Джиму

Я лежу на балконе в шесть утра на Юго-Западной где-то;
выкурил пару трубок, допил вторую бутылку вина.
Интересно, знал ты, что тебя будут слушать через пятьдесят лет?
Знал, что так и не случится Третья Мировая война?
Твой голос недавно разбудил меня совсем рано утром:
"Почему я пью? Чтобы писать стихи..."
В свои двадцать семь ты умер невероятно мудрым,
пусть и не видел вживую берёзки, дубы и ольхи.
Я лежу на балконе и уже по миллионному разу
слушаю твои песни на плеере, больной и пьяный.
Джим, у меня жизнь тоже накроется медным тазом.
Может, тогда я расскажу тебе про наши поляны,
про Родину-смерть, про Москву, про Питер и Выборг,
про публичную роль и святость внутренней сущности.
Про близких людей, доведённых до нервных срывов.
Про больную любовь и другие кошмарные чувства.
Мы обсудим Рембо, Блейка и русских поэтов,
посмеёмся вместе над неизменной судьбой.
Ведь я так хочу верить, что там, где ты,
любовь и счастье словно непрекращающийся запой.
Жизнь несётся в бездну остывающей яркой кометой -
чувствую, сердцу осталось стучать года три.
Я лежу на балконе в шесть утра на Юго-Западной где-то.
Время, пожалуйста, быстро ты так не гори.