Праздное время, в пользу употребленное

Литературные журналы конца XVIII в. >> Праздное время, в пользу употребленное
   
 
 
 Журнал «Праздное время, в пользу употребленное» выходил на протяжении 1759-1760 гг. еженедельно. В первый год выпуска он имел тираж 600 экземпляров, во второй год — 400 экземпляров. Основными вкладчиками журнала были преподаватели и выпускники Сухопутного шляхетного корпуса, в частности, П.И. Пастухов, П.С. Свистунов, А.А. Мартов, Н.С. Титов, кн. В. Белосельский. Известно о сотрудничестве в журнале также С.А. Порошина, С.В. Перфильева, Л.И. Сичкарева. С 1760 г. в журнале начал активно печататься А.П. Сумароков.

Решение издавать журнал возникло у его организаторов, по-видимому, стихийно, ибо какой-либо четкой программы в материалах «Праздного времени», по крайней мере на протяжении 1759 г., не прослеживается. Этот журнал значительно уступал сумароковскому по своей содержательной насыщенности и в литературном отношении оставался безликим. Подавляющая часть публикаций журнала, особенно в первый год издания, состояла из переводов. Источниками служили сатирико-нравоучительные и полунаучные европейские периодические издания, такие как английский «Зритель», немецкий «Патриот», французские «Экономические новости», журнал «Датский магазин» и др. Некоторые материалы были переведены с итальянского и латинского языков.

О какой-либо строго выдержанной системе расположения материалов в пределах отдельных номеров «Праздного времени» также не приходится говорить. Чаще всего номер складывался из двух публикаций без какой-либо дифференциации материалов по тематическому или жанровому принципу. Иногда весь номер отводился для публикации какого-либо одного переведенного произведения с продолжением его печатания в следующих номерах. Так обстояло дело, например, с помещением в четырех номерах за декабрь 1759 г. и в одном номере за январь 1760 г. переведенной с французского языка повести С. В. Сен-Реала «История о дон Карлосе», а также сатирических циклов Г.В. Рабенера, переведенных с немецкого языка и регулярно появлявшихся в «Праздном времени» за 1760 г.

Что касается тематической выдержанности материалов, то в этом отношении журнал полностью оправдывал свое название, по крайней мере за период 1759 г. Переводы морализирующих статей в форме писем или «разсуждений» буквально заполняли номера «Праздного времени». Достаточно перечислить названия некоторых материалов, чтобы получить представление об их содержании: «О чести», «О привычке», «О щастии и нещастии», «Разсуждение о пределах дружества», «О честолюбии», «Об избрании сообщества», «Разсуждение о душевном спокойствии и о безумных людских желаниях», «О ревности» и т. д. Другая часть материалов знакомила читателей с наследием античной истории и культуры. Иногда это были переведенные с немецкого языка подражания Лукиану («Разговоры богов» или «Разговор Александра Великого с Диогеном»). Но чаще печатались занимательные рассказы на сюжеты античной истории; например, переведенный из итальянской книги Ф. Лоредана «Игра мечтаний» отрывок «Александр раскаявшийся» — об убийстве в порыве гнева македонским царем своего друга и помощника Клита; или переведенный из французского журнала рассказ «Великодушие в любви» — о благородном поступке римского полководца Сципиона Африканского по отношению к своему побежденному противнику; или эссе в духе «Жизнеописаний» Плутарха «Сравнение Ганнибала с Сципионом Африканским». И тут же читателю предлагались перевод статьи «О фарфоре» из французского экономического журнала, или статья «Новый способ, как приуготовлять конопле с меньшим обыкновенным трудом», или научная статья, переведенная из немецкого журнала, — «О новоизобретенных особого рода мехах, кои водяными назвать можно», или подготовленное, по-видимому, каким-то русским автором «Краткое рассуждение о коммерции между Россией и Турцией». Такая тематическая мешанина свидетельствовала о стихийности в подборе материалов для журнала и об отсутствии у издателей «Праздного времени» четкого плана издания.

Впрочем, некоторые вполне определенные установки издателей журнала, свидетельствовавшие об их идеологической позиции, в ряде публикаций раскрываются. Так, в одном из январских номеров журнала за 1759 г. была помещена статья «Письмо о пространстве разума и пределах оного». Неизвестный автор исходит из постулата, согласно которому невежество простолюдинов является благом для общества, и стремится обосновать данный тезис. По мнению автора, пользоваться плодами наук и искусств, всех других достижений разума составляет прерогативу исключительно представителей правящего сословия: «Если бы земледелец был проницателен, остроумен и чрезмерно любопытен, восхотел ли бы он день и ночь в полях скитаться за стадом? Между тем, ежели скот и земля оставлены будут в небрежении, останемся все без одежды и без пропитания, всюду родится бедствие и нестроение. Итак, грубость и невежество поселянина немалое есть для нас благодеяние».

Другой темой, определявшей содержательную направленность журнала, была тема воспитания. Учитывая, что издание «Праздного времени» осуществлялось силами преподавателей учебного заведения, такая ориентация в выборе переводных материалов была вполне естественна. Так, уже в одном из февральских номеров было помещено «Разсуждение о учении», где утверждалась польза для юношества приобщения к наукам. Сразу два материала, посвященных этой проблеме, были опубликованы в следующем номере. Это коротенькое эссе «О действиях доброго и худого воспитания» и своеобразная подборка учебных рекомендаций, так и называвшаяся — «Правила для учащагося». Характерно, что наряду с мыслью о важности изучения древних языков выдвигается требование «чисто и правильно говорить на природном языке». Не исключено, что данный материал, имевший чисто прикладной характер, был оригинальным, а не переводным. Зато в одном из августовских номеров появляется переведенное из немецкого журнала «Письмо», посвященное проблеме воспитания нравственным примером, а в номере от 9 октября было помещено также переведенное с немецкого языка «Размышление женщины о воспитании дочерей». Все эти материалы, связанные темой воспитания, вписывались в общий контекст журнала, определявший его облик на протяжении 1759 г.

Положение изменилось в 1760 г., когда издателем и основным вкладчиком «Праздного времени» стал преподаватель Сухопутного шляхетного корпуса П. И. Пастухов и в журнале начал активно сотрудничать А. П. Сумароков, вынужденный прекратить издание «Трудолюбивой пчелы». Прежде всего претерпела изменения содержательная направленность журнала, резко возросло число материалов сатирического характера и почти в каждом номере теперь были представлены стихотворные сочинения Сумарокова — его эклоги, идиллии, песни, эпиграммы, а главное, сатирические притчи. Значительно изменился и структурный облик издания.

Уже в январском номере журнала была опубликована статья «О хвале и хуле» — перевод фрагмента из «Нравоучительных рассуждений» известного датского писателя и драматурга Л. Гольберга. В этой переводной статье издатели «Праздного времени» по-своему предвосхищали позицию Екатерины II, заявленную в журнале «Всякая всячина», где императрица отстаивала идею незлобивой, «человеколюбивой» сатиры.

Более обстоятельное освещение, в сущности, того же вопроса содержалось в статье «Письмо о позволении сатир», помещенной в апрельском номере журнала за 1760 г. Статья являлась переводом одноименного теоретического трактата немецкого сатирика Г. В. Рабенера. Автор придал трактату эпистолярную форму, построив его как ответ своему корреспонденту, обратившемуся к нему с вопросом: «Почитает ли он (автор) сатиры положительными и что при сочинении оных особливо соблюдать должно?» Такой прием обсуждения проблем был довольно распространен в европейской литературе эпохи Просвещения. В ответе подчеркивалась нравоучительная функция сатиры: «Наставление должно быть всегда главным намерением сатиры... Делая пороки смешными, уязвляем мы людей в самое чувствительное место», вызывая этим «омерзение к тем привычкам, кои делают их смешными у людей разумных». Три главных порока, искажающих человеческую природу, должны быть, по мнению автора, основными объектами сатиры: «честолюбие, сребролюбие и сластолюбие».

Касается Рабенер в трактате и методов сатирического обличения. Не поучение, а скрытый под личиной иносказания живой показ пагубности порока составляет силу сатиры. Наиболее успешно эта наглядность назидательного примера достигается в басне: «Если б я Гарпаксу сказал: Как тебе не стыдно, сребролюбцу... Подумай, Гарнакс, что ты делаешь? Скупость есть начало всему злу, и те, кои желают быть богатыми, впадают в искушение и сети... Он бы только позевал, в сем бы состояла вся польза моего учения. Расскажи же ему басню о больной собаке, которая при смерти своей только тем и беспокоилась и мучилась, что не смогла сглодать спрятанных ею костей прежде своей смерти... Гарпакс постыдится и почувствует, по крайней мере, внутреннее обличение, что страсть его безумна». В определении границ допустимости обличения сатирой конкретных лиц Рабенер, в сущности, занимал двойственную позицию, исходя из убеждения, что изображаемые пороки всегда имеют в жизни подлинных носителей, черты которых неизбежно отражаются в сатирических произведениях.

Характерно, что в том же номере журнала издатели поместили «Ответ на прежнее письмо», автор которого полностью присоединялся к идеям трактата Рабенера относительно возможности конкретного живого изображения обличаемых в сатире пороков и их носителей.

Помимо теоретического обсуждения проблем сатиры издатели почти в каждом номере публикуют разнообразные материалы, так или иначе связанные с этим родом литературы, как переводные, так и оригинальные. В этом отношении «Праздное время» в 1760 г. приняло эстафету от сумароковского журнала. Так, П. И. Пастухов на протяжении практически всего 1760 г. публикует перевод обширного сатирико-нравоучительного цикла Г. В. Рабенера «Толкование пословиц». В этом сочинении смысл какой-нибудь избранной пословицы раскрывался примерами, взятыми из жизни, обнажая или ничтожность погони за богатством (пословица «Богатство ум рождает»), или неизлечимость человеческих слабостей и пороков (пословица «Каков в колыбельку, таков и в могилку»), или, наоборот, утверждая всемогущество Божьего промысла, благотворность верности моральным заповедям (пословица «Божий браки Божиим промыслом устраняются»). Кроме того, в нескольких номерах журнала за ноябрь и декабрь был напечатан также переведенный Пастуховым цикл нравоописательных очерков Рабенера «Семью семь предвещаний»; каждый из этих очерков представлял собой сатирический портрет лица, олицетворяющего какой-либо порок.

Эти блестящие образцы нравоописательных зарисовок, как и сатирико-назидательные эссе, были своеобразной школой, формировавшей предпосылки отечественных традиций сатирической прозы. Примером тому служат памфлетные сатирические «сны», которые помещал на страницах «Праздного времени» неутомимый Сумароков. За этой жанровой формой скрывались те же сатирические эссе, наполненные сарказмом по отношению к главному недоброжелателю автора — барону К. Е. Сиверсу. Столкновения с этим вельможей, ведавшим театральным ведомством в столице, заставили Сумарокова оставить пост директора Российского публичного театра в 1759 г. И в своих сатирических «снах», помещенных в ноябрьских номерах журнала, Сумароков пародийно обыгрывает сюжет подачи челобитной от лица Мельпомены (музы трагедии) на имя Российской Паллады, где он просит защитить российскую литературу от самодурства безграмотных подьячих, явно намекая на Сиверса. В ноябрьском номере журнала публикуется коротенькое сатирическое эссе «Блоха», полное язвительных выпадов иносказательного характера против того же Сиверса.

Сумароков оживляет содержание «Праздного времени» и тем, что из номера в номер помещает в журнале свои поэтические произведения. В отдельных номерах журнала теперь появляется рубрика «Разные стихотворения», где читатель может прочесть «Оду» («Долины Волга затопляя...»), переводы из Горация, эклоги, загадки эпиграммы, лирические песни.

Сумароков публикует свои сатирические басни, которые определяет термином «притчи». Не случайно Новиков позднее притчи Сумарокова называл «сокровищем российского Парнаса». Это были острые и динамичные, сюжетно оформленные отклики поэта на многие отрицательные явления тогдашней российской действительности: коррупцию в судах, практику откупов, взяточничество, невежество подьячих, тунеядство и сословное чванство дворян. В этом Сумароков также продолжал традиции «Трудолюбивой пчелы», поместив на страницах «Праздного времени» такие шедевры своей притчевой сатиры, как «Коршун в павлиньих перьях», «Шубник», «Две дочери подьячих», «Осел во Львовой коже» и др.

В 1760 г. на страницах журнала было продолжено обсуждение темы воспитания, представленное в переведенном с немецкого «Письме о наставлении юношества», а также в переведенном с французского дидактическом рассуждении «О худом воспитании больших сыновей дворян, живущих в деревне, с примером хорошего воспитания сына Евдокса и дочери Леонтины».

Известное уменьшение количества морализаторской эссеистики, представленной в «Праздном времени» за этот период, компенсировалось публикацией в отдельных номерах журнала прозаических повестей (переведенная с французского чувствительная повесть «Похождения Констанции и Феодосия, кои не могши вступить друг с другом в супружество, приняли монашеский чин», с немецкого — повесть «Похождение Филинды»).

Таково было в общих чертах содержание второго петербургского журнала, выходившего в стенах Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Итоги выпуска рассмотренных двух журналов на протяжении 1759-1760 гг. следует оценивать в контексте общей эволюции той роли, которую периодическая печать стала играть в развитии литературы. Прежде всего, этими изданиями была заложена основа литературной периодики, где познавательная и чисто эстетическая установки в равной мере определяли содержательную структуру журналов. Благодаря выходу в свет журналов, подобных «Трудолюбивой пчеле» или «Праздному времени», писатели получали возможность постоянного контакта с читателями. В свою очередь, читатели через журналы оказывались включенными в процесс развития литературы, причем не только в России, но и за рубежом, учитывая то место, которое в первых русских журналах отводилось переводным материалам. Все это влекло за собой серьезное расширение читательской аудитории и создавало предпосылки для превращения журналов в средство формирования общественного мнения.

И, наконец, еще одним очень важным результатом появления таких журналов, как «Трудолюбивая пчела» и «Праздное время, в пользу употребленное», стало стихийное формирование будущих литературных кружков. Прообразами их являлись группы энтузиастов, составлявшие нечто вроде авторского коллектива, зачастую бравшего на себя функции редакции. Журналы таким образом становились фактором объединения творческих единомышленников, центрами консолидации литературных сил. И в этом состояло непреходящее значение инициативы А. П. Сумарокова и преподавателей Сухопутного шляхетного кадетского корпуса. Органами, способными привлечь широкую читательскую аудиторию к обсуждению животрепещущих вопросов общественной жизни, названные журналы стать еще не могли. Для этого еще не было необходимых условий. Но ими были созданы предпосылки для появления таких условий в будущем.



Источник: «История русской журналистики XVIII-XIX веков». / Громова Л.П., Ковалева М.М., Станько А.И., Стенник Ю.В. и др. Под ред. Громовой Л.П. – СПб.: Издательство С-Петерб. ун-та, 2003 г.