***

* * *

Мы триедины,
как три сути бога,
Двулики мы,
как решка и орёл,
Ютимся в развалюхах
и чертогах,
Кто потерял,
а кто и приобрёл.
Глядим вперёд,
оглядываясь вечно
На постоянство
прожитого дня
И, падая,
смеёмся бессердечно
Над болью нами
рубленного пня.
Пьём горькую,
пытаясь сбросить смелость
В канаву
протекающих ночей,
А рук срываем
злую неумелость
На кирпичах
разрушенных печей.
Зачем живём?!
Боимся знать ответы!
Куда уйдём?!
Ах, лишь бы не понять!
Кричим во тьме
похабные куплеты,
Как будто можно
жить и не терять...
21.07.1997 г.



* * *

Засмейся! Ну! В лицо!
Раскокай колбу страха!
Пусть не к твоей спине
Льнёт липкая рубаха!

Ударь и упади,
И наплевать на толки!
Начни другой судьбы
Соединять осколки.

Покинь чужих друзей,
Ищи свои начала
И выброси весло,
Толкнувшись от причала.

Заржавленным ножом
Отрежь каната пряди,
Злу не отдай своей
Живой души ни пяди!


* * *

Крошево совести
высохшей глиной
сыплется в прах...
Как безысходность
ненужного света
в белых глазах.
Не заставляйте!
Я отрекаюсь!
Я не хочу!
Под ликованье их
не заплачу! Но...
Я молчу.


* * *
Корделии

Польсти отцу,
разумное дитя!
Прикинься тем,
чего в помине нет.
Бальзам обмана
в девичьих горстях
Пролей на старый
высохший скелет.
С чего взяла, что в правде
польза есть?!
Спаси себя и
глупого отца:
Солги, смолчи!
И не позволит лесть
Отдать тебя
на милость подлеца.
Ты говоришь,
но слышит он не то.
Правдива ты,
а выгода — для них.
Вино надежды
снова пролито...
И вновь Шекспира
неизбежен стих.
26.07.1997 г.



* * *
А.А. Бугрову

Разочарование...
Удар за ударом...
Боль головы
без кусков полушарий.
Если бы знать,
где берут задаром
Стишки ни о чём,
как пустой планетарий.
Там, где-то за гранью
фаянсовых стульев,
Обоев в цветок
и кафельных клеток,
За многоэтажьем
общественных ульев
Движется что-то,
наверное, лето...
Кажется, помню:
ромашки и лужи,
Вроде бы даже
любовь и надежда.
Ну ты подумай!
Кому это нужно?!
Только
от слёз
промокает
одежда...
27.07.1997 г.


* * *

Вплетаясь в комок
непростых отношений,
Я вдруг забываю —
зачем и откуда.
Мой голос вливается
в звук песнопений,
Мир болен — меня
разъедает простуда.
Укрывшись речами
ненужных фантазий,
Умывшись в ручьях
быстротечного света,
Очищусь душой
от греха эвтаназий,
Открою глаза
на сияние лета.
Построю забор
я из книг и мечтаний,
Запрусь на замок
своего вдохновенья.
И сделаю другом
тоску расстояний,
И отпою
неизбежность мгновенья!
27.07.1997 г.


* * *

В тумане
сладостных нирван
Ломаем старые основы.
И брызжет кровь
из свежих ран:
Так упоённо рвём оковы.
Истошным воплем
выгнув грудь
И выпятив
свои успехи,
Кричим:
“Что прошлое?! Забудь!
Откинь забрало!
Сбрось доспехи!
Зажав удачу
в кулаке,
Не будем мы
ходить кругами!”
Но тихо плача
в уголке,
Смеялась истина
над нами.
28.07.1997 г.


* * *
Игорю Смирнову

Упавший ангел,
нервный Серафим,
Ступает в грязь
отвыкшими ногами,
Прищурившись,
глядит в коптящий дым,
Царапает кусты
обвисшими крылами.
С прискоком
через лужи пролетал,
Искал приюта
и тепла земного,
А с плеч широких
мокрый плащ свисал,
И бился крест
с распятием святого.
Пришёл. Присел.
Опомнясь, посмотрел.
В подвальном баре
при большой дороге,
Где рыбий дух
и сизый дым висел,
Все говорили
о любви и боге.
Там ангелы,
не сбрасывая крыл,
С бомжами грязными
и плакали и пили.
И пьяный ангел
с ужасом твердил:
“О, бог мой, что мы
сотворили?!”
30.07.1997 г.