Гречко Битва за Кавказ

 Истина бывает абсолютной? То есть такой, чтобы быть принятой за правду не зависимо где будет предложена: в приемной кардинала, будуаре великосветского вертепа, в донесении сексота, случайно ошибшегося адресом явочной квартиры или в местном пивном баре, где пиво имеет настоящий привкус средневековых монастырских рецептов, о чем свидетельствует реклама в каждом буклете агроэкотуристов.

 Правда, продаваемая на вес, на глазок, как золотые побрякушки для невесты на арабской свадьбе, где ценится не мастерство ювелира, а вес металла на чашечке весов. Когда неугодившую жену будут изгонять из дома – всё, что она может получить – это вот эта небольших размеров груда металлолома. Возможно, ей удастся прожить в браке счастливую жизнь, но древняя традиция страхует  женщину уже в первый день новой жизни. Потеря девственности гарантирует при любом, даже самом неблагоприятном исходе, спокойную старость. Да, на гроши от золотых безделушек, но не полную нищету на грязной мостовой.  Бин-энби-эншуренс, как говорит продвинутая в наши сети реклама страховки на чёрный день. За девственниц принято платить. Только такса разнится от случая к случаю.

 До каких пор можно противопоставлять себя миру и при этом не быть изгнанным в назидание, как той арабке, не угодившей аллахом посланному благоверному?

 В детстве, когда все кажется таким как кажется – истина абсолютна не зависимо от источника. Может ли девочка любить книгу, написанную на старости лет бывшим военным о его собственной жизни в жанре воспоминаний долгими вечерами и ночами, когда хочется поговорить, но не с кем, да и неинтересно другим то, что ты там помнишь о никому уже ненужных людях, о подвигах и поражениях стертых во времени неактуальностью? Может или нет? Наверное только некрасивая девочка, которой негде больше проводить эти такие же долгие вечера, как и у того старикана. Думаю, последний ничуть не обрадовался бы, что его выстраданные дни и ночи интересны не сверстникам, не людям его уровня, а какому-то невостребованному детскому восприятию.

 Итак, мемуары Андрей Антонович Гречко «Битва за Кавказ».

 Часть первая. «Оборона». Собственно как может обороняться человек от превосходящих сил неприятеля, да ещё головореза, вооруженного до зубов. Тогда разумеется у них было превосходство в технике. Теперь в наносфере. Но в целом разорвать девственную плеву – дело плёвое. И плевать им там на тех, кто не есть человек в общепринятом ими же понимании слова. Не есть. Это не совсем по-русски правильно построенная фраза. Но, где они русские. Нет, не россияне, причём не хочу никого обидеть. Россияне – пусть свобода воссияет, под которую встают главы их России. Бог с ним с россиянами. Где русские? Вот чего никак не возможно понять. Когда их девственниц насилуют как в Перу ребята из «Сияющего пути»?

 И при всем при том – Гречко не рождает в своих воспоминаниях ненависти, допустим, к тому же Эдельвейсу. Он рождает уважение к тем, кто, сыграв с Эдельвейсом один на один – выиграл. Отборные элитные части горных стрелков Германии. Почему-то в детстве мы знали про существование у нацистской армии частей со странным названием: Эдельвейс.

 И допустим, девочка, читавшая Гречко не знала про столь же отборные части «горных козлов». Узнала она об этом десятки лет спустя, удивившись, что в книге, которой она заинтересовалась на полке в книжном магазине «Мир» сказано только про «горных козлов», и ни звука за эдельвейс. Информация делает нас тем, чем мы являемся, видимо, тогда, печатая нашего Гречку, нам доводилось до сознания одно, а теперь, переводя с немецкого на русский – другое.

 Как вы не смогли разминуться на такой маленькой территории? Что тут было делить?

 Часть вторая. «Наступление». Не поверите, у горных козлов оказался свой эдельвейс, поэтому эдельвейс не их директории подлежал уничтожению.  Он и был выведен в другое информационное поле, а люди, вот эти самые проводники сознаний. Машины, так сказать, были безжалостно задушены в своих мирах. Нет, повзрослевшей девочке, забитой трудностями жизни дела не было до игр горных. Просто так получилось.

 Подыгравшие козлам сознания что-то такое слышали за Гречку. Но им в голову не пришло что это за Гречко был в начале. В силу своих знаний из тех самых новых книг они произвели на свет под той же свастикой другого гречку. Гречуху. Греческого стратига – как это они поняли.

 Тебе нечего делать на фашистских стёбах.

 Разумеется нечего. Тем более, что как связаны эти Гречки и их Куршавели сказать сложно.

      -- Вы  --  мой лучший друг!  Вы  не понимаете?  Так слушайте. Вы  открыли мне  глаза. Я открыл одну вещь.
      Я человек, потому что мой эдельвейс им не подошёл по цвету, и теперь я твердо знаю это. Что вам угодно выпить?


© Copyright: Волна Поль Домби, 2012
 Свидетельство о публикации №21209210557