ОН И ОНА цикл стихотворений

Неотправленное письмо

«Все это - сложно изложить! Перо к листу,  как в гости к скряге…Цветок – Вы помните? – он жив! Он спит меж двух листов  бумаги… Вокруг него сплетен сонет, но не звучит: скрипит, как хворост. Ах! Нынче -  только дождь в окне, а мне почудился Ваш голос! Вы вспоминали о кафе, где стелют скатерти в горошек. Для скольких  Жанн auto de fe там начиналось, мой хороший?! Вам вряд ли будет суждено - узнать, как громко чиркнет спичка! Быть может, знали прежде, но…теперь Вам холодность приличней. Рациональных зерен сыть ночные курицы склевали, теперь их мучит жажда – пить! Но им надежд не наливали… Вы – правда, помните кафе? Скрип половицы, шелк сорочки…Вы в этом деле – корифей, не то, что … (вычеркнута строчка). Еще осталась пара фраз! Но - напишу я их едва ли! Чем легче я прощала Вас, тем больше Вы меня теряли. О чувстве? – глупо, невпопад, да и прошло оно к тому же…»
Окно раскрыто. Черен сад. И буквы все бледней, все уже…,
Где листья мертвые кружат - комок бумажный стынет в луже.

Шляпка

Он ей протягивает шляпку с вишней,
Она смеется, как легко дается лишь ей –
Полуприкрыв колючие ресницы,
За гранью тонких губ почти не слышно,
Ей скоро будет тридцать.

Она нарочно меряет мужскую,
Иллюзий пылких,  романтических  в плену, и
В огромном зеркале желает отразиться.
Привстав на цыпочки, на лоб спускает тулью,
Ей завтра будет тридцать.

Он ей приносит  палевые  розы,
Не замечая чемоданов, слез, угрозы…
Зачем ей «белый конь с заморским принцем?»
Цветы завянут и вернуться будет поздно,
Когда ей будет тридцать.

Закрылась дверь без шороха, без шума,
Что навсегда - уже пришло сейчас на ум, а
Она не тужит:  перевернута страница!
Цена разлуки – незначительная сумма,
Ведь ей сегодня тридцать.

Крадет штрихи у бликов перламутра
Тьма одиночества и в зябнущее утро
Летит больная, перепуганная птица…
Она с надеждой смотрит в зеркало, как будто
Опять ей будет тридцать.

Обратного во тьме не видно брода,
И шляпка с вишней - заключительный аккорд? Да.
Ломая рамки, зеркало кривится
И рассыпается, убив в осколках годы.
Давно ей было - тридцать…


Он и она

Он приходил –
порой совсем нежданно,
Садился в кресло
 около камина.
Она  гуляла
 по садам  Сезанна,
И исчезала
 в глубине   картины.

Она умела
 приспособить тело
К сквозному
 быстротечному пространству,
А он был тихоходом,
 им владела
Размеренная муза
 дальних странствий.

Он был
 меланхолическим педантом,
И даже скучным типом,
 может статься!
Она частенько
 забывала даты,
Названия
  необходимых  станций.

Она ждала его,
 смотрела в окна,
Но не всегда могла
 открыть фрамугу…
Пряла судьба
 дождливые волокна,
И было им тоскливо
 друг без друга

Она не выносила
  полнолуний -
Они встречались
 темными ночами.
Один из них
 уже лет пять, как… умер.

Но оба этого не замечали.

Белоснежка

Среди смолистых сосен и колючих елей
На золотых цепях, как в гамаке качаясь,
Она спала, и только ветер тихо пел ей
О пробуждении, о сказке, о печали…

Врезалось солнце в острый край слепящим стразом,
И никого на свете  не было красивей!
Боясь нарушить странный сон, все семь соблазнов
На крышку гроба молотки свои сложили.

Издалека трубил рожок, и, уж наверно,
Был чудо-перьями расписан блик над бровью.
С каким искусством прижимал к щеке поверхность!
А губы нежно размыкал - почти с любовью!

И  разлетелся сон  на тысячи салютов,
Горячий свет плеснул огнем по льдистой крошке,
Сколь ослепительным казалось это утро
Дрожащим капелькам росы в резных ладошках!

В сердцах сиреневых измятые фиалки
Качались, слов не понимая сладкой лести,
И только бело-лепестковые гадалки
Уже просчитывали «не» - в последнем жесте.

Полубезумная, слепая Белоснежка
Брела по просеке, крестом раскинув руки.
…Стук молотков по сводам тьмы в ночи кромешной,
Обрывки фраз, какофонические звуки…

И много лет потом хрустальные осколки
Слезами падали  из раненного тела.
Он хорошо стрелял из снайперской винтовки
И целовался он – с оптическим прицелом.