Тотенкляге

Хочешь я тебе поклонюсь,
хочешь сперму в соленый потир поэзии,
сперму змеиных рек и смерму мертвую,
сперму змеиную, из моего устья поэзии
всю под твои ноги; хочешь мертвых -
много-много, вздутых, как шарики,
жир жирным слоем и вздернутые
понедельники
с барокко, все в клетку,
и меня - в тревожной клетку рубахе,
с легко-змеиной молнией посреди живота,
и странные вторники, как Волшебные Горы,
а соленый потир поэзии - куда-то подальше
с дороги тибетских гор,
я покаюсь,
всю соленую эту поэзию - в сперму,
твои губы отныне - только губами,
и только рукой - по щекам,
или с горы,
или с Волшебной Горы, или "Волшебную Гору"
по средам,
или я снова покаюсь,
и снова змеями все оплету, отцвету, поцелую,
на полном лету
- вниз
в ущелье соленой горы, в устье змеиных рек,
внутрь змеиной реки, соленой от спермы
змеиного короля...
...вот она, эта сердечная-терпкая рана,
такая с бахрОмистыми краями, красивая, рваная,
вот эта рука, по твоей щеке,
лишь по твоей щеке,
и эта моя Гора, это моя как бы поэзия -
а банально - банальнейшее возбуждение,
как спряжение двух манновых гор,
как стяжение кружева,
как рана за раной к ране,
кончаются новой раной...
...как извилисто это дружество,
как запутано и заблужено,
и запружено поэзией-спермой рек,
и во всех не-таких словах,
мой, как немой,
и не мой далеко-родной человек,
целый век, белый снег и
терпкость извилистых вен, будто рек,
от сердца обратно к сердцу
век и век, снова век, снова век -
от сердца обратно к сердцу
все возвращается
поклоненьем
в соленом извиле лет.