судьба служанки

Сидела на краю Олимпа
С лицом печальным и невинным.
С лицом как папиросная бумага.
Почти застыла в коже влага
Под кашлем северных ветров.
И пусть незнамо и неслышно
Цветут вдали седые вишни,
Мурлычут стуки каблуков.
Чужая дочь, не этой области,
В которой находились свечи.
Пусть ненадолго, всё же лечит
Сырое дряхлое пальто
На тоненьких плечах служанки.
Витают мысли — оборванки
В садах заоблачных побед.
Своей душе уж дан обет.
Не дано только слово духу.
И всё летит с Олимпа вниз.
Взгляд у ребёнка мудр и сиз.
Как будто у больного льва.
Таскает подлая молва
Её судьбу по переулкам.
Себя всю отдавала булкам,
Которые пекла из снега.
В том теле призрачная нега
И кашель северных ветров.
Немой душевной дистрофии
Не лечат скудные молитвы,
Что тяжелы и монолитны
Для недозрелых детских уст.
А мир изменчив, чист, но пуст.
Сидела на краю Олимпа.
Ещё держалась за осколок.
Душа лежала у подножья,
Где предвещает бездорожье
Туман, что был так сиз и колок.