Сказки бабы Топы 3

 Сказка про Финиста, ясна сокола.

Было у одного мужика три дочери. Ро;стил он них один, без матери. Та  заболела, заболела, да и умерла, когды деушки  маленьки были. Вдругореть мужик женитце не стал, штобы мачеха дочерей не обижала. Вот как-то раз собралсе мужик в город ехать, и у дочерей спрашиваёт:
-Дочери мои любезные, а што вам из городу привести в подарочёк?
-Мине, батюшка, привези полушалок гарусной, баской, да штобы всё светочки по краям были. Которы с краю светочки - большие, а по серёдочке – ми;леньки, - говорит мужику старша дочи.
-А мине, батюшко, привези гамаши нарядные, из красного сафьяну, со шнурками, да со пряжёчками, - просит середня дочи.
-А мине, батюшка, привези пёрышко Финиста – ясна сокола, боле мне ничего не надо, - говорит мужику Марьюшка, младша дочи.
Уехал мужик, а сёстры стали смеятце над Марьюшкой:
-Ты совсем глупа-наглупо, ну нашто тибе пёрышко?
Молчит Марьюшка, не связываетце с нима. Назавтре рано утром приехал мужик из городу и стал дочерей одаривать. Старшой дочери подаёт полушалок гарусной, баской-пребаской, весь в светочках, с кисьем по краям. Средней дочери подаёт гамаши нарядные, на каблучочке, да ишо с золотыма пряшками, глаз не оторвёшь, сколь баские. А Марьюшке он и говорит:
-Не купил я тибе, Марьюшка, пёрышка Финиста – ясна сокола, все базары обошёл, у куго только и не спрашивал, нехто и слыхом не слыхал про ето пёрышко. Вдругореть поеду, дак ишо поишшу.
-Ладно, батюшко, говорит нему Марьюшка. –В другореть, так в другореть, я обожду, што уш тут поделаёшь.
Вот прошло какоё-то времё, и вдругореть засобиралсе етот мужик в город. И опеть спрашиваёт у дочерей што им привести подарком.
-Мине, батюшко, привези бусы баские, да штобы я них носила в три реда на шее, да штобы в них не стыдно было показатце перед самим батюшкой-царём, - наказываёт мужику старша дочи.
-А мине, батюшко, привези сарафан нарядной до пят, да штобы у него по подолу петухи красны были вышиты,- просит мужика середня дочи.
-А мине, батюшко, привези только одно пёрышко Финиста – ясна сокола, - попросила опеть младша дочи.
-Ладно, дочери любезные, привезу, - сказал мужик и уехал в город. Справил он в городу свои дела, и пошёл подарки дочерям покупать. И старшой он подарок купил, и среднёй, а для Марьюшки не как не можёт найти пёрышко заветноё, искал, искал него, много местов обошёл, много народу обспрашивал, да так и не купил он пёрышка. Приехал мужик домой, а дочери него у ворот стричают. Подал он бусы троерядные старшой дочери, сарафан  до пят,  с петухами по
подолу середнёй дочери, а Марьюшке говорит:
-Не нашёл я опеть тибе пёрышка, Марьюшка.
-Не беспокойсе, батюшко, я  обожду, - говорит нему Марьюшка.
А сёстры над ней впокатушку смеютце:
-Совсем бестолкова ты  сестрица, другой раз без подарка осталась.
А Марьюшка опеть молчит, не связаваетце с нима. Долго ли, коротко ли, опеть мужик в город засрежалсе, и опеть у дочерей он спрашиваёт, а  што им из городу привести подарком.
-Привези мине, батюшко, шелку алого на платьё, да ишо ленту алу в косу, - просит старша дочи мужика.
-А мине привези, батюшко, белого батисту на кофту, да ишо отрез шерстенной на юбку,- просит мужика середня дочи.
-А мине, батюшко, нечего не надо, окромя токо пёрышка Финиста – ясна сокола. Вот ето пёрышко и привези мине в подарок, - попросила мужика  младша дочи, Марьюшка. А сёстры ну опеть смеятце над Марьюшкой:
-Ох, и бестолкова ты, бестолкова сестрица, опеть с носом останешьсе.
Промолчала Марьюшка, ничего ним не сказала на обидны слова.
       Мужик с тем и уехал. Справил он все свои дела в городу и пошёл подарки дочерям покупать. Старшим купил, што оне у него просили, а пёрышка заветного ну негде нету. Идёт мужик по полю, пригорюнилсе, не знаёт куды и податце, где то пёрышко искать. Идёт, чуть ли не ревит. Гледит, а настрету нему идёт старичок, сам маленькой, а борода долга, ниже поесу. Вот и спрашиваёт старичок мужика:
-Ты пошто такой невесёлой, што приключилосе с тобой, кака така печаль на серце лежит, али обидел хто?
-Не хто миня не обидел, да вот не нашёл я опеть подарка для своей Марьюшки. Где токо не побывал, и у куго токо я и не спрашивал, нехто про ето не знаёт, отвечаёт старичку мужик.
-Да про што, про ето? – Спросил него старичок.
-Да вот просила миня Марьюшка привести ней в подарок пёрышко Финиста – ясна сокола. В третьёй раз попросила, а я опеть нечего не нашёл,- пожалилсе нему мужик.
-Токо и всего-то, удивилсе старичок. – Пособлю я твоему горюшку, есь у миня тако пёрышко. Тут снимаёт старичок шапку и достаёт оттулёва махонькоё, серенькоё пёрышко, да и него подаёт мужику. Обрадел мужик, взял пёрышко и овернулсе, штобы спасибо старичку сказать, а тот ну как скрось землю провалилсе. Завернул мужик пёрышко в трепицу, да скореича домой поехал.
Приехал мужик домой, а дочери к нему настрету за подарками выскочили, вышла и Марьюшка, стоит и думат: «Наверно батюшко опеть без пёрышка приехал». Роздал мужик подарки старшим дочерям и говорит Марьюшке:
-Ну, Марьюшка, выполнил я в етот раз твой наказ, и привёз тибе пёрышко Финиста – ясна сокола. Розвернул он трепицу и подаёт ней пёрышко, махонько да серенько. Обрадела Марьюшка, взела пёрышко, ко груди прижала него и ушла в свою горенку. Сёстры токо головами покачали  во след. Закрылась Марьюшка в горенке, а как вечер-то настал, бросила она пёрышко об пол, и евилсе к ней Финист – ясной сокол, да такой баской царевич-королевич, што не в сказке сказать, не пером описать. Вот оне до утра миловались, розговоры всяки вели, а как утро-то настало, говорит ней Финист – ясной сокол:
-Сичас я, Марьюшка, обернусь серым соколом и улитю на волю, а ты окошечко не затворяй, я на кажну ноченьку к тибе прилетать буду. С етима словами ударилсе он об пол, да и обернулсе серым соколком, и вылетел в окошечко полетать по полям да по лесам. А как вечер настал, он опеть к ней воротилсе. Вот он раз прилетаёт, да другой раз прилетаёт, всё розговоры оне с Марьюшкой ведут. А старшим дочерям больно интересно стало узнать, пошто ето она закрываетце по вечерам, да и к ним не выходит. Стали оне у дверей подслушивать, да в шилку подсматривать, да и угледели таки оне Финиста – ясна сокола, и обзавидовались порато, и решили оне погубить него. Укараулили как-то вечером, што Марьюшка привалилась на кровать поджидаючи Финиста – ясна сокола, и задремала, а потом и заспала она, а двери-то в горенку запереть позабыла. Прокрались оне тихонечко в горенку, да в окошечко навтыкали ножиков вострых и ушли в обратно, кабыть оне тут и не бывали. А Марьюшка так и не проснулась, не почуела беду. Вот летит Финист – ясной сокол к окошечку, да на ножики-то и напоролсе с розмаху.
Билсе он, билсе, весь изранилсе и говорит:
-Прошшай, Марьюшка. Найдёшь миня в тридевятом царстве, в тридесятом государстве, за тридеветь земель, когды износишь троё жалезных башмаков, да истреплёшь три жалезных колпака, да изломаёшь в дороге ты шагая три жалезных посоха. Услышила ето Марьюшка, соскочила с кровати, кинулась к окошечку, а оно всё в крови да в перьях, да в ножах вострых. Побежала к сёстрам и спрашиваёт них:
-Сестрицы милые, да пошто вы еко сотворили, што я вам худоё сделала?
А те молчат, глазишша опустили, видно совесно стало. Принелась Марьюшка собиратце в путь-дорогу. Заказала она кузнецу трое башмаков жалезных, да три колпака, да три посоха – тожё из жалеза. А когды кузнец ей всё ето сделал, поклонилась она в поес отцу-батюшке и отправилась в путь-дороженьку. Долго ли шла, коротко ли брела, скоро сказка сказываётце, да не скоро дело делаётце. Вот уш она одне башмаки износила, один колпак истрепала, и посох один изломалсе, и пришла она той порой на
полянку. Видит Марьюшка стоит на полянке избушка на курьих
ножках. Марьюшка и говорит :
-Избушка, избушка, стань к лесу задом, а к мине стань передом. Избушка к ней и повернуласе. Вошла Марьюшка в избушку, видит баба Ега за столом сидит:
-Фу-фу-фу, русским духом пахнёт. Чего тибе деушка надобно?
-Я ишшу, бабушка Егабушка, Финиста – ясна сокола, ты не видала ли него?
-Нет, не видала, - отвечаёт баба Ега. А вот где он  я про то ведаю. Финист твой, деушка, живёт в тридевятом царстве, в тридесятом государстве у царевны-королевны. Да она-то только волшебной силой ведаёт. Ну, да ладно, пособлю я тибе.
Вот  дам я тибе серебрено блюдичко, да золотоё еичко. Когды ты придёшь в тридевятоё царство, в тридесятоё государство, наймись к ней роботать. А после роботы ты достань еичко, да положь него на блюдичко, оно само по нему закатаетце. Будёт она просить продать ето блюдичко, смотри, не продавай, а скажи ней, што так отдашь, коли она позволит тибе посмотрить на Финиста – ясна сокола.
-Спасибо,- сказала Марьюшка бабе Еге и пошла дальше. Идёт она лесами дремучима, да полями широкима шла, шла и опеть обутку износила, колпак истрепала, посох изломала. Вышла Марьюшка опеть на полянку, и видит, што на полянке стоит избушка на курьих ношках. Токо вокруг избушки огород загорожён и на каждом коле по черепу, а в черепах огонь горит. Испужалась Марьюшка, но виду не подала, подошла она к избушке и говорит:
-Избушка, избушка, стань к лесу задом, а к мине стань передом . Поворотилась к ней избушка передом, Марьюшка взошла к ней на крылечко, и  в избушку зашла.
Смотрит, сидит баба Ега страшнее, чем перва.
–Фу-фу-фу,- русским духом пахнёт,- говорит баба Ега. – Зачем пришла, деушка.
-Ишшу я, бабушка Егабушка, Финиста – ясна сокола, - говорит ней Марьюшка. Не стричала ли ты него?
-Нет, не стричала,- говорит ней баба Ега. – А у моей сестрицы младшой ты была? Пособила она тибе?
-Пособила, - говорит Марьюшка. – Дала серебреноё блюдичко, да золотоё еичко, и куды идти показала, и как быть научила.
-Ну, тогды и я тибе пособлю. Вот возьми серебреные пяльцы да золотую иголочку. Иголочка сама будёт вышивать серебром да золотом, как токо ниё ты в руки возьмёшь. Будёт царевна просить продать, не продавай, а проси взамен них посмотрить на Финиста – ясна сокола.
-Спасибо тибе, бабушка, - поклонилась в поес Егабове Марьюшка и дальше пошла.
Шла она опеть горами высокима, лесами тёмныма, полями широкима, и опеть износилась у ниё обутка, истрепалсе колпак на голове, изломалсе посох в руках. Пришла Марьюшка опеть на полянку широку, и на ней стоит избушка на курьих ношках, огородом обнесёна, а на каждом коле висят черепа лошадиные да и огнём горят. Марьюшка и говорит:
-Избушка, избушка, стань к лесу задом, а к мине передом. Избушка к ней и поворотилась передом. Вошла Марьюшка в избушку, а там баба Ега на пече лежит и говорит:
-Фу-фу-фу,- русским духом пахнёт. – Куды идёшь деушка?
- Ишшу я бабушка Егабушка Финиста – ясна сокола. Ты случаём про него не слыхала ли чего? – говорит ней Марьюшка.
-Слыхать не слыхала, а ты у моих сестриц была? – спрашиваёт ниё баба Ега.
-Была, - отвечаёт Марьюшка, - пособили оне мине, да на путь миня и направили.
-Ну, так и я тибе пособлю,- говорит баба Ега. Вот тибе серебреноё донце, золотоё веретёнцо, возьмешь него в руки, само пресь будёт, а ниточка-то будёт не простая, а золотая.
-Спасибо тибе, бабушка Егабушка, - сказала Марьюшка и пошла дальше. Долго ли, коротко ли шла она и пришла в тридевятоё царство, в тридесятоё государство, и пришла к дому етой царевны, котора и держала у сибя Финиста – ясна сокола. А ето не дом, а целой дворец хрустальной. Крылечушко резноё, окошечка росписные, а в окошечке сама царевна сидит, да на улочку гледит. Вот Марьюшка ниё и спаршиваёт:
-Я иду в роботницы наниматце, не надо ли тибе роботницы.
-Надо, - говорит царевна. – А ты што делать умеёшь?
-Да много чего, - говорит Марьюшка. – Умею шить, пресь, везать, вышивать, роботать по дому.
-Ну, такую мне и надо, проходи в дом,- пригласила ниё царевна.
Вот и стала роботать Марьюшка в дому у царевны. День роботаёт, а как ночь настанёт, достанёт она серебреноё блюдичко и золотоё еичко, и скажёт:
-Катись еичко по блюдичку, покажи мине Финиста – ясна сокола.
Покатитце еичко и появитце на блюдичке Финист – ясной сокол. Смотрит не него Марьюшка, а слёзоньки так и капают. Подслушала ето царевна и просит Марьюшку продать ней блюдичко с еичком.
-Продать не могу, - отвечаёт ней Марьюшка. – Даром отдам, а за ето дозволь ты мине повидать Финиста – ясна сокола.
-Ладно, - согласилась царевна, а сама думаёт: - Пусь смотрит, я него травкой сонной напою, он и не проснётце. –Приходи, как ночь настанёт в нашу спальню, там и увидишь него.
Настала ночь и пошла Марьюшка в спальню к царевне. Видит, што спит на большашшой кровате милый друг – Финист – ясный сокол. Стала Марьюшка будить него, до утра пробилась, а розбудить так и не сумела.
-Ну, што посмотрела на Финиста – ясна сокола? – спрашиваёт ниё царевна.
-Посмотрела, отвечаёт Марьюшка,- да токо он не проснулсе.
Вот день прошёл, а вечером достала Марьюшка серебреные пяльца да золотую иголочку и села вышивать. Увидела ето царевна и опеть продать просит. А Марьюшка опеть отвечаёт:
-Не продажны оне, я за так отдам, только ты мине дозволь повидать Финиста - ясна сокола. И опеть царевна согласилась. И в другую ночь так и не смогла Марьюшка добудитце своего друга милого  Финиста – ясна сокола. Порато ростроилась она, да што поделаёшь. Отроботала Марьюшка день, а вечером взела серебреноё донцо золотоё веретёнцо, сидит, предёт, золотую ниточку тянёт. Увидала царевна и продать просит.
-Я так тибе отдам, дозволь ишо разочик посмотреть на Финиста – ясна сокола. Царевна ней опеть дозволила посмотрить, да токо сказала, што ето будёт ней в последнёй раз. Пришла Марьюшка в спальню, спит её милый друг непробудным сном. Будила она него, будила, а ноченька-то к концу идёт. Горько  заплакала Марьюшка и говорит:
-Прошшай милой друг, видно не судьба нам с тобой вмистях быть.
Наклонилась, штобы поцеловать него на прошшаньё, а слёзонька-та возьми да пади нему на лицо, он и проснулсе сразу. Обрадел, как Марьюшку увидел.
-Пошто я тут? – спрашиваёт он у ниё.
-Да опоила тибя зельём царевна, да на сибе и женила, - говорит нему Марьюшка, а я порато долго тибя искала, да вот третью ноченьку бужу, насилу добудилась. И стали оне домой срежатце, а царевна собрала народ, да почала суд судить, што де муш у ниё в бега собралсе, а ниё жену бросаёт. Зашумел народ, затребовал Марьюшку прогонить. Тут вышёл Финист – ясный сокол к народу и спрашиваёт:
-Какая жё она мине жена, коли омманом на сибе женила. Вот моя жена, - показал он на Марьюшку, - и все с ним согласились и отпустили них подобру-поздорову. Уехали Финист – ясной сокол с Марьюшкой домой. А дома свадебку средили и стали оне жить-поживать да добра наживать.
       Сказка закончилась, мы сидим под впечатление услышанного. Баба Топа тоже примолкла. Она, наверное, устала сидеть на одном месте и говорить без конца. Но виду не подаёт, что утомилась. Её доброта была бесконечна. А мы сидим, ждём. Пришла с улицы мама с охапкой дров на истопель, положила их к печке, разделась, открыла трубу у печки и, нащепав лучины, стала её растапливать. Отблески пламени от лучины заплясали по её лицу и рукам, лучина затрещала, разгораясь, и мама ловко сунула её в печку на уже положенные туда два полена. Сверху она наложила ещё поленьев, закрыла дверцу у печки и та весело загудела. Мама посмотрела на нас, покачала головой и сказала:
-Всё. Побегайте теперь на улку, дайте бабе Топе отдохнуть. Опосле вечерком и дослушаете.
Нам то что, мы дома, и вечером послушаем, а вот друзьям уходить явно не хочется. Из дому, когда стемнится, их уже не отпустят. Нам собраться пара минут и мы уже бежим на улицу сугробы мерять, по дороге носиться. В совхозе с луга возят сено волочугами на санях, запряжённых лошадьми. Возчик идет рядом с возом, с вожжами в руках, правит лошадью, ему некогда оглядываться на то, что сзади творится. А сзади мы едем на запятках у саней, держась за верёвки крепящие воз стягом по длине волочуги. Тут главное, чтобы возчик не заметил прицепившихся к саням «зайцев», а то обязательно прогонит. А не заметит, то едем мы бесплатно до сенных весов, а там спрыгиваем и бежим встречать другой воз. А ещё мы ходили с мамой с чунками трушничать. Когда воз сена проезжает по дороге, с него во время пути, сваливаются клочки сена, и в тот год, когда в своём хозяйстве нехватка сена, мы идём по дороге, порой до самого луга и подбираем эти клочки с бровки. Бывало, порой  много сена  чунки накладывали, корове не на один день хватало хрумкать. А сейчас мы просто носимся, догоняя возы с сеном. В январе не так рано темнится, день  понемногу стал удлиняться, и мы засветло засобирались домой, тем более нам было сказано, что баба Топа завтра к вечеру уйдёт. В деревне все дети носят шаровары, это такие широкие штаны с начёсом. Их очень удобно натягивать на валенки, и благодаря этому вовнутрь валенок снег не попадал. А дома шаровары мы снимаем вместе с валенками, которые к ним примёрзли и стоят колом, и снять шаровары с валенок можно тогда, когда они оттают. Мы не особо паримся над этим и закидываем всю амуницию на горячую русскую печь. Там они к утру просохнут. Бабушка зовёт нас к столу:
-Подите ись, сичас суп из печи достану.
Мы наскоро едим, запиваем еду молоком прямо из литровой банки поочереди и уходим на диван дожидаться бабу Топу. Бабушка ворчит на нас: - Хватит досаждать человеку, дайте спокою.
-Нечего, сватья,- говорит баба Топа. – Мне в радось, я веть ретко них вижу, поговорю ишо маленько, когды опеть выберусь. Конечно же бабаТопа рассказывала нам и про курочку рябу, и про репку, и про петушка-золотого гребешка, и много других сказок, поистине народных, самобытных, и поэтому никогда не надоедающих. Так сказка за сказкой и вечер пролетел.
-Ну, давайте, робятушки спать подём, завтре с утра ишо доскажу, што не успела, да и домой пойду, как там Дуня одна с робёнками-то справляетце, мужик-от только на выходной день приходит в бане помытце, роботат в лесу у смолокуров, живут там жё в избушке.
Назавтра утром мы опять окружили бабу Топу, опять подошли соседские ребятишки, а Колька вдруг спрашивает бабу Топу:
-Баба Топа, а ты песенки петь умеешь? Нам бабушка дак всегда поёт песню «Во саду, при долине»? А ещё она нам стих про птичку рассказывает.
-Да чего-то я, робятушки, знаю маленько,- отвечает баба Топа.
-Ну раз знаешь, то спой,- просим мы.
-Ну так давайте про чижика спою, да вы наверно ниё слыхали:
 
-Чижик-пыжик, где ты был?
-На конавке воду пил.
Выпил рюмку, выпил две,
Зашумело в голове.
Стали чижика ловить,
Стали в клеточку садить.
Чижик в клетке не сидел,
Стрепенулсе, улител.
Был у Саши, был у Маши,
У весёлой Кати нашей.
Катю дома не застал,
Во колечко постучал.
Во такоё, во резноё,
Во серебреноё.
 
-Баба Топа, у нас эту песенку на деревне все бабушки поют, сообщает Колька, а ещё что ты знаешь?
-Да маленьку совсем:
-Гогарла, гогарла, тибе воды по горло, мине по колено.
-А как это понять? - Недоумевает Колька.
-А гогарла – ето птица такая. Когды она в глубоку лягу станёт, то воды ней будёт как раз по горло, а я ежели стану, то мине будёт по колено.
-Так ведь тогда гогарлу скроет с головой.
-Так ето веть про робёнка говоритце.
Баба Топа имела в виду птицу гагару.
-Баба Топа, а спой ещё.
И баба Топа вдруг запела, растягивая слова:
 
-Петушо-ок, петушо-ок,
Золотой гребешо-ок.
Маслена головушка,
Шёлкова бородушка,
Выглени в окошко,
Дам тибе горошку,
Дам и зернеток.

 

-Баба Топа, так это из сказки.
-Понятно, што из сказки, разве я вам ниё не сказывала?
-Сказывала, да только давно. А ещё, что знаешь?
 
-Тра-та-та, тра-та-та,
Мы визём с собой кота.
Чижика, собаку,
Кольку-забияку.
Обизьяну. Попугая,
Вот кампания какая!
 
 
Колька смутился, заулыбался…
Конечно же все сказки я не запомнила, да и нет никакого смысла пересказывать одно и тоже. И в память о своей доброй бабушке
сказительнице я и написала то, что вы прочли выше.
       Умерла баба Топа тихо и незаметно, как и жила. Уехала она летом, как обычно на родину, в свою любимую Топсу, обихаживать домок, травку выжать, да продать, «всё копейка будёт». И как-то вечером легла она спать, да так больше и не проснулась. Испуганный Вовка приехал в деревню и сообщил, что баба Топа не просыпается. Спала она перед смертью трое суток. Царствие Небесное тебе моя бабушка Пелагея Семёновна, наша любимая баба Топа, вечный покой и земля будет тебе пухом. Мы тебя не забыли.