Об Алёхине. Из поэмы

 37
 Среди других достойных дел,
 Читатель, я Алёхина отдельно бы воспел.
 Возможно не было мощней таланта.
 В расцвет его он с лёгкостью сумел
 Разбить ничейный гений Капабланки.
 Тот даже честь свою презрел.
 Воспользовался даденным ему карт-бланшем:
 Когда Алёхин танцевал в соседнем зале,
 Его противнику судья и секунданты помогали.

 38
 Готов принять бесчестья кутерьму,
 И что, помощники бесплодные, ему!
 Коли в спокойном ферзевом гамбите
 В дебюте сходу и за несколько минут
 Ловушку изобрел, противники побиты.
 И теоретики бумаги много изомнут,
 Пока не будут все опровержения добыты.
 Или в дебюте вдруг уступка в центре всех полей,
 Пойди придумай-ка идею посмелей.

 39
Такого гения в двадцатом веке долго ждали,
 О памяти его легенды целые слагали.
 В сеансе втемную на двадцати досках,
 Когда противники ошибки разбирали,
 Бывало, путались в своих ходах
 И к памяти маэстро прибегали,
 И он развеивал их страх.
 И вспомнить мог он через много лет
 Турнирных партий всех сюжет.

 40
 А как Алёхин с слабаком играл,
Он фору хитрым способом давал...
 Когда разгром неотвратимо надвигался,
 С противником он стороны менял.
 Но несколько ходов, и тот финал уж снова повторялся.
 Великодушно гений финт свой повторял,
 А результат один, и быстро проявлялся.
 Противник счастлив, что с великим гением сразился,
 Хоть трижды в партии очка лишился.