Мы вышли, когда было заполночь

Мы вышли, когда было заполночь,
в слезах от света зорек-запонок.
Но затонировать глаза помог
в киоске купленный портвейн.

(ты содрала наклейку ногтиком)
нам помогла такая оптика.
Ладони стиснуты до оттиска,
ладоней хватка все мертвей…

Хотелось крикнуть, дать название
тому, что мне на сердце взвалено,
а после – всех друзей обзванивать,
кричать, что вот же, вот она!...

Но чувства, все еще неузнанные,
сковали кандалами, узами!
Куда уж мне, такому лузеру,
пытаться дать им имена!

В любви до правды – как до Вильнюса!
Что делать, есть такие минусы.
О том, что слишком ясно видится,
душа не любит говорить.

От поцелуев губы лопаются,
а от объятий руки – лопасти.
И нету слов! В такой неловкости
так и сидели до зари.

А из утра соткалась дворничиха,
защекотала щеткой, (двор начхал
пылинками на шерсть двубортничка)
взглянула на тебя… меня…

И, точными почти что матами,
улыбку спрятав в губы мятые,
дала нам в двух словах понятие
о том, что я не мог понять.