Висело небо неотжатой губкой...

Висело небо неотжатой губкой,
Бродяга ветер разгонял листву.
Октябрь вступал в права - восьмые сутки
Безжалостно ломая  красоту.

Свет фар вытягивался в ленту,
Зажаты краски в осени тисках.
Я шел один, спиной прижавшись к лету,
Навстречу неизбежная тоска.

Горела, как бикфордов шнур, сигарка,
Разбрасывая искры в темноту.
О чем-то думалось, чего-то было жалко,
Летели мысли про «не то», «не ту».

Откуда появился, я не знаю,
Огромный рыжий и лохматый пес.
Из детства словно - вождь собачьей стаи.
Спокойно подошел, уткнул свой нос

В раскрытую ладонь... холодный, мокрый.
Фонарь сверкнул в приподнятых глазах.
У всех свои дела в квадратных стеклах,
Я ж в направлении вниз на тормозах.

Мой новый друг, хоть и не верю в дружбу,
Шел впереди, указывая путь.
Забыв свои дела, разбрызгивая лужи,
Я шел за ним, стараясь не свернуть.

Привел меня к какому-то навесу,
Под ним тряпье и несколько щенят.
А рядом без дыханья мать, и места
Пес не найдет – детеныши скулят.

В раскрытые глаза смотрел и боли
Там на десяток человечьих душ.
На морде след от испаренной соли,
Враз улетучилась хандра и чушь,

Что давит сильно, прижимая к полу,
Бетонной осени дождливою плитой.
Смог вырваться из мыслей частокола
И обойти сомненья стороной.

Собрал в коробку теплые комочки,
Сказал уверенно: «Пойдем, мой друг,
Простись  с подругой,  рано ставить точку.
Нас делает сильнее боль разлук»

Пошли семьей по направлению в лето,
С досадой осень нам смотрела вслед.
Однажды награждают нас билетом
В дорогу, где всегда зеленый свет.