Мужчину ли, ребёнка ли, старуху.
Крутые видно были времена.
Лечили, например, дефекты слуха
Тем, что рубилась просто голова.


Простые нравы – те же пережитки.
Слеза наврядли затуманит взор.
Увы, проходит мода на улыбки,
Но никогда не сможет на позор.

ИЗ  ИСКРЫ  ВОЗГОРИТСЯ ПЛАМЯ

Безоговорочно, как правда,
Во взгляде теплилась искра,
Чтоб неожиданно, однажды
Родиться пламенем костра.

Огонь, пылающий над нами,
Несёт смятенье и испуг.
« Из искры возгорится пламя»,
А после спалит всё вокруг.

Язык огня похож на  жало,
Ты только спичку поднеси.
Не для тепла, а для пожара
Горенье пламенной души.

То пламя вознесётся ярко,
Но позже осознаешь сам:
Тепло сначала, после жарко
Земле и даже небесам.

«Из искры пламя возгорится»
Осколком пламенной души.
Всё что горимо, загорится.
Ты пламя сразу потуши.

МЫСЛИ  НЕСКОНЧАЕМЫМ  ПОТОКОМ

Подозрительней атмосферы
Нет, чем край самого себя.
То ли я мира этого мера,
То ли мир этот мера меня.

Нескончаемым шли потоком
Мысли, словно им невтерпёж.
Но душа, находясь под током,
Ощетинилась будто ёж.

Если б знать, что путём шёл верным,
Никогда б не свернул с пути.
В чистом мире немало скверны.
Так попробуй ещё различи.

Ненаписанной мысли трепет,
На бумагу не протечёт.
И кому нужен детский лепет?
Мысли умные – наперечёт.

Мир безвинен, но не безгрешен
Не принять, если срочных мер,
То останешься безутешен
В мире грёз и пустых химер.

Есть соблазн и есть молитва.
Есть огонь, но с огнём и дым.
Сатана и Бог – это битва,
Вечный выбор: война и мир.

Что в душе моей: свет, потёмки,
Или брезжит едва туман?
Что оставлю своим потомкам?
Жизнь по ходу ставит капкан.

В этом мире, как в паутине,
Мухой, пойманной пауком,
На свободу рвусь из квартиры.
Двери в дом – с четверным замком.

Не удержат замки, но привязь,
Это даже совсем не дом.
Ощущаю себя, как витязь.
Перепутье во мне самом.

Но почувствовал мира меру.
Может,  мир – это мера меня
Подозрительней атмосферы
Нет, чем край самого себя.

НЕБЕСНЫЙ  ЗНАК

Небесный знак остался не понят.
И огненные пчёлы прожужжат.
По ком колокола сегодня звонят.
Одиннадцать минут уже подряд.

Не видно звонарей, но так похожий
Звон колокольный на людской набат.
Остановись, остановись прохожий.
Быть может, души умерших кричат.

Взывают, вопиют, стенают, стонут.
Ведь что-нибудь уже произошло.
Живых предупреждают монотонно,
Колокола вздыхают тяжело.

Крест  каменный, стоявший на вершине
Горы, вдруг треснул словно сам собой.
Небесный знак указывал причины.
Но кто поймёт: зачем пчелиный рой

Жужжит и устремляется к вершине
Горы пустынной, где нектара нет?
Безмолвно люди с тупостью ослиной
Глядели  на звенящий тёмный след.

Ведь нет колоколов, нет колокольни.
Откуда же был колокольный звон.?
Прислушайся: услышишь сам невольно.
Несётся этот звон со всех сторон.

Так хочется порой отдохновенья,
Не ведая твориться что в душе.
Знак равенства, как знак преображенья,
Стоял торчком на каменной тропе.

СНЯТИЕ  СТРЕССА

Свистопляска миров, светопись –
Осторожная тонкая страсть.
Гордый взгляд, покоряющий высь
И влеченья природного власть.

Всё. Антракт, передышка, привал.
Я остаться хотел бы один.
Я от зова природы устал,
Но пульсирует адреналин.

Выделятся тестостерон.
Что за дикая гамма страстей?
Сил упадок, а, может, времён?
На ничейной земле я ничей.

Взрыв  желаний не смог обуздать.
Хорошо, что ещё было с кем.
Если б не было с кем «переспать»,
То поехала б «крыша» совсем.

Я не спал трое суток подряд.
Не давало желанье мне спать.
Но полезно – врачи говорят,
Этим методом стрессы снимать.

Пусть я взорван толчками безумств
Из заветных глубин, изнутри.
Но зато не затронут мой ум,
Не страдает душа без «любви».

Пусть влеченья природного власть
Победит взгляд, стремящийся ввысь.
Цветогаммой сияющей,  страсть
Утверждает миров светопись.

ЗАЧЕМ  ЧЕЛОВЕКУ  СВОБОДА?

В традициях прошлого века
Живём, когда горе уму,
Но Бог сотворил человека,
Доверив свободу ему.

Зачем человеку свобода?
К свободе хотя бы ума.
Власть всякая, если от  Бога,
Зачем же свобода тогда?

В чём может она заключаться?
У нас есть свобода молчать,
Любовью ещё заниматься,
И с голоду всем помирать.

Свобода дана, как ни странно,
Причём по природе людской.
Мы прыгаем, как обезьяны
Всей стаей, точнее толпой.

То давит плохая погода,
То мысль будоражит умы.
Народ ощущает свободу,
Выходит когда из тюрьмы.

А что с нею делать на воле,
Когда ни гроша за душой.
Убогая выпала доля,
И счастье прошло стороной.

Смеёмся, хоть и не до смеха,
Хохочем и терпим нужду.
Но Бог сотворил человека,
Доверив свободу ему.

СЛУХИ

Распускать не надо слухи.
Ими полнится страна.
Для чего из тощей мухи
Делать жирного слона.?

А лапши, скажите, тонны
Для чего на всю страну?
Чтобы вешать миллионам
Эту самую лапшу.

И плодятся словно мухи
Эти слухи по стране.
Кто распространяет слухи:
Граждане иль КГБ?

Кто, скажите, в полной мере
Отвечать за слух готов
В бывшем нашем  «Эсэсере»
Было много болтунов.

И быстрей порой ракеты
Пролетит, марая честь.
Вот он был – его уж нету.
Слуха нет – сомненье есть.

И прошамкают старухи:
«Нету дыма без огня».
Как враги, бывают слухи,
Только верить им нельзя

РЕШЕНИЕ  ВОПРОСА

Сквозь череду пустот и тайных знаков,
Сокрытое, как с явным увязать?
Их зримый смысл уловил. Однако
Их внутреннего смысла не понять.

Я в голове прокручивал повторы,
Реально проецируя в навал
На составные разлагал и торо-
идально, бессистемно их вращал.

Я индуцировал и снова возвращался
К первоначальным смыслам. Результат,
Ну очень незначительно менялся.
Слова же, как фанатики, молчат.

Я нервничал. Но тут меня пронзило:
«Бесплодны все усилия мои.
Любую силу ломит тоже сила.
Слова же – часть компьютерной игры».

Практически, несложная программа.
Заложен микрочип, и всё «О* кей»
И в распечатке, словно в телеграмме,
Их тайный смысл высвечивал дисплей.

ЖИЗНЬ  ПРОСТО  БЕСПОЛЕЗНА

Я не вор, не алкоголик,
Не убийца, не разбойник,
Не шпион и не бездельник,
Лишь не знаю, где взять денег.
 
Я не то, чтоб унываю,
Но в природе пропадаю.
Жизнь пуста и бесполезна,
А в нужде ещё болезни

Навалились и все сразу
Вот напасти вот зараза.
Беспредел и беспросвет.
Видно в жизни счастья нет.

Богу вовремя молюсь.
Одного я лишь боюсь:
Без причин и повода,
Умереть от голода.

ОТКРЫТЫЙ  МИР

Открытый мир, как череда явлений,
Являлся в снах не только по ночам.
Мир многолик, в нём столько впечатлений,
Что даже часть наврядли передам.

Я грезил, ну буквально половиной
Видений, что являлись мне во сне.
И будто яви горизонт раздвинул,
Ведь что во сне, не увидать в окне.

Цветные сны ко мне приходят часто
И мною ощущаемы во сне.
Любые звуки, запахи и краски
Такие не встречались на Земле.

Я, правда, не был на других планетах.
Во сне не в счёт, а, если наяву.
Возможно, что таких планет и нету.
А, если нет, то врядли их найду.

Меня пленяли запахи и краски.
Насквозь меня пронзающие сны
Я видел не встречавшиеся в сказках
Невиданные никогда цветы.

Я был венком из тех цветов  увенчан,
Как в древности герой. Всегда один.
Я никогда во сне н видел женщин,
Но, правда, также не было мужчин.

Случались иногда в виденьях дети,
Но чаще видел я зверей и птиц.
Но дети на неведомой планете:
Всё больше голоса, не видно лиц.

Не мог я даже разобрать их пола.
Ведь должен пол быть всё же у детей
Стоял дворец под вывескою «Школа».
Но не было совсем учителей.

Вернее были, но отнюдь не люди,
И даже не живые существа.
Какие-то машины, вроде чуда.
На той планете  были чудеса.

И не одно. К примеру за неделю
Курс школы продолжался, а не лет.
За  месяц,  хоть я этому не верю,
Окончить можно университет.

Причём к тому ж все факультеты сразу,
И несколько профессий обрести.
А после дети, словно по приказу
Куда-то исчезали. Их пути

Неведомы, и больше на планете
Они не появлялись никогда.
Откуда возникали эти дети.
И исчезали всё-таки куда?

Загадка снов или моих  видений.
Я видел горы, реки  и моря.
Я нахватался разных впечатлений,
Но не могу понять всё это я.

Мир многолик, в нём множество явлений.
Хотя одно понять, черёд настал.
И вот в открытом мире впечатлений
От множественности я его устал.

ЧЕЛОВЕКА  ДОВОДЯТ  ДО  КРАЙНОСТЕЙ

В непорочности, словно в прозрачности,
 Каждый знак тяготеет к  среде.
От прекрасного путь до невзрачности,
Пока длится его бытие.

От обыденных в жизни случайностей
До заветных безумств и страстей
Человека доводят до крайностей
Языки нехороших людей.
00000000000000000000000000
Человек  возомнил себя гением.
Для другого природа дана.
Минус чувственность всех отношений,
Плюс к  упрямству пытливость ума.

По натуре, а не воспитанию
Увлекает нас скрытый порок.
Никогда нет соблазна молчания.
Есть лишь тайны назначенный срок.

Я предвижу от вас возражения.
Ну и как же со знанием быть?
Знанья – это людей отношение.
Как они собираются жить.

Протекает вся жизнь в непрозрачности
Ничего не изменишь в судьбе.
От прекрасного шаг до невзрачности.
Серым, значит, таким быть, как все.

ИСКАЖЕНИЕ ИСКАЖЕНИЙ

Из мира в мир переходя,
Покой какой ценою куплен?
Нет первородного греха –
Не будешь никогда искуплен.

Ты не возлюблен, не прощён,
Когда ты отрицаешь Бога.
В душе покоя не нашёл.
Наоборот: в душе тревога.

Ни капли в сердце нет любви,
Не осознать своих падений.
И даже свет своей души,
Как  искаженье искажений.

Пусть над тобою Божий свет,
Но под тобою тьмы ступени.
Ты сотворён ублюдком. Нет
Ни покаяний, ни прощений.

Пусть ты не ведал, что творил,
И даже горя вкус отведал.
Не сатана тебя любил,
И все твои поступки ведал.

Ты извергал хулы слова,
Но изучая Божье Слово.
Сумел бы различить едва
Зерно любви от зла половы.

Плевелы зла  в себе взрастил,
Но тайну их оберегая,
Ты  в Божий мир их отпустил,
Вид делая, что сам не знаешь.

Что зло есть зло. Но в Божий храм
Тебе путь всё-таки заказан.
За то, что с сатаной играл,
Ты будешь Господом наказан.

СВОИМ  ПУТЁМ

Бывает холодно от света.
А в темноте свои пути.
И также просто кануть в Лету,
Как будто в зеркало войти.

Но вся беда, что в Зазеркалье,
Никто не ведает, не ждёт.
А, если зеркало из стали,
Кто отраженье уберёт?

Войдёшь, неровно отражаясь,
В чужих зрачках, как  в потолке
И очень медленно  качаясь,
Не тяжело, а налегке.

Взлетишь, не плавно, как-то боком
И неуклюже, но потом…
Летишь как птица. Ненароком
Задев любимую крылом.

И снова молча, отразишься
Теперь уже в её глазах.
И словно взгляд переместишься
Туда, где обитал Аллах.

Туда, откуда вышел Будда
И возвернулся Иисус,
Выходят ангелы откуда
Но как преодолеть искус?

Велик соблазн покрасоваться
На недоступной высоте
Но вышло время, возвращаться
Придётся в полной темноте.

И выйдешь, но не отражённый,
Пройдя опять сквозь зеркала,
С той стороны неосвещённой,
Коль не сошёл ещё с ума.

А нет – останешься в Астрале,
Свободен, но почти  без прав.
Занять  чужое ты не вправе
Своё же тело потеряв.

Что было прежде – недоступно,
Но что-то приобрёл взамен.
Душа, хотя и неподкупна,
Но также попадает в плен

Страстей, неистовых желаний,
Возможностей познать себя,
Забыв, что всё в Господней длани
И Божий свет – начало дня.

А ночь лукавому на откуп
Была на время отдана.
На небесах не хлещут водку,
А наша грешная земля

Имеет притяженья свойства
Без исключения для всех.
И все иные беспокойства
Отнюдь не более, чем грех.

Витийствуя и наркоманя.
И разуверясь в  смысле слов,
Хотя уже к другому тянет,
Остался на игле стихов.

Познал, как труд, затем, как отдых,
Ты  философию поэм.
Тебе стихи нужны, как воздух,
Ты их не пишешь. Между тем

Легко и просто кануть в  Лету,
Как будто в зеркало войти.
Бывает холодно от света,
Но это лишь в конце пути.

Я  БЛИЗОК  К  ПРИРОДЕ

Слаб человек, а значит, не безгрешен.
Борюсь с соблазном, сколько хватит сил
И, если я остался безутешен,
То стало быть, тем самым согрешил.

Я не подвержен преходящей моде
И над собою признаю лишь Бога власть.
Первичен мир, вторичен быт, К природе
Гораздо ближе я, чем многие из вас.

Купи, дружок, на рынке петуха.
Ему  свои высказывай сомненья.
Ввиду отсутствия понятия греха,
Отсутствует само грехопаденье.

Иллюзия всё это бытия.
Действительность намного же сложнее.
Поглощено порой  «второе я»
Бывает первым. Чушь и ахинея

Рождается в незрелой голове,
Путей определяя прохожденье,
Но каждый  крест несёт в своей судьбе
От самоотреченья до прощенья.

Всё спросится: за мысли, за слова,
И за несотворённое добро.
За то, что ошибался иногда,
За ненароком сделанное зло.

За накопленье мести и обид.
Грехопадений список очень длинный.
Порою даже праведник грешит,
Хотя бы тем, что счёл себя невинным.

Пусть, хоть в малейшем был я безутешен,
Тем самым я пред Богом согрешил.
Слаб человек, а значит, не безгрешен.
Борюсь с соблазном, сколько хватит сил.

НЕ  Я  ТЕБЕ  СУДЬЯ

Наматываешь ночь, как прежде день,
Жалея о пропащей Атлантиде,
Но рядышком стоишь с Кариатидой,
Как будто ты её живая тень.

Жаль, посмотреть не можешь на себя.
От напряженья где-то сводит ногу.
Ты сделал выбор, но не в пользу Бога.
И всё –таки не я тебе  судья.

Ты, бронзовея, превратился в знак.
Себя из очертаний  мрака вынул.
Ты не реальность, а скорее символ,
На трон чужой взошедший просто так.

Немного посидишь, затем уйдёшь,
Колени затекли, ступни устали.
Не на своём так трудно пьедестале.
Где ложь, где правда и не разберёшь.

Так объясни, что возраст уж не тот.
Но только отнесись к себе серьёзно.
Покаяться ведь никогда не поздно.
И Бог простит, и Бог тебя поймёт.

ВОЗЬМИ  МЕНЯ  К  СЕБЕ,  ГОСПОДЬ

Уйду я в небо, но своим путём.
Душа моя нисколько не злоблива.
Утешусь самым скромным уголком
Мне мало нужно, лишь бы, чтоб красиво.

Вокруг пусть будет только тишина,
Её не нарушал, чтоб гомон птичий.
Земною жизнью выпит я до дна.
И ей я надоел до неприличья.

Прошу: возьми меня к себе, Господь.
Как на земле, готов последним самым
Слугою быть. Мне надоела плоть.
Душа от неприятностей устала.

Прости грехи мне, добрый наш Отец.
Я в совершённом каюсь пред Тобою.
Пусть завершится путь мой, наконец.
И Небеса мне душу успокоят.

Коснётся ангел золотым крылом.
И совершится на до мною чудо.
Я жить устал. Всё на Земле вверх дном.
Мне тяжело, но я роптать не буду.

Хочу лишь только, чтобы поскорей
Попасть в твою Господнюю обитель.
Невыносимо жить среди людей.
Я, как и Ты, хочу быть небожитель.

Хочу по саду райскому гулять,
Как мотылёк, между цветов порхая,
Благословенье Божье ощущать
И благодатью пользоваться рая.

Услышь, Господь, мой сокровенный зов.
Мою к тебе, Господь, услышь молитву.
Я постигал Тебя, считай, с азов,
Не прекращая с сатаною битву.

Моя душа тебе принадлежит.
А тело болью стёрто аж до крови.
Услышу ль я, как ангел вострубит,
Проникнутый насквозь Твоей любовью?

ДЕЛИКАТНАЯ  ИСТОРИЯ

Два друга, может быть, соседа,
Приняв на душу по « полбанки»,
Вели интимную беседу
О сексе, геях, лесбиянках.

О разных позах Камасутры,
Потом, как водится, о бабах.
Удобней ночью или утром,
Втроём, или вдвоём хотя бы.

Один, плеснув в стакан винишка,
В чужом пиру всегда похмелье,
Разоткровенничался слишком
О том, кто был в его постели.

И в полупьяном откровенье,
Забыв пред кем он «бисер мечет»,
Ведь всё казалось в  отдаленье,
Повёл пространственные речи:

«Ты говорил о сексе мне.
Напрасно, батенька, напрасно.
Я приставал к твоей жене.
Она сказала, что согласна.

Ведь не поспоришь же с судьбой.
Теченье не изменишь жизни.
Я переспал с твоей женой,
Винюсь: достоин укоризны.

Клянусь тебе: в последний раз
Ещё с ней пересплю сегодня.
Ты не ругая за это нас.
Жизнь – омерзительная сводня.

Я отказаться уж хотел,
Уговорила еле-еле.
Я б, может, больше не посмел,
Но очень хороша в постели.

Любви все возрасты покорны.
Причём соблазн со всех сторон.
Клюём любви чужие зёрна,
Когда  « штормит» тестостерон.

Мужей не понимают жёны:
« Что в ней такого он нашёл?»
А он ведь даже не влюблённый.
Ему с ней просто хорошо.

Ведь вспышка страсти не измена,
И даже не мужской каприз.
Я вверх взбирался по ступеням
Вдоль лестницы, ведущей вниз» .

«Ты был довольно откровенным, –
Ему ответствовал сосед,
Жаль только то, что непременно
Ты натворил немало бед.

Жена, конечно виновата,
Что ты её уговорил.
Но ведь за всё всегда расплата.
Лишу тебя, чем ты творил»

Товарищ, друг и собутыльник
Не пережил позор и срам
Достал отточенный полтинник.
И расплылась кровь по штанам.

Лишился своего  «богатства»,
Которым хвастаться привык.
Мораль: не надо задаваться
И всюду распускать язык.

Грешны все: больше или меньше.
На всех порочная печать.
Но не дискриминируй  женщин.
Про женщин лучше промолчать.

НА  ПЕРЕПУТЬЕ

В голове мыслям тесно, как в бочке.
Словно слёзы зажаты в горсти.
Время сжалось до маленькой точки.
Мир уже никому не спасти.

Чёрный ворон следы-криптограммы
Оставляет на белом снегу.
И пульсирует мысль упрямо:
« Я их расшифровать не могу» .

Может быть, не настал час заката,
И другие теперь времена?
В непомерных грехах виноваты
И народ всей страны и страна.

Может быть, мне о грустном не надо,
Моего ль это дело ума?.
Так ужасно дожить до распада.
На глазах распадалась страна.

Время мчится, ломаются судьбы.
Смерть свои собирает долги,
От кошмаров хоть миг отдохнуть бы.
Только разве уйдёшь от судьбы?

Раз который уж на перепутье,
Словно ночью – ни зги даже днём.
Кроме Бога никто нам судьи.
Не своим шли всё время путём.

То вожди – самозванцы и твари,
Постоянно дерутся за власть.
И  стране в жутком пьяном угаре
Не идёт всё козырная масть.

Не постигли природные тайны.
Чашу горькую выпьем до дна.
Выживали в борьбе лишь случайно.
Жизнь в разборках пустых сожжена.

Бремя жизни ни в радость, ни в пользу.
Вечный поиск не счастья – врага.
Вот поэтому вечно мы возле
Поделённого вдрызг пирога.

Не досталось от счастья ни крошки.
Нет ни радостей нам, ни утех.
Всякий лезет с огромною ложкой,
Потому не хватает на всех.

Наши бедные пенсионеры
Даже в малости обделены.
Ну, а те, кто привыкли без веры,
Снова в новые лезут вожди,

Разыграв беспокойные страсти.
Непомерен у них аппетит.
Друг у друга кормило рвут власти.
А народ, как и прежде, молчит.

КТО  ВЫДУМАЛ,  ЧТО  ЖИЗНЬ  ПРЕКРАСНА

Кто выдумал, что жизнь прекрасна,
Наврядли избежит тревог.
Ничто над временем не властно.
Возможно, время – это Бог.

Не возвернуть того, что было.
Грядущее н угадать.
А настоящее уныло.
Изменится ли всё? Как знать.

Померкло солнце над Россией.
Распад страны и есть закат.
Когда же вновь грядёт мессия,
Не вождь кровавый, не фанат?

Я плачу, глядя на природу.
В ней человек оставил след:
Уничтожение народов
На протяженье многих лет.

Велись бесчисленные войны
Внутри страны или извне.
Ну почему нельзя спокойно
Жить только в мире на Земле?

Заводы яростно дымили.
И вот отравлена Земля.
Леса рубили, землю рыли,
Бездумно этого нельзя.

Земля нам урожай не родит.
Чернобыль – яд в её крови.
Так о какой мечтать свободе,
Когда мы хилые рабы?

Заложники чужих амбиций,
Всех тех, кто возжелал войны.
Таких ли жаждем мы традиций,
Такой ли мы хотим судьбы?

Ну почему нас разделили?
Все обещания пусты.
Россия с Украиной были
Всегда родные две сестры.

Славяне быть должны едины,
Хоть в  вере, пусть не языках.
Но политические силы
Единства предвещают крах.

Кому –то выгодно, кому же
Народов братских двух  вражда?
Нам враг придуманный не нужен,
Война нам тоже не нужна.

Ведь белоствольные берёзы
И есть сама святая Русь.
Тяжёлые мужские слёзы.
Такие горькие на вкус.

СТАРОСТЬ

Валькирия свой негасимый взор
Бросать в меня давно  уж перестала
И седины морозный свой узор
По волосам обильно разбросала.

Пожар волос похож стал на ковыль,
И чаще стала обнимать усталость
Лет прожитых не отряхнуть мне пыль.
Ужель подкралась, словно недруг, старость?

Грузнее шаг, упругости колен
Уже почти не ощущает тело.
И поясницу ломит. Всё ж не тлен,
Но на границе крайнего предела

Старуха-смерть не звала за собой
В окошко не стучала и вполсилы.
Не угрожала острою  косой,
Орудием своим не подкосила.

Подспудно ещё хочется вкусить
Плодов любви, судьба чем обделяет.
Осталось, к сожаленью, мало жить.
Упущенное врядли наверстаю.

Хотя не за горой уже закат,
Никто не знает срока, что отпущен,
Но холодок уже ползёт в костях,
А сердце что-то чувствует в грядущем.

Усталость в теле, тяжесть на душе,
И прочие другие атрибуты
Всё ближе заставляют быть к земле.
Земля зовёт к себе, ка запах руты.

ЭХО  СТРАСТИ. ВЕРЛИБР

Обжигали горячие ласки.
Опьянён не вином – поцелуем.
Крепче уз круговые объятья.
Так жасмин обнимался с сиренью.

Голос разума врядли услышу,
Эхо страсти, как колокол чувства.
Неземное должно быть созданье,
Может, даже инопланетянка.

Бесподобна ты, ибо прекрасна.
Красота твоя соизмерима
С беспредельным могуществом Бога
И его несравненным талантом.

Звёздной россыпью взгляда любуюсь.
Я внимал жадно каждому слову.
Словно мёд, твои сладкие речи.
Я таких не встречал во Вселенной.

Водопадной струёй рассыпаясь,
Ниспадают жемчужные косы.
По точёным плечам обнажённым
Обнимая их плоть перламутром.

Здравствуй милая,, здравствуй, зарница,
Здравствуй чудо иных откровений.
Я в тебя безнадёжно влюбился,
Я тобой покорён безоглядно.

Как набат, языком своим медным,
Словно тонкая жилка на шее.
Бьётся эхо неведомой страсти
В унисон пролетевшему ветру.

СМЕРТЬ

Лёгкая смерть – это только начало конца.
Пуля в затылок, и, может, кого-то не станет.
Что остаётся? Холодная боль и тоска.
Сердце навзрыд от обилья несчастий устало.

Всё навалилось подряд, всё одно к одному.
Если беда, не помогут закрытые двери.
Тяжесть, как камни, всё тянет и тянет ко дну.
Нечего ждать и, фактически, некому  верить.

Нет, не уверен, не знаешь кого и когда,
Вместе каком ждёт нелёгкая с острой косою.
Быть фаталистом, наверное, не ерунда.
И настроенье наврядли печальное скрою.

Смерть от отравы ли, взрыва ли, пули, ножа –
Врядли печальнее, чем от навета иль сглаза.
Только от  страха пред нею колени дрожат
В сточной канаве и в люксовском номере «Плаза» .

На полуслове застынет предательский смех,
Судоргой хрупкой сведёт ослабевшее тело.
Лёгкая смерть – это только начало для всех
И продолженье незыблемого беспредела.

Смерть – это страх, что сменяет внезапную боль.
Смерть – это жизнь, если только представить с изнанки
Это казнь души и последняя самая роль.
И мифический шанс, когда тело раздавлено танком.

ВСЕ  ТАМ  БУДЕМ

Все будем там, но раньше или позже
Не нам решать, у каждого свой срок.
Как ни было б, но до седин я дожил.
Что далее, определяет Бог.

Рай или ал, иль жизни продолженье,
В достатке ли, в богатстве, в нищете?
Какое по мне принято решенье,
Там, наверху, не сообщают мне.

Живу, пока живу, без обольщенья.
Жизнь не любили баловать меня.
Все дни мои, причём без исключенья,
Безрадостными выдала судьба.

Я не ропщу, молюсь я, и надеюсь,
Что именно мою услышит Бог,
Молитву. Искупаюсь и побреюсь,
Чтоб ангел смерти  не застал врасплох.

Займу себе на похороны «стольник».
Отдам соседу долг, когда смогу.
И что с того, что я уже покойник,
С собой я тайну смерти унесу.

ЧТО  ВЫБРАТЬ?

Я – безрассудное кричало:
«Так сильно хочется любви.
Есть  в каждой женщине начало,
А счастье где-то впереди.

Я- скептик хмыкало сердито:
« Ты ведь не первый год одна.
Привычки, как устои быта.
Какого их менять рожна?»

А истина посередине.
Что выбрать: холод или зной?
Вопрос, решаемый доныне,
Но всё ж нехорошо одной.

Мадам! В любви не празднуй труса.
Осталось только лишь начать
У одиночества есть плюсы,
Но минусов не сосчитать.

ТЕПЕРЬ  ТОЛЬКО КОМПОТ

Ёлку с леса дед Мороз
Нам под Новый год принёс.
Ёлку мы украсили.
После долго квасили.
Пиво, водку и компот.
Это просто анекдот

А, когда наутро встали,
Почему-то все устали.
Так трещала голова,
Но всё выпили до дна.
Лучше в следующий год
Будем пить один компот.

РАЗНЫЕ  ТАЙНЫ

Жизнь – ничто, если нет в ней тайны.
Так, какой-нибудь пустячок.
Зарождается всё случайно:
Человечек и паучок.

Сколько разных тайн у природы,
Не постигнуть Господний  путь.
На познанье уходят годы.
Всё-равно живём как-нибудь.

Даже, если, как на ладони,
Пусть читается жизнь легко.
Есть секрет, что судьбой затронут,
Только спрятанный далеко.

И порой не найти причины
Даже, если на  общем ложе
Тайна женщины и мужчины –
Это вам не одно и тоже.

В  СТРАНЕ  ДУРАКОВ

Сумасшедшие люди хотят править целой страной.
Сумасшедшие люди живут в сумасшедшей стране.
Впали в детство, играют в солдатиков. Есть кто живой?
Но пробившись в парламент, опаснее стали вдвойне.

Не Европа, не Азия, но государство рабов.
Много ли времени надо, сойти чтоб  с ума?
В пепле холодном замусоренных городов.
Беспредельно богатая нищая эта страна

Бессловесной толпой, что красиво зовётся «народ».
Очень даже легко   сумасшедшим стране управлять.               
Параноик с трибуны с три короба громко наврёт.
Есть традиция правдою ложь непременно считать.

Сумасшедшие власть друг у друга, как  мяса кусок
Рвут, хватая за горло, но врядли дано им понять.
Что большая страна – государство сплошных дураков.
Только хочется психам страной дураков управлять.

ЧЕРНОРОТЫЕ

Распускают злые слухи
Те, могли, кто б промолчать.
Не беззубые старухи,
 С языками, как печать.

А какие-то подонки.
И на чувства наплевать.
Рвётся там всегда, где тонко.
Нервы так легко порвать.

От чернил язык весь синий,
А от кляуз чёрный весь.
Как замедленная мина,
Обливает грязью честь.

Неужель какой-то дряни
С сизой каплей на носу.
Отдадим на поруганье,
Чтоб ославить красоту?

Заморочат без причины
Ну, буквально, всё подряд
Хуже женщины мужчина
Обливает грязью, гад.

Ложь – она ведь правда, как бы.
Дверь закрой – она в окно.
Слава Богу, что неправда
То, что правдой  быть могло.

ЗАПИСКИ  СУМАСШЕДШЕГО.  МОЧЕВОЙ СИНДРОМ.

Умел я писать дальше всех.
И этим радостно гордился.
Я писал на глазах у  всех.
И вот в «психушке» очутился.

Мне писать не дают, хоть плачь.
И я штаны свои описал.
Сказали мне, что наш главврач
Меня на метр переписал.

Да он в сравнение со мной
Ссыкунчик жалкий,  а не лекарь.
Я писал так, что Боже мой,
И мне завидовал аптекарь.

А здесь я вынужден  терпеть,
Когда мне хочется пописать.
Ведь знают, ерш едри их медь,
Что всех могу я переписать.

Решил я, вроде перестать,
Пока они о том не знают.
Я втихаря, ядрёна мать,
Мочу в себе насобираю.

Я не мочился аж три дня
Ни просто так, ни на халяву.
Мой полон пузырёк огня.
Уж я пописаю на славу.

В углу приткнуться не дают.
Но чуть ослабили вниманье.
Ведь санитары тоже пьют.
Я до краёв наполнил ванну.

Пусть пьют на третьем этаже
Но тем полней моя палитра.
Я чемпион не в метраже
Я чемпион больницы в литрах.

РАЗМЕЧТАЛСЯ

Было душно, из расселины асфальта
Зелень пёрла, как олень на водопой.
Я мечтал об отдыхе на Мальте,
Только не один, чтоб, а с женой.

Солнце в небе, будто огненный огарок
Эксклюзивно плавит облака.
Если бы к зарплате мне приварок,
Чтоб на Мальту уж наверняка.

Солнце жжёт, увы, немилосердно.
Я не знаю, что мне предпринять.
Сколько ни прикладывай усердья,
Мальты мне уж точно не видать..

Я ведь не бандит, не  «новый русский»,
Даже ни какой не депутат.
Если рюмка водки –  без закуски
Если пиво – тот же результат.

Я тружусь и вроде не бездельник.
Словно белка  в колесе, я день-деньской
Мне на Мальту не хватает денег,
Одному – не то, чтобы с женой.

А  НУЖНА  ЛИ  ОГРАНКА  СКРИПКЕ (Верлибр)

Где-то нервно играла скрипка.
Кто-то брызгал смычком по нервам.
И летели куда-то звуки,
Растворяясь, во встречном ветре.

Шерховатой алмазной пылью,
Покрывая Земли поверхность,
Разрывая кому-то душу,
Но кого-то в тени оставив.

Как гранильщик чужих алмазов,
Я впитал  в себя звуки скерцо,
Опасаясь их острых граней,
Но нужна ли огранка скрипке?

Ломота отзывалась в  теле,
Звук в районе пронзал диафрагмы,
Подгибались слегка колени
И душили глухие слёзы.

Но опять, где-то близко к сердцу
Подымалась волна забвенья
И пронзала тугое тело
Миллионами звуков-игл.

Это было парадом звуков
Виртуозного исполненья
Только рано здесь ставить точку.
Продолженья  душу искала.

Истязанье души и плоти,
Словно боль от клинка стального.
Исполнитель был гениален,
Но возможно, что сумасшедший.

С гениальностью бред на грани,
Но черта, словно грань кинжала.
За чертою, за гранью – пропасть
Глубиною в целую жизнь.

Эта музыка, словно слёзы.
Для чего подслушивать звуки,
Если можно подслушать мысли
При вялотекущей шизофрении?

ИСТОРИЯ

Историю никто не может знать,
Ведь очевидцев нет а белом свете.
И что угодно можно написать.
История – материал для сплетен

В потоках дат немало есть легенд,
Возможных исторических событий,
Но каждый царь, король и президент,
Такой же, как и земледелец, житель.

Чего он ел, с кем спал, что говорил,
Кого он мог любить и ненавидеть
Не знал и тот, кто рядышком  с ним был.
Как можем мы через столетья видеть

И знать, что думал и хотел сказать,
Ведомый Богом или сатаною?
Не нам судить, не нам определять
Хорош иль плох был со своей женою.

А, как определить народов нрав:
Кто первым нападал, кто защищался?
И если только победитель прав,
То побеждённый кем б тогда считался?

Бесстрастных летописцев в мире нет.
К чему-нибудь любой из них причастен.
Кто кормит, тот в истории свой след
Оставит, если летописец счастлив.

Гарантий нет, что писарь не соврёт.
История – лишь битва точек зренья.
Та победит, которой повезёт,
Точнее: чьё преобладает мненье.

История – трагедия и фарс.
Всё то, что было, может повториться.
Предостеречь хотел бы очень вас:
В истории не дай Бог очутиться.

Я  НЕ  МЕЧТАЛ  О  СУДНОМ  ДНЕ

Я не мечтал о Судном дне.
Смерть – не для каждого награда.
Когда не веришь сам себе,
То вроде и другим не надо

Не все мгновенья хороши,
Когда мы жизнью не распяты.
Но есть, пусть в уголке души
То что-то, что любому свято.

У каждого оно своё,
До сокровенности живое,
Перед которым всё – ничто,
Зато оно лишь успокоит.

Не жалко даже жизнь отдать,
Лишь только первый звук услышишь.
Оно, как  Божья благодать,
С Небес ниспосланная свыше.

ПОЭТ  НАИВЕН,  НО  НЕ  ДУРАК

Стихи не сочиняются никак.
Но это не причина волноваться.
Поэт наивен, но ведь не дурак,
И даже он умеет притворяться.

Всяк по себе и для себя хорош.
Нет в жизни счастья – так сложилось мненье.
Никто тебя не выставит за грош.
И как прекрасное остановить мгновенье?

Любовь – химера, химия и блажь.
Но ведь её придумали поэты.
А я – поэт и вышел мне марьяж,
Последний шанс, когда других и нету.

Тоска бывает в теле и в душе.
Хтя душа плетётся жалкой тенью.
Судьбу не выбирают, но судьбе
Своей, я всё же предпочёл оленью.

Или хотя бы горного орла:
Парить над облаками, озирая
Мир с  высоты, и не сходя  с ума.
Но всё-таки судьбу не выбирают.

Какая ни на есть, она  моя.
И, чтобы в дураках не оказаться,
Приходится всё начинать с нуля.
Осталось научиться притворяться.

НУ  И  ЧТО?

Какая девушка крутая.
Какие ножки, чёрт возьми.
Наверно, о таких мечтают
С «сотовиками» мужики.

Писклявит пейджер в «Мерседесе»
Соболья шубка на полу.
Такой «лапшички» не повесить –
Сама навешает «лапшу».

Колье всамделишных жемчужин,
В ушах алмазы, как слеза.
Такую пригласить на ужин
Без «штуки зелени» нельзя.

У ней и зажигалка «Данхилл» ,
И всё в порядке с головою.
Одета не по моде «яппи»,
А будто со страниц «Плэйбоя».

Быть может, папа из банкиров,
И «крыша» у него что надо.
Не коммунальная квартира –
Дворец с бассейнами и садом.

В швейцарском банке есть заначка
В десятков несколько мильонов,
И не единственная «тачка» –
«Шестьсотый» Мерседес хвалённый.

Крутая девочка  такая.
С ней познакомиться – не труд.
Но в жизни всякое бывает.
За эту «куколку» убьют.

Телохранитель где-то рядом,
И, может, даже не один.
Кто знает, что ей в жизни надо.
Я даже ведь не Аладдин.

Нет ламы у меня волшебной,
Слуги нет джинна невзначай.
Пойду домой и с коркой хлеба
Попью из трав душистый чай.

ГАДАНИЕ

«Гадать иль не гадать?» –
Вопрос стоит ребром,
Как «быть или не быть» –
Не кончится добром.

Согласья в картах нет –
Беду они сулят.
А духов вызывать –
Лишь тешить бесенят.

Из зеркала к тебе
Придёт какой-то бес,
Что служит сатане,
Низвергнутый с небес.

А после изведёт,
Или сведёт с ума.
Гадать иль не гадать,
Тут думай уж сама.

В крещенский вечерок
Пред зеркалом пустым
Не суженый придёт,
Под видом  молодым.

Но зажжена свеча
И смотришь сквозь стекло.
Неужто сгоряча
Погибнуть суждено?

Тут ветерок подул
Задув свечу, с небес
То ангел спас тебя
И сгинул мелкий бес.

ЛЮБВИ  КЛЮЁМ  ЛЮБЫЕ  ЗЁРНА

Любви все возрасты покорны.
И  всё же есть всему предел.
Любви клюём любые зёрна,
Не отличая от плевел.

Вся наша жизнь проходит в спешке
И нам порой не до любви.
А люди – это только пешки,
Там, где играют короли.

Сравнима с шахматной игрою
Жизнь, так похожая на ад.
И пешкой будь, хоть проходною –
Собьют. Для королей лишь мат.

Когда нас жизнь с доски сбивает,
Любовью платим роковой.
Но шахматную отличаем
Ещё пока от гробовой.

И, если наша жизнь – химера,
Зачем страдания любви?
Надежды нет, зато есть вера
В укромном  уголке души.

ПАЛАТА №6

Пирамидальная звезда,
К тому ж астральный параноик,
Светила прямо нам в глаза.
Привязаны мы у спинкам коек

Не то, чтоб буйные совсем,
Но было в каждом напряженье.
Как лемма в горле теорем,
И соответственно движенье.

Светила полная Луна,
Как сквозь процеженные руны.
Как волки выли иногда
Палатой всей, но в полнолунье.

Пирамидальный свет звезды
Охватывал нас интегралом.
И сквозь решётки тишины
Дыханье тормозил Хуралом.

Мы выли, двадцать восемь душ,
Знакомых с галапередолом.
Один из нас был младший Буш
И он был почему-то голым.

Все остальные просто так
На полную Луну глядели
И выли, словно натощак.
Но в  чудеса никто не верил.

Но психов нету среди нас,
Хотя сознанье в запределе.
Мы выли, хоть был «тихий час»,
Ну не молчать же в самом деле.

На завтрак дали нам кефир.
Забыли, правда, дать нам хлеба.
Один из нас засел в сортир
И просидел там до обеда.

И это точно был не Буш.
Буш как-то в ванной очутился,
Где принимал холодный душ,
Ну, и конечно, простудился.

Судьбы-индейки злая месть.
Но выть мы всё равно не бросим.
У нас палата №6,
А что в палате №8?

РЕЦЕПТ  ОТ  ДОМОВОГО

«Что-то ломит кости на погоду, –
Говорил мне как-то домовой –
Сажей я лечусь из дымохода
И ещё древесною золой.

И, представь, что очень помогает
От простуды и от ломоты.
Люди, правда, этого не знают.
Заболеешь – так попробуй ты».

Я золу попробовал и сажу.
Слава Богу, не глотал я дым.
Поперхнулся я «лекарством» даже.
Это помогает домовым.

Но не хорошо для человека.
По-другому создан человек.
Домовому уже больше века
У него другого средства нет.

ВОЗОМНИВШЕМУ  СЕБЯ  ПЕВЦОМ

На певцов в «Эсэсере» выбраны все квоты.
Обнажаются до неприличия.
У тебя в организме всего лишь две ноты,
И то – это мания величия.

Не поёшь, а кричишь примитивно слова.
В тексте музыки нету и ритма.
От твоих завываний болит голова.
И звучит твоя песня, как битва.

Под «фанеру» поёшь, но слова невпопад.
Видно, запись у ж старая очень.
Ты похож на звезду, но сошедшую в ад.
Ты совсем не певец, между прочим.

Если можешь, не пой, тебя очень прошу.
Не на сцене лови миг удачи.
А не то я тебя в пыль почти раскрошу.
И поверь: невозможно иначе.

Явно ты не певец, а скорее, болтун.
Не поёшь ты слова, а болтаешь.
Тебе семьдесят лет, а ты старый шалун,
Неужели сам это не знаешь?

Тебе б манную кашу с кефиром глотать.
Голос твой на скрип двери похожий.
В твои годы в сортире пора заседать,
А не корчить жеманную рожу.

Ладно, если бы раньше когда-нибудь пел,
А то вылез, как чирей, на сцену.
Жаль старик, перед выходом я не успел
Рассказать тебе истины цену.

ПРОСТО  О  ЗАЙЦАХ

Гипертрофированный заяц
В очковтирательстве погряз.
Грошовая, как-будто завязь,
Ведёт себя он, как паяц.

Покажется кому-то странным,
Что с не пришитой головой,
Не плюшевый и с барабаном –
По-настоящему живой.

Вы скажете: так не бывает.
Бывает так, и потому,
Что зайцы жизнь понимают
Не так, как мы. Они весну

Встречают даже по-другому.
За них я точно не боюсь.
Подумаешь – ушёл из дому.
Подумаешь – какая чушь.

Употребляем в пищу яйца
И слушаем вороний грай.
Кто что о чём, а я о зайцах,
Хотя я и не дед Мазай.

Когда-то зайцев было много.
Но нету их в лесу сейчас.
Рагу из зайца – это плохо
Для зайцев, только не для нас.

Зачем козе баян? Кобыле
Нужна ли пятая нога.
Куда из лесу зайцы сплыли
Мы не узнаем никогда.

И в магазине словно палец,
А . может, даже и паяц
Гипертрофированный заяц
В очковтирательстве погряз.

В  ПУСТОЙ  КОМНАТЕ

Не чудотворно ирреален,
Хожу по комнате пустой,
Духовно нематериален,
Общаюсь я  с самим собой.

Напоминает мне общенье
Духовный с Богом диалог.
Обратное Земли вращенье
В себе почувствовать не мог.

Не став опережать событья,
От зла я отделил добро.
Моё астральное наитье
Меня пока не подвело.

Во мне нет ощущенья быта
И ощущения тревог.
И прошлое моё забыто,
А в будущем со мною Бог.

Он вдохновитель всех процессов,
Происходящих не со мной.
Я в том не смыслю ни бельмеса,
Но я, как солнце над горой

Встаю, чтоб было освещенье
Рациональности миров
У Господа прошу прощенья
За всё, к  чему я не готов.

А мир вокруг рационален,
Хотя и не всегда он злой.
Духовно не материален,
Хожу по комнате пустой.




У  КАЖДОГО  СВОИ  СЕКРЕТЫ

Сырыми гроздьями аврала,
Лучась, как свежее яйцо,
На небе солнце бушевало,
Стараясь высветить лицо.

Лучи взвивались,  словно стрелы.
При этом воздух не свистел.
Светило древнее хотело,
Никто что больше не хотел.

Душа, пропитанная светом,
Хотела отдыха, увы.
У каждого свои секреты:
У солнца, мужа и жены.

Но не семейных отношений
Решается на небе суть.
А солнце напекало темя,
Тягуче-белое, как  ртуть.

Не охватить свинцовым взглядом
Рассыпавшийся горизонт.
Хотя б один глоток прохлады –
Уже поменее забот.

Но не дошла моя молитва
До Бога, что поможет всем.
Жизнь – нескончаемая битва
Всех существующих систем.

ПРИБЛИЗИТЬ   РЕАЛ  К  ВИРТУАЛУ

Неформальный подход
Приближает реал к виртуалу.
Стекленеет  флагшток
Зеленеет волна у причала.

Небеса ритуал
Совершают, возможно, столетья.
И небесный хорал,
Как блестящие звёздные плети.

Бесконечность течёт
Изменяются только мгновенья.
Когда солнце встаёт,
Всё короче становятся тени.

И причудливый танец
Танцуют небесные нимфы.
Тает медленный глянец
Над колонною древней Коринфа.

И стекает краплак
Бесконечности и виртуала
И вздымается флаг
Но не Цезаря –  Октавиана.

Если умер король,
Его сына венчают на царство.
У мгновения роль,
Как у рынды в эпоху боярства.

Может, прав Геродот,
Но сегодня волна у причала,
Как копытом конь бьёт,
Приближая  реал к виртуалу.

БЕРЕГИТЕСЬ  КОЛДУНОВ

В наши дни никто не верит в колдунов.
Стало быть, никто не стережётся.
Берегись их чёрных дел и слов.
Что не сбудется – на сердце  остаётся

СОДЕРЖАНИЕ

1Боль Триптих.
2.Раздвоение личности.
3.Здоровому больного не понять.
4.Мир погряз в грехах.
5Выживают далеко не все.
6.Всё наизнанку.
7.Звуки рояля
8.Жизнь.
9.К обману с детства привыкаем.
10.Жизнь – сплошные парадоксы.
11.Средство от страха.
12.Не даются знания навеки.
13.Наказан планетой Земля.
14.Монолог старого Митрича.
15.Вся планета, как будто Содом
16.Всё-таки это Париж.
17.Изнанка вещей.
18.Исключительно в одиночестве.
19.Люди мира устали от битв.
20.Люди перестали верить в чудо.
21.Бытие замешано на крови
22.Солдат удачи Французский Иностранный легион.
23.Новогоднее пожелание.
24.Блеф.
25. Ко дню рожденья «Короля поэтов» Фатхулы Джамалова.
26.В сюрреалистической реальности.
27.Язычники.
28.Гураба
29.Грохот  тишины
30.От терний к звёздам.
31.Я – молекула Вселенной.
32.Непричастность к гармонии.
33.Правду не знает никто.
34.И пахарь, и косарь.
35.Как стать человеком?
36.Радость после трудности.
37.Удача.
38.В другой реальности.
39.Доктору.
40.Душа сгорает.
41.Туристы.
42.Люди приходят в сказку.
43.В органном зале.
44.Льётся музыка.
45.Раздумья.
46.Братская могила.
47.Дышу стихами.
48.Предпочтение.
49.Зла не помню.
50.О совести.
51.В Русском музее.
52.Переоценка ценностей.
53.Старая сказка.
54.Полустих (Пародия на половинчатые решения).
55.Река и дорога.
56.Ван-Гог в Арле.
57.Тишина одиночества.
58.Пощады не будет никому.
59.Время Господу принадлежит
60.Кому я нужен кроме боли?
61.Жизнь – не шутка
62.В долгий путь.
63.Озябший, но живой.
64Обнажая душу.
65.Обнажённый нерв.
66.Если хочешь понять поэта.
67.В чём познаются друзья?
68.Пилигрим.
69.Я голым в этот мир пришёл
70.Всё прежнее теперь иначе.
71.Со злом нельзя бороться в одиночку.
72.Поэту всё равно.
73.Антиалкогольное.
74.Люди – хищники.
75.Хочу в Гамбург
76.Люди и звери.
77.Лжепророку.
78.О братьях наших меньших.
79.Звать некого на братский пир.
80.Мир стремится к гибели своей
81.Кто не сволочь, тот дурак.
82.Люблю я тех, кто любит Бога.
83.Географическая путаница.
84.Мысли на голодный желудок.
85.Мысли о Париже.
86.Нервы сдали.
87.Экологический верлибр.
88.Браконьерство
89.Жду из Космоса я знак.
90.Зазеркалье.
91.Повезло сегодня
92.Свойства памяти.
93.Ветхозаветная история.
94.В ядерной стуже.
95.У меня на душе абрикосово.
96.В аду навидался всякого.
97.Оковы памяти
98.Мы склонны верить слухам.
99.Вдохновение.
100.Мир для меня – ничто
101.Зелёные усталости круги.
102.Душу искалечить так легко.
103.И что с того, что сорок дней прошло?
104.Биовампир.
105.Читая между строк.
106.Вибрации мысли.
107.Бог меня не оставит
108.Господи, дай мне прощенье.
109.Стихи об ихней Америке.
110.Цветок папоротника
111.В доисторическую эпоху.
112.Царь зверей.
113.Изменения в русской речи.
114.Человек – единица времени
115.Мысли о вечном.
116.Смерть у Чёрной речки.
117.Люди середины.
118.Молчи.
119.Поэзия Сергея Соловьёва.
120.Очищение.
121.А я всегда был бедняком.
122.Модные увлечения.
123.Из искры возродится песня.
124.Мысли нескончаемым потоком.
125.Небесный знак.
126.Снятие стресса.
127.Зачем человеку свобода?
128.Слухи.
129.Решение вопроса.
130.Жизнь просто бесполезна.
131.Открытый мир.
132.Человека доводят до крайностей.
133.Искажение искажений.
134.Своим путём.
135.Я близок к природе.
136.Не я тебе судья.
137.Возьми меня к себе, Господь.
138.Деликатная история.
139.На перепутье
140.Кто выдумал, что жизнь прекрасна?
141.Старость.
142.Эхо страсти. Верлибр.
143.Смерть.
144.Все там будем.
145.Что выбрать?
146.Теперь только компот.
147.Разные тайны.
148.В стране дураков.
149.Черноротые.
150.Записки сумасшедшего. Мочевой синдром.
151.Размечтался.
152.А нужна ли огранка скрипке. Верлибр.
153.История.
154.Я не мечтал о Судном Дне.
155.Поэт наивен, но не дурак.
156.Гадание
157.Любви клюём любые зёрна
158.Палата № 6.
159.Рецепт от домового.
160. Возомнившему себя певцом.
161.Просто о зайцах.
162.В пустой комнате                163.У каждого свои секреты
164.Приблизить реал к виртуалу.
165.Берегитесь колдунов.