Поредели шевелюры...

Поредели шевелюры
крон ажурно-пышно-пенных,
цвет зелёный
летних листьев
превратился вдруг в салатный -
смертно-бледный,
чтобы в ветках,
больше неба взявших цепко,
вспыхнуть ярко напоследок
каммуфляжно-ратным
крапом
масти лисьей
и песочной,
золотистой
всех оттенков,
ржавой,
но сперва - багровой,
за которой - духа снасти,
обнажённые для славы:
выстоять среди ненастья
почвой -
высью
данных точек -
взрывом почек
в срок - горячих,
каждая - с листочком
сочным,
слепотой глубинной - зрячим...


На рассвете
ныне зябко -
в холод
крона
в корни
гонит
силу жизни - изумруды
чуда,
чуящего свет,
учат дети
в умных школах
сей,
разгаданный наукой,
хлорофилловый секрет...

Но поэту
до науки
дела нет,
вздымая руки
над балконной
рамой
к высям -
зримым веткам,
редким листьям,
облачному небосклону
с ярусами синевы,
трогательно исхудавшей - говорит поклоном
мысли
льнущей к кровному
души:
"Вы -
всей
жизни моей
письма,
вы - мои живые храмы,
вы - мои единоверцы
накануне общей стыни,
вы - пример простора духа, яркости на грани
смерти,
с вами дни мои легки накануне испытаний
памятью минувших лет,
вы мне шепчете: "Привет!",
и стихи в моей гортани,
к цвету
подбирая
цвет,
сердце
северным сияньем,
радугою в детстве раннем
поднимают
до слиянья
с музыкою вечных сфер -
не поймёт их маловер,
взор чей
не под облаками,
не в системе тех корней,
чьи беседы с небесами
ярче в жёсткости ветвей,
распрощавшихся с листвою, чтобы с холодом в бою -
долгом-долгом - не утратить силу вешнюю свою...

Веселей
гляди,
приятель
капель*
влёт
страстных
дождей,
не грусти
и не болей,
только небо впереди,
только небо не напрасно,
и оно в грядущее
растущих
ждёт...


_________________________________________
*

Чтоб, приятель и ветра и капель,
Сохранил их песчаник внутри,
Нацарапали множество цапель
И бутылок в бутылках зари.

Украшался отборной собачиной
Египтян государственный стыд,
Мертвецов наделял всякой всячиной
И торчит пустячком пирамид.

То ли дело любимец мой кровный,
Утешительно-грешный певец, —
Еще слышен твой скрежет зубовный,
Беззаботного права истец...

Размотавший на два завещанья
Слабовольных имуществ клубок
И в прощанье отдав, в верещанье
Мир, который как череп глубок;

Рядом с готикой жил озоруючи
И плевал на паучьи права
Наглый школьник и ангел ворующий,
Несравненный Виллон Франсуа.

Он разбойник небесного клира,
Рядом с ним не зазорно сидеть:
И пред самой кончиною мира
Будут жаворонки звенеть.

18 марта 1937

Осип Мандельштам