Кукольник. Пролог и Первая часть

                Пролог
Однажды в маленьком городе маленькой страны,
Жил кукольник Жозеф Моппарти;
С самого детства кукольный мир,
Представлял для него удивительный пир.
Он делал куклы сам,
И часами с ними играл;
Он отдавался своим творениям страстно,
И не думал, что это станет опасно.
Был он тихим и одиноким,
Но мир стал для него жестоким;
Мир не понимал его призвания,
Быть кукольным мастером великого звания.
Когда вырос он, то остался собой,
Не стал ни купцом, ни судьёй, ни слугой,
Для общества стал он безликою тенью,
И жил в кукольном мире предавшись забвенью;
Иногда продавал свои творения,
Чтобы купить кусок хлеба горелого.
Жил он отшельником в своём маленьком доме,
И жизнь его застыла на полуслове;
Все знали его как местного чудака,
Этого одинокого и тихого кукольника.



            Глава один
Жизнь Жозефа шла равномерно,
Тихо плыла и не летела мгновенно.
Год от года он жил в своём мире,
Не замечая кругом никого;
Однако возле него жили,
Семейство судьи одного.
Главу семьи в городе почитали,
И все его в лицо знали;
Он обогатился от своего чина,
Был знатный и толстый мужчина;
Был весельчак и приговоры выносил улыбаясь,
Взятки брал спокойно, никогда не смущаясь.
Была дочь его Альвины,
Совершенно красоты дивной.
Эта безупречная краса,
Приковывала к себе глаза;
Однако эта гордая девица,
Слыла сердец кровопийца.
В неё влюблялись местные парни,
И получали лишь улыбок отказ;
Своё сердце она закрыла на ставни,
Но было оно отнюдь не алмаз.
Однажды Жозеф увидел её,
И навеки потерял равновесие своё;
Куклы больше не давали ему покой,
Ведь думал он теперь о другой.
Как тень он ходил ночью у дома,
Высматривая в окне силуэт знакомый;
И это имя с ним было отныне,
О Альвина, любимая Альвина!
Он мучался страшно в сомненьях,
В ужасных душевных волненьях;
И однажды решил ей всё открыть,
Что без неё он не может жить.
Ах, как смеялась его Альвина,
Со слов глупого простофили;
Его чувства она вынесла на смех,
Ради своих жестоких утех.
“Какой ты смешной, мастер кукол,
Ты наверно меня с кем-то спутал!
Я не похожа на статую из воска,
Для которой всё так просто.
Иди скорей во мрак своей тиши,
И с красивой девушкой рядом не дыши!
Не хватало мне ещё любви сумасшедшего,
Добровольно от мира ушедшего!
Да не смотри на меня так,
Ты невежественный дурак!..”
Ох, как жестока была его Альвина,
Та, что образом стала милым.
И несчастный Жозеф Моппарти,
Быстро решил к себе уйти;
Но его горькая любовь,
Жгла его вновь и вновь.
Одно лишь счастье он мог себе позволить,
Это с судьбы рукой не спорить.
Днём он делал своих кукол,
А ночью наблюдал за домом Альвины;
Он не предавал себя и звуком,
На то ведь были веские причины.
Так несколько лет прошло,
И, однако, несчастье его вновь нашло.

* * * *
Храня год от года к Альвине любовь,
Он питал свою душу каплями радости;
Пусть не надеясь на счастье, но вновь,
Он мог узреть черты лица милые сладости.
Мог с далека за ней наблюдать,
И в сладких мучениях сгорать.
Но в один день отец выдал замуж её,
И она покинула пристанище своё;
Уехала с мужем куда-то далеко,
Увезя сердце отвергнутого обожателя своего.
Горько стало на сердце у мастера кукол,
И в душе у него осела смута.
Целый месяц он не принимал заказы,
И не покидал дома своего;
Не одной куклы он не сделал,
Кроме величайшего творения своего.
Была она деревянной внутри,
И покрытой воском снаружи,
Прототипом его любви,
Что ему так был нужен.
Мельчайшие детали и черты,
Он в сей кукле воплотил;
Ведь вечный образ её красоты,
В нём и по сей день жил.
Кукла была в рост человека,
Прекрасный демон этого века;
И глаза пустые её,
Хранили до поры молчание своё.
Долгие часы Жозеф рядом просидел,
Вблизи куклы он дышать не смел.
“Пусть я больше не увижу её,
Но ты теперь счастье моё.
Ты моя Альвина, что будит любить,
И лишь для тебя я буду жить.
Ты не оставишь меня,
В пустоте серого дня.
Прекрасная кукла моя,
Как я люблю тебя…”
И горько плакал кукольник,
Пал на колени он и сник;
Одиночество унылого смеха,
Теперь была его утеха.
“Есть ли в мире место для меня,
Ответь же, кукла моя?..”

* * * *
В беспамятстве и бреду,
Жозеф пролежал у ног куклы.
Он так ясно осознал свою беду,
И ощутил горечь смуты,
Что не хотел ничего слышать,
И не хотел ничего видеть,
Он заставлял себя дышать,
Но снова начинал бредить.
Не видел он, что происходило сейчас,
В глазах им созданной куклы;
Как огонь загорелся внутри её глаз,
Как шевельнулись её руки;
Как боль его измученной души,
Воплотила жизнь во мраке тиши;
Подарив кукле сердце людское,
Страстно любящее и живое.
Как неловким движением села она,
И смотрела на Жозефа, печалью полна.
“Почему ты плачешь, создатель мой,
Что произошло с тобой?
Поверь я все твои печали,
Унесу в безмятежные дали!
И врагов твоих я накажу,
Поверь в то, что я скажу;
Во мрачной агонии жестокой сцены,
Умрут те, кто тебя призрели!
Те, кто не видел гений твой,
Те, кто смеялся над тобой!
Я накажу их смертью жестокой,
Лишь бы душа твоя не была одинокой!
Лишь бы ты не видел чувство тоски,
Лишь бы твоё сердце не давили тиски!
Я никогда не брошу тебя,
Ведь я любящая Альвина твоя!..”
Очнулся мастер кукол от этих слов,
В то, что он безумен, поверить был готов.
Но лишь безграничную любовь,
В глазах восковых он увидел;
И почувствовал чужую кровь,
И муки тяжкие предвидел.
Протянул он руку к кукле,
И она ласково сжала его ладонь;
В глазах её живых,
Был таинственный огонь.
“Меня оживили твои чувства,
И мне сейчас так грустно.
Позволь мне всё изменить,
Я научу тебя печаль позабыть?”
“Да будит так…” –
Ответил Жозеф Моппарти;
Не видя судьбы знак,
Не зная, что будит впереди;
Отдаваясь во власть своего гения,
Что ожила в его творении.