***

Да ладно-ладно, уже сентябрь, и стёкла стынут, и бла-бла-бла.
И руки прячь не к нему под кофту, а в свои длинные рукава,
И говори ему, как сумела прожить три месяца без тепла
Его ладоней и его тела. Пускай обрадуется - жива.

Да ладно-ладно, он тоже курит, и воет ночью, и спит один.
Его какая-нибудь ревнует, он ей и воин, и господин.
А ты живи, как жила до встречи: пятьсот друзей, никаких мужчин,
Холодных пальцев не ждут ни плечи и ни царапины чьих-то спин.

Вот и сиди как сидела раньше: окно на третьем - твой выход в свет.
Друзья приносят тебе подачки из апельсинов и сигарет.
Давно уже нет семьи и денег, да и кота теперь тоже нет.
Кого волнует чужое горе, когда тебе уже двадцать лет.

Уехать в Питер, курить до хрипа, спать с нелюбимыми /как сейчас/,
Найти нахала или кумира, чтоб выше ростом и бездна глаз.
Кого волнует, с кем спит сегодня твой коронованный друг на час?
Какая разница, кто как дышит, когда совсем не осталось вас.