О музыке и расстройстве желудка - в стиле Чехова

В городе N жил известный меломан Ф-ов, славившийся замечательными познаниями в сфере классической музыки и не менее замечательным рационом питания. Свою склонность к гастрономическим изыскам он объяснял творческой устремленностью натуры. Однако за подобные эксперименты нередко приходилось расплачиваться всевозможными недугами и расстройствами желудка. Тем не менее, господин Ф-ов с юмором относился к своим недомоганиям, и даже охотно делился с товарищами подробностями очередного казуса, при этом, желая избежать тривиальности и грубости, делал это в завуалированной форме, как и подобает высококультурному человеку. Приведем его рассказ.
- Проснулся я как-то утром, господа,  с чувством глубокого уныния. Сами знаете, как тоскливо живется одинокому интеллигенту в провинциальном городке. И поговорить толком не с кем. Что ж, ничего не поделаешь. Дай, думаю, развлеку себя чем-нибудь свежим и необычным, а то что ни день – все одно и то же, скука невыносимая.
Глазунова протер, Хренникова почесал, Бородина подравнял – и на службу. А там уже начальник с претензиями – форменный Пендерецкий. Так и работаешь, спрятав голову в песок, словно Штраус. Словом, ничего хорошего.
Ну да ладно, сегодня выходной, а значит думать о всяких глупостях нет надобности. Иногда полезно и душу отвести.
Заварил я, значит, Чайковского, взял Бизе, штук эдак десять. Сижу у самовара, отдыхаю. Оно вроде и недурно, а все ж чего-то не хватает. Взять что ли Мясковского чуток с Гречаниновым? Да, кстати банка Сметаны до сих пор не начата. После сладкого, конечно, не очень... Ай...Авось ничего не случится.
Так, Перселл разок-другой, и успокоится. Но не тут-то было. Съел я это все, значит, чувствую - Паганини. Началось Пуччини, а затем такой Перголези. Вижу, дело худо. Завтрак выходит не то Раков, не то Боккерини. Лицо стало Беллини, в глазах Черни. Спрашивается, на кой Лядов я все это мешал?  Шуман в животе все усиливается – надо скорей во Дворжак!
Мороз стоял Лютославский, пришлось накинуть Шуберта. Не добежав до заветной будки, уселся на ближайший Мусоргский ящик. Раздался внушительный Бах, пошло Гуно, сопровождаемое бурным Перотином. Уф, вроде легче. Взял Лист, вытер Шопен. Оглянулся – мда..., Могучая кучка. Массне килограмма три, а про Пахульского и говорить не приходится. Издав прощальный Пярт и наполнив воздух Пахельбелем, вернулся к себе домой, крайне изможденный. Скрябин с обуви Глинку, при внимательном рассмотрении оказавшуюся засохшим Кальманом, Легар в постель и Люлли. Мендельсон был беспокойный – то назойливый Мошковский сядет на лицо, то внутри какой-то Брамс приключится. Страделла – да и только. Насилу отлежался до начала службы. Вот так-то!
Жаль, конечно, нашего героя, зато, хотите Верди – хотите нет, после этого случая баловаться с едой  господин Ф-ов перестал. Теперь, когда хочется развлечься, слушает классическую музыку – Вивальди, Моцарта, Бетховена и других уважаемых авторов. Особенно полюбил оперу, только вот на «Тоску» его никакой хитростью не заманишь – говорит, тоску нагоняет. Лукавит, небось...
Впрочем, это уже не нашего ума дело, как говорится, кто как хочет – так и дирижирует...