Уильям Вордсворт. Маргаритка

Уильям Вордсворт. К Маргаритке.
(Пер. с англ.)

В мятежной юности моей
Я был зависим от людей,
И жажда вечная страстей
Казнила пыткой;
И вот теперь на склоне лет,
Я не ищу любви извне,
Родник её найдя в Тебе,
О, Маргаритка!

Небес любимица зимой
Ты даришь радость и покой,
Когда под шалью снеговой
Пестреешь дружно;
Весны пришествие творя,
На летних царствуешь полях,
Отраду осени храня
В цветах жемчужных.

Ты разноцветным конфетти
Встречаешь странника в пути –
И лучшей в мире не найти
Для глаз услады;
В укромных прячась уголках
Растёшь свободно на камнях
И манишь мысль за облака,
Презрев награды.

Питает часто чувств разврат
Фиалок нежный аромат
И роз пленительных наряд
Из рос рассветных;
Но Ты, цветок полей иных,
Слывёшь дикаркою меж них,
И всё ж милее остальных
Душе поэта.

Когда жара в апрельский день
Велит искать прохлады сень
Иль разъедает душу лень
Дождливым полднем;
Когда вгоняет разум в клеть
Хандры унылой злая плеть -
Тебя достаточно узреть,
Чтоб стать свободным.

О, сколько раз один средь скал
Охвачен сплином я блуждал
И безучастно погибал
В объятьях тени;
Но Ты, наперсница души,
Спасала трепетную жизнь,
Меня баюкая в тиши
Своих владений.

Когда же, страстью ослеплен,
Терял я вновь покой и сон,
Готовый пасть под колесо
Чужой фортуны;
Случайной звёздочкой во тьме
Ты просветляла душу мне,
Даруя мудрость средь камней
Подобно рунам.

Цветок любви! В  твой дивный храм,
Покорный солнечным лучам
Мой дух стремится по утрам.
И вне сомненья,
Во мгле ночей, к земле склонясь,
Молитвы таинство храня,
Ты прорастаешь внутрь  меня
Благоговеньем.

И где б не оставлял я след
На протяженьи долгих лет
Дневной молитвою Тебе
Мой путь отмечен;
И чувство долга суть инстинкт -
Оно то бодрствует, то спит,
Но каждый раз огнём горит
При новой встрече.

Дитя природы! Ты одна
От увяданья спасена,
Восходам солнечным верна,
Живёшь беспечно;
И, восхвалённая в стихах,
Ты будешь царствовать века,
Когда взрастёшь в людских сердцах
Любовью вечной.


Оригинал:

TO THE DAISY

In youth from rock to rock I went
From hill to hill, in discontent
Of pleasure high and turbulent,
Most pleas'd when most uneasy;
But now my own delights I make,
My thirst at every rill can slake,
And gladly Nature's love partake
Of thee, sweet Daisy!

When soothed a while by milder airs,
Thee Winter in the garland wears
That thinly shades his few grey hairs;
Spring cannot shun thee;
Whole summer fields are thine by right;
And Autumn, melancholy Wight!
Doth in thy crimson head delight
When rains are on thee.

In shoals and bands, a morrice train,
Thou greet'st the Traveller in the lane;
If welcome once thou count'st it gain;
Thou art not daunted,
Nor car'st if thou be set at naught;
And oft alone in nooks remote
We meet thee, like a pleasant thought,
When such are wanted.

Be Violets in their secret mews
The flowers the wanton Zephyrs chuse;
Proud be the Rose, with rains and dews
Her head impearling;
Thou liv'st with less ambitious aim,
Yet hast not gone without thy fame;
Thou art indeed by many a claim
The Poet's darling.

If to a rock from rains he fly,
Or, some bright day of April sky,
Imprison'd by hot sunshine lie
Near the green holly,
And wearily at length should fare;
He need but look about, and there
Thou art! a Friend at hand, to scare
His melancholy.

A hundred times, by rock or bower,
Ere thus I have lain couch'd an hour,
Have I derived from thy sweet power
Some apprehension;
Some steady love; some brief delight;
Some memory that had taken flight;
Some chime of fancy wrong or right;
Or stray invention.

If stately passions in me burn,
And one chance look to Thee should turn,
I drink out of an humbler urn
A lowlier pleasure;
The homely sympathy that heeds
The common life, our nature breeds;
A wisdom fitted to the needs
Of hearts at leisure.

When, smitten by the morning ray,
I see thee rise alert and gay,
Then, chearful Flower! my spirits play
With kindred motion:
At dusk, I've seldom mark'd thee press
The ground, as if in thankfulness,
Without some feeling, more or less,
Of true devotion.

And all day long I number yet,
All seasons through, another debt,
Which I wherever thou art met,
To thee am owing;
An instinct call it, a blind sense;
A happy, genial influence,
Coming one knows not how nor whence,
Nor whither going.

Child of the Year! that round dost run
Thy course, bold lover of the sun,
And chearful when the day's begun
As morning Leveret,
Thou long the Poet's praise shalt gain;
Thou wilt be more belov'd by men
In times to come; thou not in vain
Art Nature's Favorite.