Знахарь

ЗНАХАРЬ



«Учить человека, как надо любить, не надо.
Человек уже обладает этим качеством любить!
Нужно только убрать то, что мешает
проявиться этому качеству».


Более двух недельная велосипедная гонка, по маршруту Москва-Петропавловка, которую Володя определил как, маршрут «Крутых поворотов» не утомила наших путешественников. Но наоборот – закалила и прибавила сил.

Этот маршрут прибавил им ещё и мудрости, которую только и можно обрести на этом пути. И теперь их дорога пролегала по манящим сибирским дорогам и трактам, что изобиловала богатой разнообразной растительностью и живностью. Где быстрые реки, так леденяще холодны. И омываясь их чистейшей прозрачной водой, можно обрести не только бодрость духа, но и удивительную способность мудрых решений, что в иных условиях невозможно обрести.
И возникает ощущение полного восстановления утраченных сил. Что возникает не только в соприкосновении с необычной прохладой сибирских рек, но и от той таёжной атмосферы, где с особым ощущением испытываешь присутствие Священного Духа России…
Сидя на берегу, небольшой, но полноводной речушки, с ласковым названием Иня, мечтательно наблюдаешь, как мощные стволы разбросанных «лесов» стремятся вытянуться в одно звено лесосплава. Они, то приставали к стянутым плотам, то отставали от них, с грохотом наскакивая друг на друга, создавая труднопроходимую «толчею»…
Вечер здесь, даже в самое жаркое время создавал прохладу. И он заботливо окутывал, богатый цветами, берег. Оранжевые «жарки» светились повсюду, сквозь разбросанные камни и поваленные деревья…
И эта приятная летняя прохлада заставила наших путников укутаться в свитера, которые собственно помогли им защититься и от назойливых комаров.
Даже костёр, к которому привыкли эти «твари» никак не отпугивал их. Они так же усердно стремились «пообщаться» с пришельцами…
Предчувствие приближения дождя, вынудило Володю развести костёр вблизи палатки, которую он установил, почти на пологом месте каменистого берега. И выдвинутый вперёд полог «тамбура» палатки, мог их укрыть, в случае начавшегося дождя.
Первые мелкие и холодные капли дождя не обманули их ожидания. Но начинающийся дождь не нарушил их свободное чаепитие под открытым небом … Отчего и пришлось перебраться под брезентовое укрытие «тамбура».
И всё же дождь не решался проявить свой сибирский нрав. Он только скромно крапал по брезентовой крыше, надёжно укрывающей наших путников.
Откуда-то сверху дохнуло холодным ветерком, который пришел из-за дальних гор, скрытых темнеющим горизонтом. И появились первые лохматые тучки… В продвижении их просматривалась необыкновенно забавная игра с неполной луной… Чья ущербность совсем не останавливала их от притязания к ней…
Но неожиданно откуда ярко засветил фонарь, своим прожектерским лучом, упираясь в лица путников. Потом луч перешел на чайник, висевший на треноге костра. После чего, луч начал освещать утоптанную каменистую тропу, ведущую к костру, которая уже начала намокать…
И тут, потрескивая сломанными сучьями, к ним подошел грузный мужчина в намокшей брезентовой штормовке и в высоких резиновых сапогах. В руках он держал включенный фонарь, который почему-то был направлен на чайник…
- Здрасте, люди милые! – голос его был глух и с небольшой хрипотцой. Ударение на слова он делал, как и все местные жители, особо опираясь на глаголы. – А я тут своего барбоса ищу… Видать домой убежал, «паршивец»… Вот непоседа… Не думал, что он так скоро сбежит… Ну, да ладно, прибежит бедолага… Куда ему деваться-то…Ведь он у меня приученный, что ли… Ага… - Пришелец немного помялся, как бы присматривая, нет ли и тут его «барбоса». – А вы я чую, городские? В отпуске, поди тут?
- Да, мы из Москвы. И вот знакомимся с вашими достопримечательностями… Очень у вас красиво!
- А-а-а, это точно… Ага…Какой человек красоту поймет, там он и живёт.
- Хорошо сказано. Вот мы и хотели бы в такой красоте жить…
- Ну да… В городе, нешто такую красоту построишь, из кирпичов-то? Тык, она сама тут от города прячется, красота-то… Ага…
Вот я местный, сибиряк. Костоправ я, - и он глазами стал искать место, где можно было бы «приземлиться».
- Да Вы садитесь к нам, под тент, здесь и место много свободного. – Володя указал место на «пенке» где они устроились под пологом палатки.
Пришелец сначала «крякнул», потом присел, немного поелозив для удобства, и заговорил.
- Да я чё, прилично уж поработал фелшером-то. Да вот пришлось место уступить молодым… Они-то уж шибко грамотные. Много знают в науках. Да и чё им не знать-то. Они-то всё чё надо, с компьютера «срисуют». Они ведь с ним как с главным советуются, видел я их…
И чё, ведь идёт же больной-то к ним … Видать получается… Ага…
А я чё, практику свою не бросаю, права такого не имею… Ведь знахарь я профессиональный. Лаврентием меня кличут… Ага…
- Очень приятно, Лаврентий. А мы вот тут: Таня, и я, Владимир. И знаете, порой тоже к целительству прибегаем…
- Да чё там, все щас это делают…
- Так мы это так, по необходимости, чисто по наитию, понимаете не профессионально.
- Э, нет, ребята, так нельзя. Уж коль приходится прибегать к такому ремеслу, то и нужно аккуратно, профессионально. Ага… Я вот, хотя и старым дедовским способом лечу, травами и заговорами иногда, но лечу скрупулёзно, со всей строгостью. А иначе нельзя. Работа с больными не требует выгоды, но требует жертв от меня. Ага…
- Хорошо сказано. Но мы не работаем с больными, мы только для себя без жертв, но с выгодой для плоти.
- Ха-ха-ха, да ты тоже хорошо сказал, здорово… Но всё равно, нужно с этим аккуратно. На себя ты вообще можешь не обращать внимание. Потому как если ты целитель, ты не должен болеть. У настоящего целителя всегда всё само проходит. Иначе зачем кого-то лечить, коль сам хвораешь? Ага…
- Как это?
- Точно вам говорю, так оно и бывает. Стоит только подумать, даже о малом «чирышке», как он тут же и проходит. Ага… А если человек нуждается в твоей целительной помощи, он непременно будет надеяться на неё, значит на тебя, целителя. И его надежду не смей обмануть! Ты лишь поддержи эту надежду, и больной только от одной надежды своей поправится. Ага… вот так!
А там, травы, отвары, настойки, массажи, всё как положено. Ага… вот так-то. Тут всё, как по науке, понимаете. Да я и науку-то хорошую не пропускаю. Вона и по телевизору люблю за ними смотреть… И газеты ихние читаю…
Вот смотрю, и удивляюсь на них, о Боге чаще вспоминать стали. А это уже хорошее дело. Ведь лекарь без Бога в душе, не целитель. Это шарлатан.
- Наверно не у всех так.
- Ну конечно, не все шарлатаны. Кто-то не зная о Боге, по Божески делать будет. Ведь лекарь, что няня, что родитель любящий, с добром и лаской к больному-то, как к деткам своим, ага... И кто, как ни сам Бог этому учит.
- Это Вы точно сказали, именно Бог и учит любить.
- Да, да, молодой человек, Он учит нас, и знания свои мудрые нам посылает. Ведь смотри, мы же по Его образу и подобию сотворены. Чтобы и мы, как Он, могли творить с такой же заботой и любовью.
- Да, видимо очень трудно стать таким… Ведь творить как Он вряд ли кому удастся, но стремиться к этому надо.
- Ох, как трудно, молодой человек… Но как нужно-то… Особенно нам, лекарям… Но почему-то, человек не хочет у Него учиться? Почему не желает стать таким как Он? Что ему мешает?
- Да, наверно, человек ещё не знает, как стать таким. Но Кто-то должен нас научить этому. – И тут пришелец стал присматриваться в лицо Володи. Казалось, что свет костра его не устраивал, что он стал теребить в руках свой большой фонарь, так и не включив его.
- А я скажу, что Бог нам заповеди свои дал. А в них смысл всей нашей жизни, и как человеком стать, и как по Божески трудиться. Вот оно всё, и человеку много не надо. Нам, как дитям малым нужно, чтоб нас любили, ласкали, и заботились о нас. Ага, в этом и все заповеди: люби, трудись, и заботу проявляй бескорыстную.
Но чегой-то мы не хотим внять этому, молодой человек. Ведём себя как-то по-звериному. Встречаемся с человеком и озираемся, а нет ли у него за спиной зверя страшного? Да и в гости заходить-то страшно, у каждого злая собака, на человека натравленная. И выходит, человек сам уподобился зверю…
- Это как понимать, собаке, или кошке? – Володя снял чайник и принялся разливать чай в кружки, которые Таня уже успела расставить вместе с лепёшками, которые по пути приобрели у одной хозяйки.
Лаврентий взял кружку, и обжигаясь, стал прихлёбывать из неё чай.
- Ох, вкусно-то как! Наверно и им, собакам, да и свиньям тоже… Ведь животные пристрастия развиваются сильнее, нежели человеческие.
Ведь по сути, в нас все их привычки-то и есть - собачьи, кошачьи, свинячьи, да мало ли их, каких…
- Ну да… Хорошо бы их лучшие качества позаимствовать…
- Ага, было бы куда приличнее. Ведь нам жизнь-то человеческую строить надобно. Ох, как надо!
- А может, мы всё же построим эту жизнь, раз Бог от нас этого требует?
- Ага, пока только церквей каменных понастроили. Вона какие «хоромы» стоят, златоглавые… И иконы драгущие в них… А в душах-то чего?...
- Ну зачем же так, они красивые. Да и дух в них особый. И те кто хотел бы в Бога верить, этот дух их и притягивает. Там они и пробуют открыть и очистить души свои. Надеюсь, они искренне там исповедуются… Получается, нужны нам эти церкви.
- Так-то оно так, молодой человек, да всё дело в том, для чего он эту душу открывает? Да и духовник в священный сан не напрасно одевается. Ага, он ведь в нём, как бы помазанник Божий. А видать и служба-то его, как помазанника должна быть к своим прихожанам. Когда со всей внимательностью, к их «болячкам» относиться будут. Потому как многие из нас, души свои раскрываем, скудость свою показываем. Ага, именно так, молодой человек…
А ему, видать всё равно, с чем приходят, лишь бы благословить…
Ага, а он ещё подсказать мудрое слово должен, такое, чтобы к Богу-то и направило… с душой-то скорбной. И ведь цельная очередь идёт к нему… А он без разбору, не шибко ратуя за молящего кажного и благословит… Дескать, ступай, милай, всё будет нормально… Ага…
Ты уж меня прости, молодой человек, не по старости я так, а по опыту своему, горькому…
- Вы знаете, нужно с доверием относиться к любому человеку.
- Ага, и я за это…
- Ведь, если кто и пришёл к священнику, то он сам видит одно, чтобы его благословили. И для него этого будет достаточно.
Наверное, не следует так строго сетовать на таких людей, тем более в таких местах, где они искренне желают исповедаться, покаяться и душу свою очистить.
-Ага, я ж тоже за это… А ты, молодой человек, видать не только врачеванием увлекаешься… Не знаю, что тебе ближе, нынешняя вера, или исконная вера наших дедов и отцов? Но, гляжу, рассуждаешь ты неплохо…
Сознаюсь, мне по душе наша старая вера, да наши деревянные церква, что когда-то из столетних кедров возносились. Их и сейчас в глубинке ты увидишь. Многие приезжают, снимают их в кино, и на фото, да и так рисуют картины разные… Ага… И честно скажу тебе, что и служители их как-то ближе к народу. Ага… Да и, как ты сказал, дух что ли, вот и дух там особый, он чище – сама природа в этих церквах…
А знаешь почему?
- ???
- Да потому что они далеко от нынешней цивилизации. От самой «епархии», да от «олигархии»… Ага, так что ли говорят у вас?…
- Да, говорят иногда так…
- А тебе я скажу, почему там, в богатых церквах каменных, дух-то другой. Да потому что мода на них пошла, и торгуют там всякой церковной утварью, да бижутерией всякой… От Мамоны всё это!
Потому эти сельские попы, больше к народу, они ближе, они наши, и храмы ихние – для нас.
- ???
- Ага, а что? Они там не по призванию, но по велению сердца служат. И служат бескорыстно Богу, и народу русскому. Мне так всё одно, ага… Но я хочу справедливо заметить, что чем меньше корысти в промысле священном, тем чище и праведней служитель церкви.
Ага, меня-то все старовером считают. А что такое старовер, да никто и не скажет… Ага… А зачем тогда наговаривать, коль ничего в этом не смыслишь. Чтобы осудить, нужно точно знать, ково судишь.
Ага, а они всё секта, да секта… Ан нет! Неправда это!
Думают, что вера устарела? А я скажу, что старовер это тот, кто до самой смерти вере Христовой предан. Ага, вишь как… Ведь у нас, у староверов и храм-то, как дом! А значит, и дом как храм! Ага, понимаешь суть?
И это не просто, в углу икона, а весь дом - храм Божий! Понимаешь суть? Потому мы все, как одна семья, по Божьему живём. Да и другим сельчанам завсегда помогаем, без корысти всякой. Ага… А что не помочь, нуждаются многие. И лошадкой порой выручим, и из тайги что-то принести, да и больному помочь, у нас кажный может.
Да и молимся-то мы не по нужде, иль по моде. Чтоб за просто так… ага… У нас это как общение меж Богом, и меж людьми, будем ли мы работать, или столовкаться, но душа сама за нас молится… Ага… - Лаврентий крутил в своих могучих руках пустую кружку, как бы размышляя, куда можно её деть…
- Давайте я Вам ещё чаю налью, Таня уже взялась за чайник, чтобы налить гостю чаю, но тот категорически запротестовал.
- Да что Вы, не надо так беспокоиться обо мне, ага… Я ж по многу не пью. Не смотрите, что я коренной сибиряк, а вот чай пью по одному стакану… Ага… Привычка, что ли… Водичку, ту могу поболе выпить…
А вона, чую и мой дружок объявился… - Гость резко поднялся и стал насвистывать своему «барбосу». И через несколько секунд, огромная взъерошенная собака, похоже без всякой породы, неопределённого окраса, с большими вислыми ушами и оскаленной пастью, уже стояла у ног Лаврентия. Она в знак признательности дала ему свою крупную лапу, которую «знахарь» принял в свои ручищи… Собака, как бы извиняясь за свою шалость, немного поскулила и стала лизать руку своему хозяину. – не смотрите, что она такая. Она лучше всякой породы, дворняга моя… Ага, она ж очень умная и послушная, на самом деле… Да и ласковая очень, вон видите уже ластится…
Я ведь её в тайге нашел, ещё щеночком. Вот и прижилась у меня, бедолага…Но дом-то охранять умеет, это у неё не отнять. Лучше всякой овчарки…
- И сколько же ей лет?
- Ей уже годков двенадцать будет. А вот крепкая, поди ты… Ага…
Щас пойдём, милая. Глянь ночь-то смятенная какая… Так что спасибо, милые мои, за хлеб и чай. За то, что приютили старика… И желаю вам найти то, что вы искренне ищете! А мне домой пора, кончилась моя прогулка… Ага… Ну что, Дружок, айда…
Знахарь низко поклонился в пояс, прикладывая обе руки к сердцу, медленно выпрямился, и решительно направился в ту сторону, откуда недавно «вынырнула» его собака. Он достал свой большой фонарь, и освещая промокшую тропу, постепенно удалялся, задевая ветки кустарников, которые игриво, слегка постёгивали морду собаки… Но та рефлекторно отворачивала морду, и продолжала следовать за своим верным хозяином…
- Знаешь, Володя, ещё в юности встречаясь со староверами, я всегда к ним испытывала особое уважение. И впечатления о них у меня сохранились самые добрые. Какую-то особую нежность я испытываю к ним. Они не такие уж суровые люди, как принято считать. Они терпеливы смиренны, и очень преданы своим природным семьям. Хотя нельзя отнять и того, что они фанатично преданы своей вере. Но они ради своей веры Богу, жизнь готовы положить. И считают себя исконно русскими верующими. Ага..
- Здорово ты подметила это «ага»… У тебя это хорошо получается, как у «староверки»…
- А что, я не только похожа… Ага…
Таня радостно смеялась, видимо этот Знахарь оставил здесь свой хороший добрый заряд…
***