Еще недавно Тютчев был...

Еще недавно Тютчев был,
И мир был тот не исковеркан
Во мне все, я во всем здесь в церкви,
Не ненавидел, а любил.

Ах, этот мира уголок,
Что не иллюзии, а верить,
Что есть хотя б в душе тот Бог,
Открыть которому мог двери.

Когда становится мир уже,
Как воздуха глоток чтоб дать,
Кому б раскрыть мог в жизни душу
И руку захотел подать.

Но рать ворвалась Пуси Райт
Как заключить мысль в катакомбы,
Как молвить для Олбрайт: "Ол райт!"
Для Югославии же бомбы.

Почувствовал нотариально,
Что благоденствию конец
Святого, хоть материальных
Потерь нет - вымолвил подлец.

От веры в идеал страданья,
Что в трещинах мир как от мук,
Что как невежества признанья
Как хамства силы у тех сук.

У тех фашистов без ошибки
Так как элиты у людей,
У рта готовая улыбка,
Что бездуховны, раз сильней.

Мир изменился по Шекспиру
Опять во власти подлеца:
Невинность истребляет в мире,
Рядится ложь в одежды мудреца.

В страданьях от духовной смерти
Так вмиг тот поколеблен храм,
Как на покленях милосердью
В призыве ханжески зол срам.

Как будто слизывают пенки
Ничтожества, в котором ты
Среди господ как власти денег
Над миром этим нищеты.

Безнравственны так, что немного
Надежды мы на честь опять
Нам не хотят оставить Бога,
Что на кресте уже распят.

Бьют - подставляем только щеки
Великими чтоб снова стать,
Попробуй лишь - кричат жестоки,
Чтоб щеки вновь им подставлять.

Тех, кто под видом господина
Загнал как скот нас снова в хлев,
Власть криминальная малина,
Не камни хлеб, то не был слеп.

Понять осталося немного
Как мир весь этот изменить,
Чтоб душу, но во имя Бога,
Во имя Бога погубить.

Мой Бог как поле Куликово,
Где Сергий Радонежский дар
Явил сплотить, сбросить оковы
Как угнетателей татар.

Чтоб мрази не казался странным
Для подставления им щек,
А я во всем, во мне пространство,
Является ж пространством Бог.