Н. Бондарев Свидетель

- На самом деле, Иванов, был город или не был?
- Вы же сами в нем бывали. Помните, в сквере у базарчика нас с пивом прихватили?
- Я же говорю: улетел…
- Мама родная! – старший лейтенант Тягунов осмотрел стол, ища что-нибудь потяжелее. – Слушай,Иванов. Ты уже второй час измываешься надо мной. Видишь эту папку? Если ты ещё раз заикнешься про «улетел»… Она очень тяжелая!
- Но Вы же сами спрашиваете! А что надо говорить?
- Правду!
- А я и говорю правду, - Иванов осёкся и инстинктивно прикрыл голову рукой.
- Мама моя родная, - Тягунов успокаивающе махнул рукой и закрыл ладонью лицо.
 Повисла долгая и тягостная пауза.
- А ты трезвый был? – подкинул Тягунов спасающую положение версию.
- А Вы?
- Что я?
- Ну, Вы же были в Княжеве. А теперь сами видели – только круги и полосы в чистом поле. А города-то – тю-тю!
- Улетел? -  саркастически спросил Тягунов.
- Вы сказали, - покосился на папку Иванов.
Следователь встал, взял её и спрятал в сейф.
- Хорошо. Я включаю диктофон. Рассказывай всё ещё раз по порядку. Но имей ввиду: если тобой потом заинтересуется врач-психиатр, я тут ни при чём.
- Дак, а за каким лешим… то есть, зачем мне всё это надо? Не буду ничего на диктофон…-  Иванов сунул руки в карманы и демонстративно уставился в окно.
 Ладно, без диктофона. И без протокола. Просто расскажи подробно, как это было.
- Без протокола? Ну ладно. В общем-то, я и сам того… глазам не поверил. У Васьки, кореша из соседней с Княжевым Балаболовки, лодка моторная. Ну я и ехал к нему с поллитрой попросить её в протоку порыбачить сгонять. Но сам – ни-ни. И вдруг у мопеда мотор заглох. Я как раз на взгорок поднялся, с которого весь Княжев как на ладони. Думаю, перегрелся моторчик на подъёме. Хотя он у меня японский. Ладно, думаю, под горку и так скачусь, а он пока остынет. Только я сел в седло, а тут такой порыв ветра, что я аж упал. Встаю, мопед поднимаю. И понимаю, что это не ветер, а ударная волна. Я ж служил, понимаю. Тем более, что и гул со стороны Княжева слышен был. Негромкий, правда, такой низкий очень. Мопед если б тарахтел, я бы и не расслышал. Ну, посмотрел в ту сторону и аж снова на землю сел. Представляешь, старшой, улицы, как лепестки у тюльпана, складываться начали!  Минут через пять это уже не город, а огромная тарелка. НЛО! Только размером… ну, километров так пять в диаметре. И вдруг она завертелась и стала подниматься над землей. А гул в это время уже в невыносимый свист перешёл. Прямо, думал, башка, как гнилой орех, расколется. А потом оно раз – как молния. Только вверх наискосок, и всё! А у мопеда вдруг мотор дернулся и снова заглох. На скорости, видимо, был…
- И всё? – улыбнулся Тягунов.
- И всё. Вы ж сами видели. Но ведь город-то – это не платок носовой. Люди, производственные связи, почтовые адреса… Это-то всё осталось?
- Понимаешь в чём парадокс. Нет никаких связей. Ни родственных, ни производственных. Есть свидетель. Да, бывали. Да, видели. Хороший город. Из бывших закрытых. И люди хорошие. Но… Ни в одном официальном документе, даже на районном уровне, Княжев не упоминается. Впрочем, это тебя не касается. Ладно, давай пропуск. Иди. И запомни, Иванов, мой совет: если не хочешь в дурдом, никому больше этого не рассказывай! Пока.
- До свидания, товарищ старший лейтенант… А я так думаю, что это шпионы были. С Марса!
- Да иди же ты!
- Иду…
******

А Тягунов, закрыл за Ивановым дверь, достал из письменного стола блокнот. И, вздохнув, возвел глаза к потолку. Потом решительно записал:

Мы – дети Осени.
Мы давно её бросили.
Из долгого-долгого сна
Всплыла планета Весна.

А где-то планета Лето.
И надо найти, где это.
Весна – чужой полигон,
И Княжев ныряет в сон…


ДЗ ЛМ, 23.09.2012