День Поэзия. 11, 12

            11
– Да что сказать? Стихи не потрясали.
А может, он их плохо преподнёс.
Вот вы – специалист, решайте сами. –
Меня Татьяна тронула до слёз.

А Иванов … Наверное, не плохо
Он сочиняет … зал взрывался аж!…
Но чтоб превозносить, как та дурёха…
Тут, может, не простой подхалимаж –

Расчет какой-то?… Ладно, пусть Марина
Вам лучше скажет. – И скажу! Ну, что ж,
Тут говорили, мол, какой мужчина!…
Да  на мужчину он и не похож!

По-моему, хвастливый и слащавый.
К тому же бабник, а стихами – врёт.
Дур охмурить он может дутой  славой,
Когда они такому смотрят  в рот.

Мне по душе, конечно, этот… –  Павел.
Вот он – мужик! Мужик, а не трепло!
Да и стихи прочувствовать заставил
Так, что до сердца многое дошло.

Ну я, конечно, не знаток, не критик,
Но говорю, как чувствую сама.
И мне плевать, что кто-то там политик,
Как будто это требует ума.
И если вышло резко, то простите,
Зато не льщу, а режу … задарма.

– Мариночка, всё сказано отменно,
И с вами я согласен целиком.
Стишата Иванова – просто пена,.
Которую одобрил бы обком.
И только полоумные сирены
Поют ему на береге обском.

Он демагог, как следует по штату,
Но вот беда: похоже, убеждён,
Что в звании поэта-депутата
И вправду он становится вождём.
И ставит только "яркие заплаты"
На захудалом…  творчестве своём.

– Уймись, Василий! Пушкина не трогай:
Тебя подруги наши не поймут.
Не подходи к стихам с «моралью строгой»…
Ах, снова Пушкин! .. Неспроста он тут.

Вы, Ефросинья, скажете нам  что-то?
Недвижно, молча  вы сидели там,
Так значит, мозг усиленно работал?
– Работал, но как всякий  дилетант.

Поэтому терялась я в догадках,
С чего он мил всей публике почти.
Порой мне становилось просто гадко,
Но не хватало смелости уйти.

Осталась… И теперь не сожалею:
Узнала, как глаголом можно жечь.
А всё Татьяна! Да на встречу с нею
Я полечу!. – Вот пламенная речь!

Кто мог бы ожидать от вас такое?!
… Так, значит, Иванов – не наш поэт.
Оставил бы и я его в покое,
Но им мне тычут в глаз с десяток лет.

Одна весьма восторженная дама
Сказала как-то, что она дружна
С большим поэтом. И пошла реклама:
Он – то! Он – сё! Мол, в наши времена,
Когда политик не страшится срама,
В коррупции погрязла вся страна,
Есть умный, чистый, словно Далай-лама…
…И книжицу всучила. .. – вот она!

Её я не читал – я изучал!
Просеивал все строки через сито,
И всё искал «магический кристалл»,
Через который видят даль пииты.
Но не нашёл. Кристалл был слишком мал,
Хотя поэт уже был именитым.

Прошу прощенья, я – специалист
И дельный критик … если б издавали.
Василий подтвердит, что сердцем чист
И бескорыстен. Но мои печали
Ложатся плохо на газетный лист
Во времена совсем другой морали…

– Послушай, Игорь! У меня идея:
Тут есть кафешка. Сядем-ка за стол.
Закажем кофе, к кофе – что сытнее.
И напитаем наш прекрасный пол.
Ну, как идея? Все согласны с нею?
… Отлично! Все за мной! … Вновь я повёл!

           12
Кафе полупустое почему-то.
Свободен столик и добавлен стул.
Приносят кофе через три минуты.
В меню Василий первым  заглянул.

Нашёл недорогие  разносолы,
Согласовал с подругами заказ.
Сказал, что Игорь выступает соло.
 – Тогда я продолжаю свой рассказ.

Вам – есть и пить,  мне – строки предъявлять:
Передо мною сборничек  тот самый,
Который продолжает умилять
Ту даму. Ну, да бог с ней, с этой дамой.

Она немедля порвала со мной,
Когда я показал  ей те пороки,
Какими наделен ее герой,
И предъявил отмеченные строки.

Она нашла, что я и туп,  и груб,
Завидую его уму и славе…
Что он известен всем как однолюб,
И сомневаться в том никто не вправе.

… Но подчеркну: она была права.
Да-да: я «оскорбил» ее кумира,
И «отыскал какие-то слова»
Как «злопыхатель» и «тупой придира».

Любой, кто  обожает свой предмет,
Тот быстро превращается в фаната.
Хочу – боготворю, «и ваших нет!» …
Да вот вам, дамы, первая цитата:

«Я хочу, чтоб ветер моих рук,
Вырвавшись стремительно из суи,
Успокоился в долине сладких мук,
Повстречав там ветер поцелуев».

Кто-нибудь тут понял что-нибудь?
Может быть, вы скажете, Оксана?
– Нет, не поняла я, в чем тут суть.
Всё это звучит, конечно, странно.

Но ведь это все-таки стихи,
А в стихах  – особые секреты…
– Слушай, не пори ты чепухи,
Никаких тут тайн великих нету!

Что попало он нагородил!
Как это такое пропустили?!
– Да, Марина, это мутный ил,
Всё и дальше в том же мутном стиле.
Чем-то он редактору был мил –
Это утверждаю я, Василий.

Это страсти? Это полный бред!
Что такое «суи» или «суя»?
Если «суета», то наш «поэт»
О «большой любви» глаголет всуе,
А в словарь взглянуть – позыва нет,
Есть один позыв – на поцелуи.

Или это –  «ветер мОих рук»?!
То же мне «секрет»… – Полишинеля»!
Кто пред нами? Школьный военрук,
Пишущий жене своей с похмелья?
Хоть, икнув, он ветры пустит вдруг,
Ну и бог с ним – он в своей постели.

– А, кстати, «ветры» – авторский конёк,
И фирменная, так сказать, примета,
Да, автору, понятно, невдомёк, 
Как безобразно прозвучит хоть это:

«Захлебываюсь ветром красоты,
Что гонишь ты при каждой новой встрече,
Боюсь потери этой высоты…»
… Простите, не к столу бы эти речи,

Но пусть уж вам Василий объяснит,
Какой секрет в таком словосплетенье.
– Хоть дамы утолили аппетит,
Но лучше уж не портить день весенний.

Невежество из строчек так и прёт,
В какую ни взгляни, – сплошные ляпы.
Орёл! Летает!… И даёт … помёт!
Гуано – обожателям на шляпы!
Редактор же… Не то он идиот,
Не то боится..… как проказник – папы.

– Да, брат Василий. Это – времена!
Бесстыдство –  в основании культуры!
Она теперь везде обнажена,
Всё проще  и слова, и процедуры.

И наш герой по части процедур
Совсем не промах – воспевает смело!
Увидел бюст – и тут же впал в гламур,
Гоняя ветры на чужое тело.

И строк я мог бы сотню привести,
Но с ними он не лезет на эстраду,
А потому у публики в чести,
Которая и плещет до упаду.

Однако хватит, и домой пора
Продолжим, может быть, на остановке.
Но не об этом гении пера,
Который  был всегда отменно ловким.

Как "гражданин" он зрел не по годам
И диссидентом стал на школьной парте.
Окончив вуз, опять не прогадал,
Примкнув к одной из либеральных партий.
А Ельцина воспев как идеал,
Пошел наверх при этом Бонапарте.

Писал стихи о гласности и проч.,
Исправно нападал на всех марксистов,
Одобрил их обстрел в лихую ночь
И, радуясь победе, был неистов.

Потом он победителей воспел
Такими же нескладными стихами.
Ну, словом, поспевал везде пострел
Жене на радость  и на гордость маме…
И не пустил в него я лишних стрел.
Вот вам стишата – убедитесь сами!