Дошкольное. Вокзал и останки танка, 1946

Я как будто бы и сейчас  вижу этот небольшой город, его улицы, те мои маршруты от дома к вокзалу, к школе, к рынку, по городу, по холмам у подножья развалин старинного замка...
Мы жили очень недалеко от центра. Хотя "далеко" там, наверное, и не было вовсе.
И вообще кажется мне, что я и сейчас не буду чувствовать себя там чужой и сумею найти все старые знакомые места

Городок этот, имеющий очень длинные исторические корни, тогда, в конце первой половины ХХ века, был просто крошечным.



ВОКЗАЛ

Недалеко от нашего дома  располагалась железнодорожная станция и сохранился целым в недавних военных передрягах скромный вокзальчик. В спокойном,  уездном городке
железнодорожная станция и привокзальная площадь были для нас, вольных дошколят, самым интересным и живым, а потому и самым притягательным местом. И мы частенько, говоря непринужденным современным языком, там "ошивались".
От нашего дома к вокзалу вели две тихие параллельные улицы, заполненные небольшими домиками, частью стоявшими в развалинах.
Вокзал и вся  железнодорожная станция пробуждались и оживали ненадолго только когда прибывал пассажирский поезд. Идея "сбегать на вокзал" была всегда заманчивой и нестареющей.

Жизнь тогда, сразу после войны 1941-1945,  была странной, неопределённой, неустроенной. Люди из других мест, еще более разоренных военным лихолетьем, всюду искали себе пристанища и применения. Это было хорошо видно даже нам, малявкам, по тем сценкам, что иногда проходили перед нашими любопытными глазами на маленькой железнодорожной станции.
В разных политических причинах событий  и в бытовых тонкостях никто из нас силен не был. Мы просто наблюдали, как подходили к станции переполненные, буквально по крышу вагонов, поезда. Как "наши" пассажиры толпой  бросались к вагонам, карабкались и, наступая на что попало - руки, ноги, скарб уже сидящих,  отвоевывали себе местечко на этих многострадальных крышах...
Такой дикой и опасной "посадке",  конечно же, пытались препятствовать немногочисленные милиционеры и железнодорожники.  Они буквально хватали людей за ноги, стаскивая со стен и с крыш неудачников. Однако силы всегда были неравны и со  станции поезда уходили основательно "догруженными".

Мы, ребятишки,  обычно наблюдали эту драматическую картину стоя в стороне, неподалёку от маленького привокзальнго базарчика с нехитрой снедью местных хозяюшек.  И каждый раз бывали потрясены с новой силою и даже ощущали, может быть впервые в жизни, тревогу, какие-то неясные отзвуки далёких взрослых трудностей, неладность и неустроенность большого мира... 



В ОСТАНКАХ ТАНКА

Недалеко от здания  вокзала стоял разбитый танк вернее то, что от него осталось.. Чей это был танк,  русский или немецкий, я не знаю. Были или нет траки и сами колеса, тоже  не помню – кажется же мне, что там была кабина.  Крышки люка, точно, не было и никаких пушек тоже.  Наша компания – человека четыре или пять – залезли в останки недавно грозной ещё  боевой машины и разместилась на сидениях.
В утробе танка было темновато и  тесновато и, пожалуй, жутковато... Сиденья - твердые и холодные.  Железные, как говорили дети. Разместились всё-таки и разговаривали как-то серьёзно и по-взрослому о своих делах. Какой-то пацан заинтересовался моей персоной и стал расспрашивать о моих "личных обстоятельствах". Спросил, в частности, как зовут мою мать. Он так и сказал –МАТЬ.  Такое определение мамочки  я слышала впервые и оно мне не понравилось.  Показалось грубым.
Я чётко и твёрдо, прекратив дальнейшие расспросы,  поправила собеседника, заявив ему, что у меня не МАТЬ, а МАМА.
Продолжения беседы не получилось, ибо тут обнаружилась, по скверному запаху в танке,  другая неприятность:
оказалось, что до нашего вторжения в останках боевой машины уже побывал гость и оставил свой сувенир на память. Кому-то из наших не повезло! 

Быстро-быстро моя компания выбралась на свет и воздух божий
и больше уже к злополучным останкам не приближалась даже на пушечный выстрел.

Осень 2012


на фото - подружки и автор (справа)