Клятва мужества

Самаркандская легенда

С давно ушедших, незапамятных времен,
Курган стоит в степях пустынных Агалыка.
Бурьяном диким зарастает его склон,
В котором тайна клятвы мужества укрыта.
Зимой курган укроют пышные снега,
А летом, зной его нещадно обжигает,
Так и бегут неслышно долгие года,
Но только в памяти, курган тот сохраняет
Свою историю о Чести и Любви,
О злых набегах, грабежах и разорении,
Потоках крови, что ручьями тут текли,
Когда вокруг гремели яростью сражения!

Давным - давно земля посевами цвела,
Счастливо жили землепашцы, пребывая
В трудах тяжелых, и земля им отдала
Свою любовь. И нет богаче урожая,
Чем на земле, какую потом поливал
Дехканин честный. От зари  до поздней ночи.
Он за сохой ходил, и кетменем махал,
На краткий миг для сна закрыв во мраке очи.
Земля Даргомой была так напоена,
Что урожай богатый пахарям родила!
Цвела в трудах, в заботах добрая страна,
Но жадность, перса в этот край всегда манила!
И вот, над степью Агалыкской грянул гром,
Крылами черными вороны солнце скрыли,
В огне сгорает глинобитный отчий дом,
Отца и брата, персы насмерть зарубили.
Лютует враг: мужчин и юношей казнить!
Детей и женщин в рабство гнать без сожаленья,
Шах повелел. Не будут больше вольно жить
На берегах Даргома, люди в поселеньях!
Разорены кочевья, выжжены поля,
Уходят в горы люди, жизнь свою спасая.
Не хочет кровь сынов своих впитать земля,
Тех, кто сражался за свободу умирая.

Согнали женщин и детей в большой загон,
Как будто скот перед продажей на базаре,
Повис над степью крик стыда и боли стон,
Но сорок девушек, не связаны стояли.
Пылают гневом очи, брови сведены,
И пусть сегодня их нукеры окружают,
Сердца и души дев отвагою полны,
Стоят они, как будто сами охраняют
Плененных персов!
                Девы чудной красоты!
Прекрасны лики, гибки девы тонким станом,
Казались тонкими и слабыми персты,
А щеки пленниц полыхают ярким лалом!
Их для гарема сотник строго отбирал,
И девы были на подбор, всех прочих краше!
Но взгляд у каждой лютой яростью пылал,
И не сулил их взор добра персидской страже!
В шатре на ночь укрыты девы, но не спят.
Они не станут, не желают подчиняться!
Негромко девы о побеге говорят,
И в долгий путь, не долго пленницам собраться!
Одна из девушек, подняв горящий взор,
Холодным голосом подруг своих спросила:
- Скажите, кто из вас согласен на позор?
Кого из вас судьба наложницы прельстила?
Нукеры Шаху нас в подарок поднесли,
Я не желаю с рабской долей примириться!
Я – Агалыка дочь! Я – дочь моей земли!
Я за нее умру, и если удавиться
Придется мне, то прежде Шаха я впустить
В покои наши для услады я желаю!
Что бы косой моей убийцу задушить!
Иного счастья, в жизни больше я не знаю!
- Как ты права, сестра!
                Послышалось в ответ:
- Но жаль, убить его так просто не сумеем.
Бежать нам надо, и пути иного нет!
- Но как бежать? Ведь и ножа мы не имеем.
Хуршида хитро улыбнулась:
                - Что с того?
Что бы бежать, нужны желание и ноги!
К утру, мы можем оказаться далеко,
Пока великий шах проснется от тревоги!
Ножей в достатке есть у стражи! И всего,
Что нужно нам, глубокой полночи дождаться.
Ведь слабым девам, обмануть врага легко,
Кто станет девушек – наложниц опасаться?

Узнав про замысел, прекрасная луна
Свой лик за облаком плывущим укрывала,
А ярким звездам потускнеть наказ дала,
И с восхищением с небес она взирала
На то, как к страже тихо девы подошли,
У спящих воинов ножи они достали,
Клинки, мерцая в темноте сердца нашли,
Но ярость стали, грозно девы направляли!
Забрали луки, сабли, шлемы и щиты,
В ночи безлунной, шесть табунщиков убито!
Лишь демон ночи услыхал из темноты,
Как по степи ночной, стучат коней копыта!

Рассвет над степью удивляясь осветил
Батыров странных, что скакали неустанно.
И любопытно поглядев, рассвет решил,
Что сорок воинов одеты как то странно!
На них кольчуги блещут, луки у седла,
Шеломы, копья, сабли острые сверкают!
Но кожа на щеках у воинов нежна,
И косы черные на плечи их спадают!
Красивы лики, как агат глаза горят,
Как лепестки у розы, губы плотно сжаты,
Как будто пэри в седлах всадники парят,
Но все же краше всех, начальница отряда!
Она несется в голове на вороном,
Ахалтекинца своего не погоняет,
Плащ за спиною вьется, будто бы крылом,
Её от бед чудесный ангел укрывает!

К полудню Шах в своем изысканном шатре
Проснулся поздно, дастархан велел готовить,
Подали плов ему, шашлык на вертеле,
Манты, самсу… Все что душа могла изволить!
Пока обедал Шах, нукер смиренно ждал,
Но вот допущен он к Владыке, и посыльный
Пред повелителем ничком в шатре упал,
Как будто рухнул с ног, от ноши непосильной.
- Прости, Владыка, что дурную весть принес.
Твои наложницы. Все сорок дев сбежали.
Их нет нигде, как будто дев шайтан унес.
И сорок лучших скакунов они угнали…..
Хотел посланцу Шах рукою горло сжать,
Чтоб пес проклятый своей вестью подавился!
Но гнев сдержал, велел начальника позвать,
Что дев берег.
                И он ответу удивился.
- Прости, Владыка. Верный твой Собир погиб.
Мертва вся стража, и табунщики убиты.
Исчезли сабли и доспехи. Даже щит,
Тобой подаренный ему. Сердца пробиты
Кинжалом острым у охранников твоих,
А девы скрылись, оседлав коней ретивых.
- Послать погоню! Привести их мне живых!
Я сам сумею наказать рабынь спесивых!!!!!

Отряд гвардейцев в степь умчался торопясь,
По следу всадниц персы словно псы скакали.
За смерть и беды, что несли они смеясь,
За черный плащ, их «Черной смертью» называли.
След дерзких девушек к ущелью их привел,
Отряд спешил, и скоро между скал втянулся.
Вдруг зажужжали горы, как пчелиный рой,
И всадник первый, захрипев в седле согнулся.
Нукер увидел, что в груди его стрела,
И громко крикнул:
                - Впереди нас ждет засада!
Продолжить крик, ему Хуршида не дала:
Стрелою меткою нашла его награда
За верность Шаху!
                Захрипел нукер, и пал.
А стрелы градом злым гвардейцев осыпали.
Последний жизни час для воинов настал,
Без всякой жалости их девы убивали….

Шах в ожидании не спит, не ест, не пьет.
Горит желаньем грозной местью насладиться!
Уже решил, как деву каждую убьет,
И ждет: когда ж отряд с добычей воротится?
Но нет гвардейцев, пролетел и день и два.
Задумчив Шах: где его войско пропадает?
Ужель от рук рабынь, бойцов ждала беда?
Нукеров новых Шах вдогон им посылает.
Где персу знать, что дева в этих кишлаках
С рожденья самого с седлом была знакома.
Аркан бросала, билась саблей, на руках
Могла бороться.
                А теперь, лишившись дома
Она как львица будет род свой защищать,
И не узнать ему пощады и прощенья.
Без страха девы станут персов убивать,
Нет! Никогда не избежать ему отмщенья!

Отряд гвардейцев, что на поиск ускакал
Был осторожен. Командир не торопился.
Но вот, под вечер, между диких черных скал
Отряд персидский на ночлег остановился.
Отправлен воин за дровами, чтоб костер
Могли зажечь нукеры и в ночи согреться.
Хозяин ночи над ущельем распростер
Полночный полог.
                И решили оглядеться
Бойцы, но меж камней раздался странный крик.
Нукеры мчались в ночь, выхватывая сабли,
Вдруг одинокий воин между скал возник,
И руки персов, вдруг от ужаса ослабли.
Словно нарочно с неба глянула луна,
И дно ущелья бледным светом осветила.
Суровым персам рассмотреть она дала,
Что меж камней зияет страшная могила!
Лежали воины вповалку среди скал,
Гвардейцы грозные, что дев в степи искали.
В ущелье демон смерти души их забрал,
Они здесь все перед создателем предстали.
Ужом холодным страх по спинам заскользил,
Холодным потом лбы нукеров увлажнились.
Кто грозных воинов без жалости убил?
И с кем гвардейцы в свой последний час сразились?
Бек осмотрелся: смерть расщелины таят.
Быть может там, стрелки суровые укрылись?
И он немедленно назад ведет отряд,
Пока и с ними эти скалы не сразились…

Потерян след беглянок. Воины назад
К шатру правителя, главу понурив едут.
Нет, не вернуть в шатер наложниц им назад,
И не отпраздновать им славную победу.

Но не закончена история. Вокруг
Отряды персов, словно духи исчезают.
Среди персидских войск уже царит испуг,
И ходят слухи: Злые пэри убивают
Всех тех, кто смеет через степь скакать верхом.
Они, как ястребы нукеров настигают,
Собьют врага с седла арканом иль кнутом,
И сталью острой сердце недруга пронзают!
Не все понятно? Я могу вам пояснить:
Убив гвардейцев, девы сабли собирали.
Они хотели Агалык освободить
От Шаха подлого, и клятву в этом дали!
Хуршида девушек поближе позвала,
И в сердце Бека, саблю острую вонзила,
Для клятвы руку к небу грозно подняла,
Сурово глядя, у подруг она спросила:
- Готовы вы и дальше с Шахом воевать?
А может, мы в пещеры тайные вернемся?
- Нет, нет, Хуршида! За свободу убивать
Мы будем персов, и тебе мы в том, клянемся!
С тех дней в степи покоя не было врагу.
Везде, где только тень Хуршиды промелькнула,
То просвистит стрела, сбивая на скаку
Гонца персидского, то сабля вдруг сверкнула
Срубая голову нукеру, и опять
Отряд бойцов в степи бесследно исчезает.
Не могут персы дев прекрасных отыскать,
А те, находят их, и жизни отнимают!
Обозы гибнут, гибнет стража, в гневе Шах.
Страна повержена, но люди не сдаются!
Ведь не признать мужчине перед персом страх,
Когда с ним девушки – рабыни смело бьются!
По всем кочевьям слухи птицами летят,
В степи отряд отважно с персами сражался!
Мужчины молча друг на друга не глядят,
Но каждый воин в кишлаке за саблю брался!
То тут разбит отряд, то там сражен гонец,
А здесь обоз отбит у сборщика налога.
И перса каждого в степи настиг конец,
Кинжал быстрей и злей, чем шахская подмога.
Отряды персов день за днем сквозь степь идут,
Они воительниц скорей поймать желают!
А те, как Дэвы ночи, бой врагу дадут,
И как мираж, в степи рассветной исчезают….
Уже поют в народе песни, про бои,
В которых девы грозных воинов сражают,
О клятве Родине и о большой любви
К земле родной, что их бессмертьем наделяет!!!!!
Акына каждого, Шах задушить готов,
Чтоб песни девушек – бойцов не прославляли,
Но нету сил, заткнуть убийце правду слов!
Да и подрежет крылья песне Шах едва ли!

Шах за воительниц охоту объявил:
За деву каждую, - верблюд с добром в награду!
Но смерть в степи охотник каждый находил,
Шли за добычей персы, словно в двери Ада!
Но невозможно жизнь в охоте проводить.
Шах снова войско для похода набирает.
Пора ему народ афганский покорить,
Уходят персы, словно в битве отступают.
Хуршида девушек собрала, и совет
Они держали: Порешили крепость строить!
Ведь в Агалыке персов и в помине нет!
Людей собрали, но не стали люд неволить.
За дело взялись со сноровкой и легко!
На берегу Даргома стены заложили,
Взметнулись башни крепостные высоко,
И камень крепок, чтоб тараном не пробили!
Бойницы узкие и крепкие врата,
Припасы, стрелы, камни, - к битве все готово!
И дев на стенах окрыляет высота,
С жестоким Шахом девы станут биться снова!
Вот из кочевий южных вести донесли:
О том, что Шах с войсками в Агалык вернулся.
Хуршида с девушками в цитадель вошли,
И на воротах крепостных запор замкнулся…..

В столице праздник! Веселится весь дворец!
Владыка, лежа на суфе глядит с улыбкой.
Но прислан вскоре от наместника гонец,
И понял Шах, что этот праздник был ошибкой!
Окончен пир и Шах от ярости кипит!
Казнен наместник, с головою Бек расстался.
За то, что крепость посреди степи стоит,
А это значит, Агалык ему не сдался…
Войска без отдыха на штурм отправил Шах,
И приказал: Хуршиды голову доставить
Сардару верному, и меч в его руках
Шах повелел победой новою прославить!
Но крепость грозную разрушить не дано
Ни боевым слонам, ни мощному тарану,
А стрелы девушек, летают далеко,
Язвя врага неизлечимой смертной раной.
Промчался месяц, и второй за ним летит.
Победы нет. Шах в иступлении лютует.
Гонцов без жалости за вести он казнит,
Сардар и день и ночь под стенами воюет.
Но нет, не могут сорок девушек сломить,
Атаки раз за разом девы отбивают.
А тут уже и персы стали говорить,
Что девам в битве, злые Дэвы помогают!
Что человек не может столько стрел пускать,
Не могут девушки в боях не утомиться!
Они не могут столько дней в ночи не спать,
Про них рассказов и нукер, и бек боится!
Кипит сражение, завален склон холма
Телами павших персов, а в степи летает,
Звенящей птицей песня. Громко, с высока
Она защитницу степную прославляет!
И степняки подняли голову, они
С отвагой дерзкой взором, перса взгляд встречают!
Пока идут в степи бессмысленно бои,
Народ в кочевьях снова силы собирает!
Подумал Шах:
                «Коль в битве их не победить,
Что удалось им раз, удастся им и дважды.»
Решил Владыка их измором погубить:
- Пускай издохнут души рабские от жажды!!!!!

Теперь, нукеры не сражение ведут,
И к стенам с лестницами уж не подступают.
По берегам Даргома воины снуют,
И день, и ночь канал иной в обход копают.
Вот день настал, и нету в крепости воды.
Нукеры девам все пути загородили.
Теперь защитницам не избежать беды,
Теперь рабынь нукеры точно победили!
Но не сдаются девы! Стрелы их летят
На сто шагов кругом, и персов убивают.
Через бойницы очи зоркие глядят,
И тетиву на луках руки напрягают!

Прошли недели. Как же крепость? Девы как?
Воды глотка не отыскать, в кувшинах сухо.
Пускай ликует и смеется подлый враг,
Пусть голоса звучат надтреснуто и глухо,
Но девы все ж не пали духом, не сдались.
И как то утром, в час прекрасного восхода
Все сорок девушек на стену поднялись,
И громким голосом воззвали к небосводу:
- Пусть клятву нашу слышат небо и земля!
Клянемся мы врага и смерти не бояться!
Ведь у народов всех, есть родина своя!
А за своё, мы будем преданно сражаться!
Клянемся трусостью себя не запятнать,
Клянемся другу быть защитой и опорой,
Клянемся насмерть за страну свою стоять,
Клянемся биться до конца с трусливой сворой!
Внезапно руки их над шлемами взвились,
В луче рассветном сабли ярко заискрились,
И сорок светлых душ лучами мчались ввысь,
И словно солнца, сорок девиц засветились!
Над крепостной стеною ярко свет сиял,
Как в зеркалах, на небе девы отразились!
Летела клятва над землей, и вдруг пропал
Прекрасный свет… Как будто девы растворились.
С опаской, медленно входили в ворота
Войска персидские, засады ожидали.
Но скоро поняли, что крепость то, пуста.
Но все равно нукеры девушек искали.
Так пала крепость. Только сколько не искать,
Но персы девушек – защитниц не видали.
И никому теперь в подлунном не узнать,
Куда красавицы из крепости пропали?
А Шах персидский эту крепость приказал
Скорей разрушить, и воители старались,
Чтоб даже камни, от держащих стены скал,
Вокруг твердыни в беспорядке не валялись.
Все разобрали: стены, башни, только вал
Стоял как прежде. Сабли, луки растащили.
А камни стен, нукер со злобою швырял,
В канал широкий. В нем остатки стен топили.

В те дни никто не смог бы толком объяснить,
Куда из крепости красавицы исчезли?
Рекой подземною смогли они уплыть?
Иль в тайный лаз перед падением, залезли?
Но все ж молва в степи, как песня пронеслась:
Все сорок пэри в небо к духам улетели,
Затем, чтоб вся страна на перса поднялась,
И воевала с Шахом!
                Видно так хотели
В народе вольном, и уже земля горит!
У Шаха подлого, пылает под ногами.
Опять Владыка есть не может, и не спит,
Опять отряды его гибнут. И с врагами
Ему не справиться. Уходит гордый Щах
Ему нет силы, покорить народа волю!
Не удержать ему народ в своих руках,
Никто в степи большой, не хочет рабской доли!

Века несчетные над степью пронеслись,
Еще веков над ней немало пронесется,
Но предсказанья дев – воительниц сбылись,
Народ не сломлен и тирану не сдается.
На месте крепости высокий холм стоит,
Он как задумчивый старик в ночи вздыхает,
За летом лето, его склоны зной палит,
За ливнем ливень холм старинный поливает….
Он помнит всё, что видел, помнит, что слыхал:
Звон острых сабель, посвист стрел, и стоны павших.
Как будто сам он, против персов воевал,
И здесь прилег в степи, от частых битв уставший.
А ветер быстро вдоль по склонам пробежит,
И обожжет лицо прохладою невольно,
Напомнит людям, чья по жилам кровь бежит,
И ярость клятвы дев, ударит в сердце больно….
Пусть память девушек живет у нас в сердцах,
Пусть клятва чести не померкнет, не сотрется!
Хуршиды острый меч сожмем друзья в руках,
Ведь клятва дев, над нами песней раздается!

                КОНЕЦ

20,09,2012год.