Письмо

Николаевщина, Неман, – память сердцу дорогая,
Разлилась по нашим нивам эта песня удалая.

Заиграла вдруг гармошка, а за ней ударил бубен,
Тот сосновый лес зелёный мы вовек не позабудем.

В этом райском чудном месте так дышалось всем свободно,
Напевал напев старинный утром ветер тихий, водный.

Солнце бликами играло, в водах золотом сверкая,
И в росе трава блистала, тайну красок открывая.

Те, кто понял смысл рассказа, другом верным стал природе,
И чудесные виденья не проходят, не проходят.

Лишь становится сильнее свет в моём воображенье,
Всё острее и острее вижу в чётком отраженье –

Те, ушедшие мгновенья, их не возвратить обратно.
Всё же вместе нам там было хорошо, и так приятно.

Загорали и купались, дружно пели под гитару.
Кто сидел один в тенёчке, кто на солнышке, да в пару.

Неман тих был и прозрачен, но не обделен вниманьем,
Околдованные были мы его очарованьем.

Той природой, милым лесом и зелёными полями,
Нашим краем Белорусским. Мы приехали с дарами.

Все – от мала до велика – привезли в подарки песни,
И картины, и поэмы. Да, тогда мы были вместе.

Чистый Неман, добрый Неман, принимал гостей сердечно.
Будто дети веселились и кружились столь беспечно

В танцах, у костра большого, где стихи читались вольно,
Познакомились, сдружились, расставаться было больно.

И на сердце стало пусто, как простилась я с тобою,
Разлучаться всё же грустно всем с такою красотою.

Дорогой красавец Неман, как чудесно было это –
Декламировать поэмы и встречать твои рассветы.

Жизнь хрупка и беспристрастна, многих нас уже не стало,
Огорчений очень много, а любви всегда так мало.

Если б все мы живы были, вновь бы встретились с тобою,
Разожгли б костёр пожарче, да, под жёлтою луною.

Но увы, никак не сбыться этим радостным стремленьям,
Письмецо тебе отправлю с этим грустным откровеньем.

Напишу тебе, как другу, не без грусти оду эту,
Мой дружище, добрый Нёман, не забыть твои рассветы.