Джордано

В безчисленных архивах Ватикана
Хранится много тайных, странных дел...
Пришёл ко мне меж явью-сном Джордано -
Он Правду мне поведать захотел:

"Я знал, что мир не плоский, не тарелка.
Планета - шар, бежит вокруг звезды.
Сестра, я никогда не мыслил мелко!
Но Мраку помешали те труды.

Мой друг великий, правдолюб Коперник,
Всё нам поведал о движеньи сфер.
Для ярой инквизиции соперник,
Он "еретик" был, словно тамплиер.

Но умер, изуверам не достался.
А я продолжил Правду защищать.
Климент, ну, как несчастный не старался -
Не смог меня заставить замолчать!

Миры населены, и Души вечны!
Земля - всего лишь временный наш дом!
Стремись, сестра, во всём быть безупречной!
И Свет неси, всё изменяй трудом!!!"

*******

Герои на Земле всегда рождались,
Они шли ради Правды на костры.
И в правоте своей лишь убеждались
И уходили в звёздные миры...
               
10.09.2012(11.38)




Дело Джордано Бруно
*******
 Архивы Ватикана хранят немало темных и запутанных историй. Одни из них еще многие годы будут оставаться тайнами за семью печатями, а другие уже стали достоянием гласности. Стряхнем и мы пыль с одного из таких дел, посвященного «еретику» Джордано Бруно.
      Штрихи к биографии
      Бруно Джордано Филиппо родился в местечке Нола, близ Неаполя, поэтому его иногда называли Ноланцем. Двойное имя свидетельствует о дворянском происхождении. А поскольку род Джордано Бруно давно обнищал, то юному дворянскому отпрыску выбирать было не из чего, и в возрасте 15 лет он становится монахом доминиканского ордена — ведь бесплатное обучение для обедневшего дворянина могла предоставить только церковь. Повторяя путь многих средневековых ученых, в 1572 году Бруно принял сан священника, а затем получил степень доктора философии.
      К тому времени Италия прочно завоевала общеевропейское признание в развитии торговли, науки и искусств. Причиной всему — процесс так называемого Возрождения, которое понималось передовыми людьми той эпохи как возвращение к древнегреческим и римским образцам. А умные греки еще до христианской эры предположили, что весь мир состоит из мельчайших невидимых частиц-атомов. И пошло-поехало: некоторые стали даже сомневаться в божественном устройстве Вселенной, не говоря уже о разных китах и слонах, на которых, якобы, удобно расположилась плоская «тарелка» Земля под хрустальным колпаком неба.
      К числу сомневающихся принадлежал Коперник — польский астроном, доподлинно установивший, что земля все-таки шарообразна, она не является неподвижным центром видимой Вселенной, а самым неподобающим образом носится вокруг Солнца в компании других планет. От таких откровений у «святой Римской инквизиции» голова пошла кругом. Она с удовольствием призвала бы к ответу Коперника и с помощью нехитрых пыточных инструментов показала бы всю ошибочность и преступность подобных заблуждений. Однако Коперник оказался хитрее, его труд «Об обращениях небесных сфер» вышел в свет, когда он сам находился при смерти и, таким образом, освободил тело и душу от богоспасаемых бесед инквизиции. Вот тогда-то доблестная инквизиция обратила свое внимание на священника Джордано Бруно, выступавшего сторонником идей Николая Коперника.
      Сначала Бруно обвинили в ереси бдительные братья-монахи. Он бежал из монастыря в Рим, потом перебрался в протестантскую Швейцарию, — так начинались скитания экс-монаха и ученого по Европе. Свои взгляды Бруно всегда выражал открыто и отстаивал до конца, поэтому оказался «неудобным» эммигрантом. Для начала посидел в швейцарской тюрьме, затем переехал во Францию, где преподавал астрономию в Тулузском и Парижском университетах. В Англии он издал свой главный труд «О бесконечности вселенной и мирах». Затем несколько лет путешествовал по немецким владениям. В 1592 году, воспользовавшись приглашением богатого купца Джованни Мочениго, Джордано пересек границу Венецианской республики.
      Процесс
      Из всех итальянских государств Венеция отличалась свободолюбием и лояльностью к «опасным» взглядам. Конечно, и здесь работала инквизиция, опираясь на добровольных доносителей и «сексотов», но, в принципе, ученым, находившимся под покровительством аристократов, ничего не угрожало. По крайней мере, до тех пор, пока ученые были интересны аристократам.
      23 мая 1592 года венецианский инквизитор Салюцци получил донос от патриция Джованни Мочениго относительно еретических взглядов Бруно Ноланца: «Я, Джованни Мочениго, сын светлейшего Марка Антонио, доношу по долгу совести и приказанию духовника о том, что много раз слышал от Джордано Бруно Ноланца, когда беседовал в своем доме. Он говорил, что наша католическая вера преисполнена кощунствами против величия Божия; что надо прекратить богословские препирательства и отнять доходы у монахов, ибо они позорят мир; что у нас нет доказательств, имеет ли наша вера заслуги перед богом; что для добродетельной жизни совершенно достаточно не делать другим того, чего не желаешь себе самому». Наверняка, достопочтенный Салюцци удовлетворенно потер руки: наконец-то в сети венецианской инквизиции попала крупная рыба.
      Правда, первые же допросы показали, что обвиняемый Джордано Бруно не считает себя в чем-либо виновным. Более того, он строил свою собственную защиту, основываясь на каноническом церковном праве, которым, кстати, руководствовалась и святая инквизиция. Так вот, по этому праву главным козырем защиты обвиняемых могло послужить контробвинение против доносителя. Юридический казус состоял лишь в том, что имя доносителя инквизиция не раскрывала, и большинство людей, попавших в ее застенки, могли даже не догадываться, кто именно их «сдал», а поэтому не могли выдвигать контробвинение. Однако в случае с философом-астрономом главный инквизитор Салюцци едва не попал впросак. Бруно сразу заявил, что все, сказанное Джованни Мочениго, будет неправдой, ибо последний питает к нему личную неприязнь.
      Так, инквизиторы узнали, что Бруно прибыл в Венецию по личному приглашению Мочениго, чтобы обучить его основам философии и астрономии. Обучение длилось восемь месяцев, и Мочениго был весьма доволен, но когда Бруно решил вернуться во Франкфурт, молодой аристократ начал угрожать учителю, подверг его домашнему аресту, а затем, под надуманным предлогом, передал в руки инквизиции.
      Обвинение против Джордано Бруно рассыпалось, но оно не избавило его от тюрьмы. Ожидание приговора растянулось на 8 лет! Периодически монаха-ученого вытаскивали из камеры, задавали все те же вопросы, неизменно записывая в протокол: «Брат Джордано Бруно, сын покойного Джованни, Ноланец, священник ордена братьев-проповедников, рукоположенный из монахов, магистр святого богословия, заявил, что не должен и не желает отрекаться, не имеет от чего отрекаться, не видит основания для отречения и не знает, от чего отрекаться».
      Казнь
      Между тем христианская церковь жила в ожидании знаменательной даты: 1600-й год, 16-вековой юбилей Иисуса Христа. Разумеется, публичное раскаяние известнейшего философа-еретика могло стать «гвоздем программы». В противном случае следовало выносить окончательный приговор.
      Джордано Бруно в который раз вытащили из камеры и объявили волю папы Климента VIII. В случае публичного и добровольного раскаяния узника отпускали на свободу, не ограничивая в передвижениях. Ученый ответил отказом. 21 декабря 1599 Бруно подвергли последнему допросу в присутствии самого папы. Перед верховным главой всех католиков Джордано так же нерушимо заявил, что готов умереть за истину, поскольку смерть за истину в одном веке дает нам жизнь во всех последующих. Таким образом, Бруно отказался отречься от своей теории множественности обитаемых миров во Вселенной и о перерождении человека после его физической смерти.
      20 января 1600 года началась процедура отлучения Джордано Бруно от церкви и предание его аутодафе — сожжению на костре. Для начала главный нотарий инквизиции прочел судебный приговор. Теперь Бруно уже не «брат во Христе», и сожжение для него есть благо, поскольку священный огонь — это последнее, что может очистить его грешную душу. На церемонии присутствовал и палач, хотя основная работа ему предстояла на следующий день. Пока же он одним взмахом выхватил из рук Джордано горящую свечу и погасил ее, символизируя грядущую смерть.
      Следующим днем на Площади Цветов в Риме состоялась сама казнь. Дабы нераскаявшийся грешник не смутил умы простолюдинов в последние минуты своей жизни непотребными речами, палач железными клещами вытянул язык Джордано Бруно и зажал его расщепленным куском дерева. С философа сорвали одежду, а на голову накинули «санбенито» — мешковину, пропитанную серой и доходившую заключенному до колен. Через несколько минут костер, в котором горели и «еретические» книги Бруно, охватил человека, верившего в пришествие космической эры человечества.